Попаданцы в стране царя Петра

За речкой на территории заброшенного завода заработала экспериментальная мартеновская печь, что резко снизило нагрузку на электропечь моторного завода. Сырье, пока не пошли железо и сталь от создаваемого металлургического кластера в районе Магнитки, давали городская свалка и пункты металлоприемки. Рядом с печью задымили трубами небольшой цементный заводик и производство кирпичей. Хотя степень механизации на них была весьма низкой, но первоначальные потребности города в строительных материалах они закрыли.

Жизнь горожан продолжала стремительно меняться. Уже через три - четыре недели в кранах будет течь техническая вода. Запасы реагентов для чистки воды на очистной станции водоканала заканчивались и, хотя водопроводную воду продолжат хлорировать и фильтровать, для питья она станет не пригодной. Предвидя это, коммунальные службы экстренно рыли и обустраивали по несколько колодцев в каждом городском районе.

Нельзя сказать, чтобы горожане спокойно встретили вынужденные изменения и надо сказать что у многих были к этому очень весомые основания. Целый ряд дефицитных лекарств, прежде всего антибиотики и инсулин и, целый ряд других, которых в ближайшем будущем город не сможет производить, стали распределяться лишь 'нужным' людям, ученым, промышленникам, рабочим дефицитных профессий и приближенным к администрации. Это обернулось валом смертей среди пенсионеров и тяжелобольных людей. Город подспудно кипел. Особенно злобствовали мелкие бизнесмены, ставшие из почти хозяев жизни, рабочими или крестьянами. Многочисленные магазины, ларьки вынужденно закрылись, а их хозяева и продавцы подались на появившиеся как грибы после дождя заводы, фабричные производства и новые сельскохозяйственные предприятия, от животноводческих ферм до тепличных хозяйств...

Регулировщица, так называл женщину весь город, была сумасшедшей. Говорят, что в юности у нее с головой все было в порядке и, даже была семья. Никто, кроме психиатров не знал, какое событие привело к тому, что ее разум утонул в пучине безумия, но однажды горожане увидели на обочине дороги одетую в по-цыгански длинную, но опрятную юбку женскую фигуру, с немного скуластым татарским лицом, суматошно размахивающую руками и карикатурно подражающую действиям милиционера - регулировщика. Из-за этой фобии она и получила прозвище. Горожане успели привыкнуть к регулировщице и машины мчались по улицам, не обращая на сумасшедшую внимания, лишь изредка кто-нибудь из водителей нажимал на автомобильный сигнал и тогда раскатистый звук пролетал по улицам города, а регулировщица безмятежно улыбалась. Ее тихое безумие проявлялось лишь в стремлении регулировать дорожное движение. Никто и никогда не видел ее агрессивной, так что даже дети к ней подходили без боязни. Их она любила, и всегда находила горсть конфеток чтобы угостить детвору.

Как одетая в темные и грязные одежды регулировщица появилась под свежеотштукатуренными стенами администрации, никто не заметил. Полуденное, яркое солнце палило не по-детски, душно и влажно. Немногочисленные пешеходы спешили пробежать по центральной площади города, чтобы спрятаться от нежданного солнца в тени деревьев. Многочисленны лужи на площади перед массивным зданием, построенном еще в девятнадцатом веке, почти ощутимо парили, расплескивались тысячами брызг под колесами проезжающих автомобилей. На бледном, в подтеках высохшей грязи, лице женщины лежал отпечаток безумия, и одновременно выражение усталой обреченности. Она остановилась в нескольких шагах напротив парадного входа в администрацию, что-то тихо бормоча под нос и не отводя взгляд от закрытых дверей. Два стоящих в расслабленных позах автоматчика в серой форме национальной гвардии, привычно скучали у входа в здание администрации. До конца смены им оставалось еще час. На городскую сумасшедшую они обратили на не больше внимания, чем на пьющих из луж на площади голубей. Лишь один из гвардейцев бросил на нее мимолетный взгляд поверх очков - дескать: 'Что ты тут делаешь?'

Неизвестно что спровоцировало неожиданную и странную агрессию всегда тихого и забитого существа, но регулировщица стала вначале медленно, затем все быстрее крутится вокруг себя, подобно турецкому дервишу, исполняющему ритуальный танец, пока наконец не рухнула на пыльный асфальт. Только тогда автоматчики перевели удивленный взгляд на городскую сумасшедшую. Несколько дней тому назад неизвестные развесили по городу листовки с призывами к вооруженному восстанию против тирании Соловьева. Коммунальщики потом до вечера срывали с заборов прокламации. Кто это сделал, сколько полицейские не искали, но так и не нашли. После этого национальных гвардейцев на случай волнений населения застращали и заинструктировали до слез.

