Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Но если «ведьмы юридические» — вершина айсберга «ведьм психологических», то сам этот великий айсберг дрейфует в целом океане «ведьм духовных». Переход одной формы в другую определяется лишь внешними условиями: похолоданием, сколами вершины, дрейфом в южные широты, переворачиванием айсберга и т. п.

Понятно, что булгаковская Маргарита стала ведьмой не в тот момент, когда её, обнажённую, в загадочной квартире покойного Берлиоза натирали кровью перед великим балом у Воланда, и даже не тогда, когда браком с неполовинкой она получила всё—средства, прислугу, высокое положение в обществе — всё, кроме судьбы, таланта, половинки и предназначения, а ещё прежде, когда позволила себе не родиться свыше не столько она сама, сколько её предки. Причём, как открывает нам Булгаков сокровенную Маргариту, зашли они настолько далеко, что престолы стали обычным местом их обитания.

Французская королева Маргарита Валуа, как и все «патрицианки», была, несмотря на утверждения коммерческих изданий, не оригинальна, а вполне типична: чтобы остановить её известного рода распущенность, принцессу полунасильно выдали замуж за Генриха Наваррского, ставшего впоследствии Генрихом IV, номинальным основателем новой королевской династии — Бурбонов. Выйдя замуж, Марго от своей обречённости на распутную жизнь, разумеется, не освободилась — тем, в общем-то, никого не удивив. А вот далёких от понимания сущности власти наблюдателей она поразила тем, что, несмотря на частую смену любовников и эротическую разобщённость с мужем, его во власти поддерживала всячески. Если бы Марго, представительница династии Валуа, активно мужа не поддержала, новая династия Бурбонов на французском престоле не укрепилась бы. Иными словами, муж получил власть из рук женщины. Ещё точнее: осязаемым носителем психоэнергетической власти над значительной территорией Европы и в ту эпоху также была женщина.

Меняются названия династий и генотип мужчин-королей, но в сущности ничего не изменяется.

Кстати, кровь Маргариты Валуа с французского престола ушла, чтобы, растворившись в народе, подняться на престол вновь — демократкой. Для женщины власти форма государственного устройства не важна, важно само правление.

Посещала ли королева Марго шабаши более откровенные, чем придворные балы? Если прекрасная Маргарита — по духу ведьма и королева Великого шабаша, а по крови (подсознанию, родовой памяти) — потомок правительницы страны, то могла ли покойная королева французская быть и ведьмой юридической?

В энциклопедиях об этом не сообщается, что не удивительно: назначение энциклопедий — служение принципу власти.

Как бы то ни было, несмотря на меняющиеся формы, сущность женщин — носительниц власти неизменна: несомненно, прапра…бабушке королевы Марго тоже было свойственно быть среди первых дам на сборищах любого рода. Как называлось её социальное положение? Царица? Императрица? Фараонша? Или… — префектесса?

Итак, первый существенный вывод для выяснения истинного названия шедевра Булгакова: Маргарита — продолжение своих предков и существует постольку, поскольку у неё такие предки, она наследница и их боли, понуждающей к неслучайным поступкам. Именно это и подчёркивает Булгаков, указывая на родство Маргариты как источник особенных вокруг неё событий. Она — вечная Марго-Маргарита.

Не все ведьмы, как уже было сказано, «оттягиваются» в адюльтерах. Это убогая форма — что называется, для народа. Есть формы и более утончённые. При помощи которых вернее достигают цели. Маргарита готова на многое, лишь бы быть при романе мастера. А с мастером любовь разыграть просто необходимо — ведь он может, если что, роман восстановить. Она с мастером предельно безжалостна: после общения с ней он заболевает и, спасая свою жизнь (пусть во многом неосознанно), сбегает в сумасшедший дом — там охрана, запертые двери. Но вмешательство Воланда (сатаны!) помогает Маргарите вновь обрести подобие душевного равновесия.

И вот здесь мы можем, наконец-то, подступиться к главной тайне Маргариты — сердцевине её «любви».

Странный он, этот роман в романе.

