Попаданцам предоставляется общежитие!

Все добытое добро (не слишком богатое, но честно отобранное) уже сложили на повозку. Куча получилась большая: разбойники нам попались старательные, почаще бы таких встречать. Один из них как раз топтался на обочине и тоскливо посматривал на моих постояльцев. Я думала, пришел опыт более удачливых конкурентов перенимать, но ошиблась.

Жажда наживы была намного слабее обычной, и разбойник не в нашу шайку вступить хотел, а один из отобранных бочонков обратно выпросить. На лечение душевных и физических травм, полученных при знакомстве. Чужая наглость была настолько впечатляющей и незамутненной, что я безропотно выдала страждущему его «микстуру». Мои постояльцы и так излишне здоровые, чем меньше у них бочонков для лечения будет, тем мне спокойнее.

Обратная дорога вышла длинной и скучной. Я смотрела на поднадоевшие уже за день деревья и пыталась собрать мысли в кучку. Кучка получалась неопрятной и очень напоминала мусорную. Лошадка послушно везла тройной груз и больше свой норов показать не пыталась, его у нее отродясь не было. Неужели она тоже за Вилена переживала и поэтому в нужном месте столбом встала?

– - Эти… нехорошие люди, на дороге волчий жир разбросали. Его запаха лошади боятся, поэтому тот конь и взбесился.

В тоне всегда робкой Аллины слышалось неприкрытое осуждение. Желтые звериные искры в ее глазах подрагивали отраженными в глубоком колодце звездами. Я вспомнила растерзанные трупы среди кустов и к горлу опять подступила тошнота. Тем, кого Вилен до появления помощи убил, еще повезло. Даже если, бандиты не сами этот жир заготавливали, оборотниха за своих диких сородичей сполна расплатилась.

Глава 22

О сиреневой серенаде.

На следующий день я зашла к Ольге, чтобы на обед ее вытащить. В последнее время подруга так экспериментами с магией увлеклась, что не останови ее вовремя, половину здания ремонтировать придется. А скорее всего – заново отстраивать. Лучше ее потрясающие (наши ветхие стены –особенно) таланты заранее накормить и обезвредить.

Густой тягучий дым в коридоре и плюющаяся разноцветными искорками замочная скважина лучше любой таблички предупреждали, что посторонним вход воспрещен и внутри сидит злая ведьма.

Дверная ручка попыталась превратиться в щупальце и обвить мою кисть тройным кольцом ответного пожатия. Я покрепче сжала пальцы, и дружелюбная фурнитура с обиженным всхлипом вернулась в свое исходное состояние. Интересно, это маг мне бракованную книжку подсунул, или Ольга полученные знания чересчур новаторски использует?

В комнате дыма было меньше, а искр больше. Они осиным роем вились над головой и норовили укусить маленькими, почти не ощутимыми молниями. Подруга помешивала подозрительного вида субстанцию в горшке и бормотала себе что-то под нос. Судя по зверскому выражению лица – отнюдь не заклинания. Варево отвечало ей таким же непечатным фырканьем. Рядом что-то мерзко и тоскливо завывало.

– - Если я его прибью, сильно ругаться будешь?
– - Задумчиво поинтересовалась ведьма. Ее устремленный на горшок взгляд не сулил бедной посудине ни чего хорошего и много не приятного. – Достал уже, никаких сил нет!

Я еще раз взглянула на возмущенно пыхтящее варево: ни жалости, ни сочувствия оно у меня не вызывало. Но лучше заранее уточнить, к чему его безвременная гибель приведет, не зря же подруга решила, что мне эти последствия не по вкусу придутся.

– - Может, просто вылить и новое сварить?

– - На него? А что, хорошая идея!

В комнате никого, кроме нас не было, и я заподозрила ведьминский отвар не только в скверном характере. Упырь его знает, что за травки и грибочки туда по рецептуре насыпаны, и какие после них черти являются. Оказалось, не туда смотрела.

Ольга подскочила к окну и распахнула створки. Тоскливые звуки стали намного громче. В них даже слова прорезались. Внизу стоял принарядившийся Базилик и исполнял… Если судить по букету в руках и намерениям, то серенаду, если по факту, то отпугивающее все живое заклинание. Аккомпанировал ему нестройный хор сгрудившихся рядом умертвий.

– - Бушуют зимние морозы,

Твоя душа заиндевела.

Но я принес к порогу розы,

Чтоб сердце их тепло согрело.

На дворе стоял разгар лета, из-за полуденной жары картошку через день поливать приходилось. В кулачке Базилика сиротливо поник пожухлый кустик ромашек. Но поэт оставался верен и своим ненаглядным аллегориям, и полной ботанической безграмотности.

Пусть заструится жарче кровь,

Во взгляде звезды засияют.

К порогу я принес любовь,

Ответь взаимностью, родная!

Угроза кладовкой и шием подействовала, больше в своих балладах поэт не обзывался. Как бы ему еще объяснить, что некоторые заезженные рифмы у комендантши аллергию вызывают? Или не стоит пинать чужую музу, она, в отместку, посвященную мне поэму надиктовать может.

Пока я размышляла о навязчивой силе искусства, деятельная натура Ольги решила ответить ему встречной пакостью. Позабытое мной варево с недовольным хлюпаньем шмякнулось на почти талантливую белобрысую макушку. Базилик жалобно ойкнул и окрасился в подозрительно знакомый сиреневый цвет. По обвисшим мокрой наволочкой крылышкам расплывались более яркие лиловые разводы.

– - Ты что, шиевыми экспериментами от домовушек заразилась? Будем его теперь не только внутрь, но и наружно принимать?

– - А где я тебе коготь грифона и печень мантикоры возьму? Эти рецепты какой-то маньяк составлял, в каждый из них дефицитную расчлененку добавлять надо! Заменила тем, что под руку попалось.

Мне сразу пришла на ум не доброй памяти госпожа Розамунда и сославший ее от греха и академии подальше ректор. Тоже, наверное, первую попавшуюся дрянь в свои зелья совала, а потом обломками башен полстолицы накрыло. Вот и перевели ее по наши души и стены, их не жалко.

Надо бы ответить им взаимной любезностью и отправить Ольгу в академию учиться. И пару мешков шия в приданое отсыпать, чтоб на все эксперименты хватило!

Пока я думала, как бы потактичнее объяснить подруге, что лишней крыши над головой у нас нет и не предвидится, а таланты свои лучше для столицы приберечь, она уже к другой теме перешла.

– - Не подумай, что я снова наговариваю или не в свое дело лезу, но ты бы поаккуратнее себя вела. Зомби твой, конечно, человек воспитанный и все такое… Только, если с катушек слетит, мало не покажется – все вокруг разнесет! Он у тебя не хомячок домашний, поопасней зверюга будет!

Сошедшим с ума или взбесившимся я Дейва не представляла. Скорее весь мир разума лишится и вверх тормашками перевернется. Приятель только плечами небрежно пожмет и вежливую напутственную речь скажет.

– - Зря не веришь! Я тебе только добра желаю, поэтому и предупредила. Не доводи человека до шреха! Ты бы его глаза видела, когда к этому чиновнику, как к родному кинулась.

– - Оль, Дейву все равно, к кому я там бросаюсь. Говорила же тебе, у него Дама сердца есть.

– - А это не ты разве? Вы же в кабинете обжимались и вообще…