– Ааааа!
– не вставая, громко и страшно закричала - завыла, женщина, так что пронзительный звук был слышен в самых дальних уголках полупустой площади. Несколько ворон с карканьем сорвались с деревьев и закружились над валяющейся в луже женщиной. Гулкое эхо загуляло по площади:

– Ааааа....

Прохожие начали оборачиваться, закрываясь рукой от солнца, рассматривать, непонятные события, происходившие у входа в администрацию. Несколько человек неуверенно направились к входу в здание администрации.

Женщина прекратила выть, жалобно всхлипнула напоследок и медленно поднялась. Лицо ее в подтеках от грязи и непрерывно льющихся слез производило ужасное и дикое впечатление, ничем не напоминая прежнюю тихую городскую сумасшедшую. Повернувшись к постепенно густеющей толпе вокруг, она обвела безумным взглядом обмершую толпу и подняла вверх сухенькие кулачки. Ой!
– громко воскликнула маленькая, опрятная старушка, стоявшая в первом ряду и прикрыла ладошкой рот. Еще только-что площадь пустовала, а вот уже около администрации множество людей, в основном по случаю рабочего времени любопытствующих стариков и детей. Проезжие машины на миг притормаживали, чтобы разглядеть что за сборище перед зданием администрации и мчались дальше.

– Придут, - промолвила сумасшедшая, делая странные пассы руками, - Придут! Повторила, скорее проорала она изо всех сил, так что гулкое эхо загуляло по площади отражаясь от невысоких зданий на противоположной стороне.

– Злая вода обрушится на город, за ним с неба падут огненные вихри, голод и мор, - продолжала громко и страстно вещать сумасшедшая, в дикой ярости потрясая сухенькими кулаками над головой.

Сумасшедшая еще несколько минут описывала предстоящие городу несчастья и люди не выдержали. Если вначале они улыбались, и со смешком комментировали происходящее, то вскоре потрясенная пророчествами толпа замолчала, лишь несколько старух лихорадочно омахивали себя крестом. Потемнело. Грозные зловещие тучи закрыли солнце. Люди в толпе начали заражаться религиозным безумием. В городе изначально стояло несколько старинных церквей, мусульманская мечеть и небольшой мужской монастырь. После Переноса они не только не пустовали, а ежедневно до отказа наполнялись горожанами всех возрастов от молодежи до стариков. Нервы у людей стали ни к черту. О причинах переноса можно было лишь гадать, но версия о том, что это Божья Воля, была самой популярной. Множество неверующих или лишь считающихся православными повернулись лицом к церкви.

В окне на втором этаже, там, где находился кабинет Соловьева, мелькнуло бледное лицо и исчезло. А горожане, заинтересовавшиеся необычным скоп людей перед администрацией, все продолжали и продолжали подходить. Автоматчики у входа, конвульсивно вцепившись в ремни оружия, застыли в нерешительности. С одной стороны, происходило явное нарушение порядка, с другой - их задача охранять вход в администрацию, а на него никто не покушался.

– Городу недолго еще стоять! Погряз он в грехах тяжких и блуде! И корысти!
– продолжала сурово и громко вещать безумная пророчица, наливаясь внезапным вдохновением от внимания множества собравшихся вокруг людей.

– Это он виноват, Соловьев, антихристов приспешник, - указующий перст показал на второй этаж администрации, где размещался кабинет мэра.

Взволнованная толпа безмолвно смотрела на пророчицу, лишь вороны зловеще каркали, кружась над, немалых размеров толпой.

– Быть ему пусту! Быть пусту, быть пусту! К чёрту в Преисподнюю провалится! Как появился, так и сгинет! И месте его не найдут, окаянного!

Наконец толпа беспорядочно и заунывно зашумела. Отдельных выкриков неслышно, они слились в общий тревожный и испуганный гул.

Неожиданно тяжело хлопнула, открываясь, массивная дверь. Выскочивший из нее начальник национальной гвардии на миг замер, оглядывая насторожившуюся толпу. Повернувшись к караульным на входе и яростно раскрывая рот проорал им что-то гневное, но неслышное за беспорядочным шумом толпы, затем решительно кинулся плечом в плотное скопище вокруг новоявленной пророчицы. За охрану здания администрации и мэра отвечала не милиция, а он. Люди в толпе не расступились и не пропустили к новоявленной мессии. Наоборот послышался многоголосый возмущенный ор, замелькали предусмотрительно взятые зонтики. Пророчица продолжила вдохновенно вещать. Автоматчики торопливо ожили, скинув оружие с плеча ринулись вслед за начальником в толпу. Несколько выскочивших из здания национальных гвардейцев бросились им помогать. Трехэтажный мат, отчаянные крики.