По поводу слов мастера «угадал! угадал!» не стоит обманываться — они суть продолжение оценки обстоятельств Убийства Христа одним лишь Воландом (Иван Бездомный, ещё не перерождённый и пока любимец главных редакторов центральных изданий и толпы, говорит «угадал» не от себя, а ссылается напрямую на Воланда). А вот Тот, имя Которого Булгаковым благоговейно не упоминается, напротив, ознакомившись с романом мастера, говорит (см. главу «Судьба мастера и Маргариты определена»), что написавший такой роман об обстоятельствах убийства Христа несовместим со Светом.

Что же «угадал» мастер? Так ли уж историческую достоверность? Или духовно-психологическую, как то может показаться со слов изовравшихся господ булгаковедов («внутренников»)?

А может, он всего лишь угадал ту соблазнительную обманку, которую Воланд, Великий Грандмастер, приготовил для Маргариты?

Что же Маргарите-ведьме в романе мастера нравится настолько, что она нараспев повторяет из него одну фразу за другой?

Может, ей понравился Господь Истины, отдельные черты Которого в Иешуа Га-Ноцри хотя очень и очень смутно, но угадываются? В конце концов, немало людей в Советском Союзе на излёте социализма читали и перечитывали «Мастера…» с одной единственной целью — узнать о Христе ну хоть что-нибудь!.. (Автор этих строк из их числа — Евангелие в то время достать было затруднительно.)

Но поздняя атеистическая Империя с тогдашним запретом на богословие (но не на Истину!) — период специфический; во времена же Маргариты, то есть в двадцатые годы, текст Евангелия в Москве был ещё легко доступен.

Но Маргарите была важна не Истина — нет и ещё раз нет! В Евангелии написано стократ подробнее и вернее, чем у мастера, — но Маргарита зачитывалась не Евангелием.

Что же именно ей было столь важно?

Лично Понтий Пилат?

Но и с ним тоже лучше знакомиться по первоисточнику.

Итак, что же?

Стиль мастера? Ну что вы, полноте, «обратный» стиль Булгакова — не новость. Сотни и сотни авторов с этим стилем справляются вполне, однако же вечная Маргарита зачитывается именно романом об обстоятельствах убийства Христа.

Вот оно, верное слово: это у Булгакова — роман о Понтии Пилате, а у мастера — роман об обстоятельствах убийства Христа!

Именно ради этих искажённых Воландом, но почему-то (случайно ли?) приятных Марго-ведьме обстоятельств — перекладывающих вину на невиновного! — и нет ничего такого, на что бы ни пошла Маргарита, чтобы получить возможность вновь и вновь забываться с романом в руках! Неизвестная мазь — да будет! Кровь из черепа — неприятно, но тоже будет пить!

— Здоровье Воланда! — воскликнула Маргарита, поднимая свой стакан.

М.Булгаков. Мастер и Маргарита. Глава 30 («Пора! Пора!»)

Что же имеет над праправнучкой королев такую власть? Ложь как таковая? Да, безусловно, ложь — необходимейшая основа всякого произведения, могущего снискать благосклонность ведьмы. Но ведь и ложь (о человеческих взаимоотношениях, о нашем прошлом и будущем) в книгоиздательской продукции не новость — загляните в любой книжный магазин, там от всего этого прилавки ломятся, что там говорить, только этим книгопрод`авцы и живут.

То, что Иешуа Га-Ноцри, пусть и размышляющий и, похоже, целитель, — не Бог, а человек — эта ересь не нова.

Так же не ново и выставление апостолов тупыми фанатиками, движимыми догмой (вспомните мастерского полупридурка Левия Матфея с козлиным пергаментом), никак не могущими быть авторами не то что глубочайших по смыслу Евангелий, но даже и просто перелагателями Протоевангелия.

Следовательно, Королеву привлекала не только ложь как таковая, но нечто более конкретное в романе об обстоятельствах убийства Христа. Новое в романе мастера лишь то обстоятельство, что, вопреки евангельскому повествованию, у Пилата нет жены вовсе!