Понять. Поверить. Простить

Поведение директора показалось Эле странным: та нервничала не меньше Стаса, суетилась и как будто даже лебезила перед ним. Когда женщина вышла, Эля шепотом спросила у Стаса:

— Какая-то она странная, ты уверен, что ваша помощь этому детскому дому будет правильно адресована?

— Я уверен, — так же шепотом ответил Стас. — Не отходи от меня, я хочу, чтобы ты была рядом.

Эля была крайне удивлена таким заявлением мужа, но все же послушалась его и шагнула прямо в его объятия. Она разглядывала висевшие на стенах детские рисунки: на них преимущественно были нарисованы дети, держащие за руку взрослых — Эля поняла, что это дети рисовали своих воображаемых будущих родителей. Иногда попадались и изображения животных, но обязательно на каждом рисунке присутствовал ребенок. Все рисунки были яркими, полными детских надежд и мечтаний.

Дверь отворилась и до них донесся голос директора:

— Станислав Игоревич, все готово. Можно?

— Да, конечно, — взволнованный голос мужа не укрылся от Эли, и она с тревогой посмотрела на него.

Он с каким-то странным выражением смотрел в сторону двери, казалось, он даже перестал дышать, а под ладонями, которые Эля держала на его груди, громко-громко билось его сердце. Эля обернулась в ту сторону и сама замерла. Казалось, что время остановилось и теперь играет свои шутки, возвращая в настоящее картины из прошлого. Ее сердце, наоборот, почти что остановилось, на какое-то мгновение в нем вспыхнула дикая боль, воскрешая в памяти тот самый момент, когда мать сказала, что Анюты больше нет. И вдруг эта боль резко ушла. А внутри громко и гулко забилось сердце — забилось заново. Тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук… Эля смотрела и не верила своим глазам. По щекам уже давно струились слезы, уже давно сбилось дыхание. И все же это была жизнь. Жизнь снова вернулась к ней.

И тут же она услышала пронзительный детский крик:

— Мамочка… Мамочка моя…

Как во сне Эля сделала один шаг навстречу, затем второй, и потом бросилась вперед, крепко прижимая к себе маленькое детское тельце.

— Анечка, — из ее глаз лились слезы, — Анечка, доченька моя… Живая…

Эля никак не могла остановится целовать свою маленькую крошку. Это было невероятно — она ЖИВА!!! Жива, ее девочка, ее малышка!

Эля перевела взгляд на Стаса — он подошел к ним и опустился рядом, укрывая обеих своими объятиями. А в глазах у него тоже были слезы. Еще никогда Эля не видела его таким. Он притянул их обеих к себе и стал по очереди их целовать, боясь отпустить хоть на мгновение.

— Папа, — благоговейным шепотом выдохнула Аня. И Стас, заслышав это, уткнулся в ее волосы — Эля поняла, что он плакал, пытался спрятать свои слезы. Ну конечно же малышка запомнила его по фотографиям. И теперь ее давние детские мечты воплотились — ее папа вернулся.

Эля расплакалась с новой силой. Так, что даже дышать стало нечем, как будто прежняя горечь не желала ее так просто отпускать. Она уткнулась в плечо Стаса и беззвучно рыдала, и только плечи ее предательски подрагивали.

— Тише, тише, — услышала она над самым ухом успокаивающий голос мужа. — Все уже хорошо.

Взяв протянутый им носовой платок, Эля стала аккуратно и тщательно вытирать слезы с личика Анечки. Она все еще никак не могла поверить, что ее дочурка жива и стоит сейчас перед ней. Потом она задастся себе вопросом, как такое могло случиться, что их разлучили — главное, что Анечка снова рядом.

Стас помог подняться и усадил их на стулья. А затем обратился к директору, молчаливо наблюдавшей за сценой воссоединения семьи из угла кабинета.

— Мы сегодня же забираем дочь. — Голос был абсолютно ровным и даже властным, как будто и не было тех нескольких минут слабости. Стас вновь стал собранным и сосредоточенным. Именно это в нем так и нравилось Эле — что бы ни случилось, он оставался сильным, в нем она могла быть уверена. С ним было не страшно столкнуться с трудностями.

