Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Можно представить, как вторым трудно спорить с первыми: чуть что, из-за угла всегда может быть вброшен очередной академик, который сообщит, что существует закрытый архив (царский, президентский, гетманский и т. п.), в который кроме него, умнейшего и честнейшего мыслителя, — а вот и справка с печатью есть! власти выдали! — никого не допускают, и он там видел бумагу, в которой написано… и т. п. К тому же он, академик, пользуется услугами другого академика, филолога, который на основании одной буквы в состоянии определить смысл слов из известной летописи и, соответственно, событий. Короче, построились и слушаем внимательно: князь Владимир — славянин, сын номинального отца (а иначе дети и не рождаются!), радетель о независимости русской земли, свободной русской душе, ибо свободным делает Истина, Истина же есть то, что приемлет душа нынешнего верховного властителя.

А между тем для критического ума разрешение спора об истинном происхождении Владимира возможно. Достаточно лишь провести экспертизу концепций на психологическую достоверность. Понятно, адепты господствующих исторических взглядов боятся психологических знаний как чёрт ладана, ну да это их трудности.

Согласно официозу, номинальный отец Владимира — Святослав. Дед — Игорь. Прадед — Рюрик. Правитель между Рюриком и Игорем — Хельга (Олег).

Святослав — классический «внешник», всё с дружиной, в сражениях, в 965-м «иудо-внутренников» в столице Иудо-Хазарии Итиле перерезал вчистую (следовательно, маловероятно, что он «когорта» и «внутренник»), его волновали вопросы чести, дома бывал урывками. Олег с Игорем ведь тоже, по официозу, явно «внешники» (на самом деле, «когорта», и Святославу-«внешнику» не предки, но об этом ниже).

Итак, если князь Владимир был сыном своего отца, то должен быть воином, «внешником». А если он был «иудо-внутренником», то стоит плюнуть на внушения господствующей фракции историков. И попытаться понять, кто был донором той родовой памяти, которая «наградила» Русь правителем-«внутренником».

О князе Владимире достоверных сведений сохранилось мало, но почему-то всё, что сохранилось, говорит о его «внутренничестве»:

— из всех вер Владимир решил навязать русским «внутренническую», она ему, видимо, понравилась;

— пытаясь уничтожить русские традиции, Владимир дважды насильно вводил золото как «знак могущества» — сначала при языческой реформе, когда было введено поклонение идолам (в центре был Перун, не русское, но скандинавское божество, завезённое «когортой» Игорем), и потом — при введении греческого православия;

— в воинской доблести Владимир замечен не был, зато активно морочил подданным головы, считал это важным, морочанье головы у него получалось (!), и т. п.

Поклонение золоту — вернейший признак «внутренничества». Вспомним пример противоположный: Гитлера и гитлеровцев. Исполнители сдавали золотые обручальные кольца на нужды рейха и взамен получали железные. Словесная формула при этом была примерно следующая: «Отдавая золото, обретаю честь».

Золото на идолах в первую религиозную реформу (языческую, со скандинавским Перуном в центре) и золото в богослужебной практике во вторую — очень серьёзный признак.

Так что оставим формулы внушений о чистопородном славянстве князя Владимира для академиков и водимых ими идиотов. И те, и другие произрастают на навозе подхалимства. Пилатоненавистничество, бесталанность — их удел, доля и участь.

Но с чего бы это князь Владимир вдруг «внутренник»?

Путей «становления» всего два:

— через наследуемые психоэнергетические травмы, — через психотравмы от прижизненных преступлений.

Прижизненное преступление возможно, например, следующее: Вовочка ещё в детстве был введён в банду банкиров, через пьянство попал в болезненную психоэнергетическую зависимость от главаря-вора, и они все вместе обирали даже старух, обманом вынуждая их отдавать последние, скажем, на похороны, сбережения (на манер Ельцина, явного «иудо-внутренника»). С возрастом Вовочка остановиться не смог, сам стал ростовщиком, жульничал, и вскоре и вовсе стал для итильских «иудо-внутренников» совсем своим, «равноапостольным».

Вообще, тема болезненных зависимостей князя Владимира в летописях не отражена, хотя нет таких начальников, которые бы не были чьими-либо психоэнергетическими рабами и не являли прошлое своих предков в каких-нибудь невротических мерзостях. Но внешними влияниями не оправдаться, они подбираются «по душе».

