Помпеи: Сгинувший город

В археологии Фиорелли стал настоящим первопроходцем, заложив начала современных научных методов. Он настоял на том, чтобы раскопки доводились до конца в одном месте, прежде чем переходить к другому, и не поленился раскапывать разделявшее их пространство. По мере того, как из отвалов появлялись улицы, дома и оборонительные стены и городские ворота Помпей, Фиорелли разделял город на "округи" и "кварталы". Это позволяло ему разрабатывать план систематического высвобождения участков, ещё скрытых под вулканическим мусором на глубине 10-20 футов.

В ходе раскопок Фиорелли придерживался ещё одного важного принципа: новые находки - от фресок до предметов мебели - следовало, на сколько это возможно, оставлять в их исконном окружении. О продвижении работ он докладывал в специальном журнале, задав тем самым "планку" последующим поколениям археологов, котором предстояло и далее бережно вдувать жизнь в навеки замолкнувшие памятники прошлого.

Намерения Фиорелли относительно восстановления Помпей предполагали столь обширные работы, что его век оказался бы для них слишком короток. Зато у него нашлись приемники, усвоившие и задачу, и строго выверенные методы раскопок. Среди учеников Фиорелли выделялся археолог Витторио Спинаццола. С 1910 по 1923 гг. он весьма честолюбиво трудился над огромным проектом - откопать главную торговую улицу Помпей, Виа делль 'Аббонданца, длиной почти в три тысячи футов. Благодаря его стараниям, дорога и вытянувшиеся по её сторонам дома понемногу принимали тот вид (разумеется, с большими поправками), который они имели до извержения.

Применяя технику, разработанную Фиорелли, Спинаццола вначале пробурил шахту до уровня самой Виа делль 'Аббонданца, а затем принялся успешно расчищать верхние слои. Удалив вулканические остатки, он начал предохранять от разрушения все обнаруженные внутри зданий предметы обстановки и фрески. После этого он принялся укреплять стены домов, чтобы они не рухнули, когда будет расчищена сама улица.

Как и Фиорелли, Спинаццола настаивал на том, чтобы все находки оставляли на своих местах. Он особенно позаботился о том, чтобы были тщательно сохранены не только стенные росписи внутри помещений, но и яркие вывески лавок, предвыборные воззвания и граффити, украшавшие наружные стены зданий, так как всё это отражает историю города.

Значительным вкладом Спинаццолы в реставрацию Помпей была, в числе прочих заслуг, дотошная реставрация верхних этажей, окон, балконов и крыш домов на Виа делль 'Аббонданца. Кроме того, он был одним из первых археологов, начавших сопровождать различные стадии раскопок соответствующими фотографиями. Эти снимки наряду с его записями и зарисовками, были опубликованы в 1953 г., составив три увесистых тома. Они и по сей день служат незаменимым источником сведений для любых археологических начинаний в Помпеях.

Члены Итальянской Комиссии по Изобразительным искусствам осматривают в 1910 г. расчищенный участок Виа делль 'Аббонданца.

На снимке предметы обихода, изначально находившиеся на столе.

Витторио Спинаццола задаёт обёд в летней столовой "Дома моралиста".

Ряды стройных колонн по-прежнему возвышаются среди развалин гладиаторских казарм в Помпеях, где жили эти отважнейшие бойцы и городские народные любимцы. Среди руин нашли бронзовый шлем (слева наверху) и наголенник (справа внизу), щедро украшенные рельефными изображениями.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СКВОЗЬ ВЕКА, ШУМ ЖИЗНИ

Почти за сто лет до того, как поразительные слепки жертв Везувия, выполненные Джузеппе Фиорелли, пробудили широкий интерес к человеческой стороне помпейской трагедии, - обнаруженные в одном конкретном месте скелетные останки возбудили любопытство даже самых беспринципных грабителей среди археологов того века. Находка обнаружилась зимой 1767-68 гг., во время затяжных пробных раскопок. Рабочие расчищали строение, некогда служившее своего рода казармой для гладиаторов - обученных бойцов, доставлявших весьма жестокое зрелище гражданам, сражаясь друг с другом и с дикими зверями на арене помпейского амфитеатра. Большинство избрали эту долю, чтобы выкарабкаться из нищеты; иные были узниками войны, рабами или неоплатными должниками, а кое-кто - осужденными преступниками.