— Но… Но Станислав Игоревич, — запаниковала женщина, — вы поймите, я не могу так вот сразу отпустить с вами ребенка… Нужно все оформить.

— Меня не волнует вся это бюрократическая проволочка, — резко отрезал он, а в голосе послышались стальные нотки, от чего даже Эля вздрогнула. — Когда нашу дочь забрали из семьи, это никого не волновало. Мы никуда пока не уезжаем и останемся в городе до полного завершения оформления всех нужных документов. Если так уж необходимо, то я могу написать вам расписку, дать залог или что там необходимо, но свою дочь я здесь больше не оставлю.

Женщина попыталась что-то возразить, но Стас пресек всякие попытки, повторив, что Аня сегодня же покинет стены этого заведения.

***

Они лежали на большой кровати в гостиничном номере втроем — Стас, Эля, а между ними спала их Анечка. Спала тихим и мирным сном, прижавшись одновременно и к маме, и к папе. Только Стас с Элей никак не могли заснуть, как будто боясь, что стоит им проснуться — и все окажется сном и их девочка исчезнет.

— Спасибо тебе, — прошептала Эля мужу. — Спасибо тебе большое…

— Не смей меня благодарить, — шепотом ответил он ей, боясь разбудить свое маленькое сокровище. — Это был мой долг, долг отца.

— Но как ты узнал?-

— Завтра, все вопросы завтра. — Он не хотел омрачать радость Эли. Пусть сегодняшний день запомнится им именно таким — радостным от обретения дочери.

Эля смотрела в любимые глаза Стаса. Хотелось плакать от его любви и заботы. Рядом с ним ей не хотелось показывать себя сильной — рядом с ним хотелось быть просто ЖЕНЩИНОЙ, любимой и любящей. Отчего-то вспомнился тот момент, когда Стас приехал к ней на Новый год просить прощение:

— Эля, милая, прости меня, умоляю… Я сделаю все возможное, чтобы доказать тебе, как сильно я тебя люблю… И невозможное тоже…

— Нет, Стас, — покачала она головой тогда, — есть вещи, которые даже ты не в силах сделать…

— Какие?

— Ты не сможешь вернуть нашу Анюту…

А он смог. Он дважды вернул ее к жизни — вернул любовь и вернул их дочь. Поистине, его любовь была всесильной.

Стас смотрел на светящееся тихой радостью лицо Эли. Он был счастлив. Невероятно счастлив. Анечка, их маленький ангелок, она снова вернулась в семью, принеся в дом спокойствие. Теперь все будет хорошо. И теперь Эля наконец-то сможет быть спокойна, тяжелый камень потери любимой малышки спадет с ее души. Он лежал и любовался своими девочками: как же они похожи, и даже не смотря на то, что Анечка была его копией, от Эли она тоже взяла какие-то едва уловимые черты. Эля неотрывно наблюдала сейчас за ним и на ее лице начала появляться улыбка.

— Ты счастлива? — спросил Стас у нее.

— Да. А ты?

— Невероятно.

— Стас… — Эля осторожно, чтобы не разбудить дочь, полезла в карман кофты. Достав оттуда что-то, она стала колебаться, а потом и вовсе потупила глаза.

— Что, милая?

В ответ Эля протянула ему две маленькие палочки.

— Что это? — и не дожидаясь ответа он посмотрел. Сначала он не сразу понял, что это такое, а потом его брови удивленно поднялись. И он поднял глаза на Элю. В его глазах застыл невысказанный вопрос, хотелось, чтобы Эля сама ему это сказала, подтвердила его догадку.

— Стас, я беременна, — тихо ответила Эля.

Тихо-тихо, боясь разбудить дочь, Стас поднялся с постели и, обойдя ее, подошел к Эле, которая уже успела сесть на край кровати, присел перед ней и прижался лицом к ее животу, нежно обнимая ее. Почувствовал, как в ответ Эля положила ладони поверх его головы и стала перебирать его волосы меж пальцев — так нежно и ласково. Удивительный день — сегодня они обрели не одного, а сразу двоих детей.

Глава 48