Путей же «генетического» проникновения «внутреннического» подсознания на престол — уйма.

Путь первый. Князя Владимира могли подменить в люльке. Но не всякий младенец может стать вождём — подкидыш должен был быть выдающихся кровей, скажем, мать — разнузданная шлюха, а отец — грандиозный жулик. Но в условиях войны с Иудо-Хазарией (правящая нация — евреи, воевали руками наёмников), и, как следствие, отвержения её союзников и прихвостней, младенчика надо было везти из дворцов далёкого Итиля. Какой младенец мог бы вынести столь бешеную скачку? А даже недельного подкидыша мать бы распознала.

Путь второй. Святослав дома бывал редко, а жёны и любовницы начальников, сами знаете, подолгу коленки не стискивают. А который из любовников истинный отец родившегося ребёночка, они и сами часто не знают. «Ромео» явно был «внутренником», причём высокопоставленным (это следует из того, что Владимир, перебив сыновей Святослава, стал харизматическим вождём), а это в условиях древнего Киева может означать только одно: «внутренник» был заезжий. А это или богатый ростовщик, или заезжий же главраввин, или «правая рука» (законный сын? незаконный?) иудейского царя из соседней Иудо-Хазарии. Или так: администратор, ряженый под раввина.

Ну-ка, академики, поразмышляйте: изменяют жёны мужьям или нет? Нет? Неужели в академики идут только те, на кого не позарится ни одна чужая жена? Ну так спросите других, как устроена жизнь, осмыслите нравственность верхов, подсчитайте вероятность и не удивляйтесь её высокому значению.

Предположение о неверности матери Владимира Святославу косвенно подтверждается исследованиями писателя Валерия Константиновича Лобачёва, одного из соавторов какого-то учебника по истории, который 20 лет занимается темой странностей вокруг Владимира Красного Солнышка. Как рассказал В.Лобачёв, из летописей можно реконструировать следующие обстоятельства: жила-была Малуша (будущая мать Владимира), которая должна была страстно ненавидеть Ольгу, мать Святослава и её род. А должна была ненавидеть потому, что Ольга умертвила отца Малуши, князя, и её братьев. Сам Валерий Лобачёв, не умеющий мыслить в психологической плоскости и не ориентирующийся в Библии (хотя Патриархия нанимала его в качестве редактора), реализации этой ненависти не видит. Любовь Святослава и Малуши? Дескать, обычный парадокс любви — они просто полюбили друг друга, обычное чудо, небесное чувство, прекрасное, как у нежных Ромео и Джульетты. Любовь в очередной раз победила ненависть. А что Малуша, забеременев, тут же убралась в деревню, так это злые люди разлучили влюблённых.

Однако такой взгляд на «обычное чудо любви» явно не удовлетворит обладающего критическим мышлением. Например, с чего бы это осиротевшей Малуше было пойти в прислуги, пусть и с высоким статусом ключницы, именно к Ольге? Ольга не такой уж харизматический вождь, чтобы Малуше расстилаться перед ней «чистосердечно». А если предположить, что пылавшая жаждой отомстить Малуша закладывалась на многоходовую комбинацию?..

Впрочем, об этом чуть позже. Прежде познакомимся с другой упомянутой выше концепцией, согласно которой святой (в представлении православных) Владимир — полуеврей по крови и жид по сути.

Поскольку эта концепция выдвигается профессиональным историком, то опирается она не на соображения психологической достоверности, а лишь на летописные свидетельства, причём истолкованные не в реалистическом ключе, а в рамках суверенитизма, концепции жизни, предназначенной для формирования законченных идиотов-исполнителей.

В летописях Владимир несколько раз назван «равичем». Историческая школа в том и заключается, чтобы выдрессировать мышление стажёра-исследователя так, чтобы чёрное воспринималось как белое, а белое — как чёрное, соответственно, и «равич» (сын раввина) должен предстать, кем угодно, только не равичем. Даже в рассматриваемой антисионистской концепции «равич» ни с того ни с сего оказывается не сыном, а внуком раввина. Школа, никуда не денешься — иначе историком не призн`ают.