Это были матерые силачи, изощренные в ремесле убийства, закаленные сознанием того, что в любой день могут кончить свою жизнь на арене, извиваясь в агонии на увлажненном кровью песке, под восторженный рев тысяч зрителей. Однако многих из них смерть застигла совершенно неожиданным способом, даже лишив их возможности напоследок сразиться.

Копая возле юго-восточного угла строения и уже переходя к его восточной стороне, рабочие вдруг натолкнулись на множество скелетов (всего же их оказалось более пятидесяти). Среди этих людей, застигнутых бедствием врасплох, двое несчастных так и остались прикованными цепями к стенам казармы. Но оказался среди них и некто из совсем иных общественных слоев: это была женщина, по всей видимости, богатая и знатная. Кости, оставшиеся от нее, до сих пор украшали жемчуга, кольца и прочие дорогие украшения.

Была ли это щедрая благодетельница, опекавшая сразу нескольких бойцов и застигнутая гибелью во время обычного визита к своим подопечным? Или она навещала в ту роковую ночь своего любимчика? Едва ли здесь годилось "романтическое" объяснение такой встречи, - особенно после того, как позднейшие раскопки обнажили граффити, свидетельствующие о чрезвычайном успехе гладиаторов среди женщин. "По фракийцу Каладу вздыхают все девушки", - гласила одна из этих надписей. В другом месте было нацарапано: "Ретиарий Кресцент завоевал сердца всех девушек". Но в конце концов ученые склонились к менее щекотливому толкованию причины, по которой здесь очутилась женщина. Казармы располагались неподалеку от городских ворот, выходивших в сторону Сарна. Когда в ту ночь 24 августа Везувий начал изрыгать пламя, в этом направлении устремилось множество людей. Они стали забиваться под любую крышу, какая попадалась им по пути, готовясь бежать к воде, если вулкан не утихнет. Вполне возможно, что эта изысканно одетая женщина просто принадлежала к многочисленной толпе беженцев.

Но в силу каких причин она там ни оказалась, эта находка еще раз продемонстрировала, сколь беспримерное чудо явили Помпеи, остановив само время и с фотографической документальностью сохранив подробности тех отчаянных мгновений многовековой давности. И хотя те, кому выпало раскопать это таинственное свидетельство прошлого, вскоре возвратились в поисках наживы, - это открытие стало предвестником археологического будущего. Начиная с XIX века и по нынешний день исследователи уже рассматривают Помпеи не просто как сокровищницу скульптур и мозаик, но как живой город. Многие ученые посвящали все свои научные труды вопросам, чем жили помпеяне, как они управляли городом, поклонялись богам, общались между собой, развлекались, выполняли всевозможные повседневные дела - от закупки товаров до посещения бани. Археологи совершали настоящие чудеса, нить за нитью восстанавливая сложную ткань города: улицы, рыночные площади, театры, храмы, харчевни, - все, что составляло канву древнеримской городской жизни. Мало-помалу они собрали из кусочков на диво обстоятельную картину Помпеи в период расцвета - картину, которая значительно углубила научное понимание классической древности.

Первым, кто задался целью сохранить этот древний город в его первозданном виде, был, разумеется, Фиорелли. Если бы не его старания, город могли бы разорить дотла, растащив все его богатства и навсегда загубив славу и величие замерших лавок, домов и улиц. В значительной мере ученому удалось и подготовить почву для своих преемников. В числе его первых последователь был немецкий археолог Август May, сделавший необычайно много для того, чтобы воскресить безжизненный остов Помпеи и вернуть городу его былую историю.