Попаданец Сашка

Рабовладельческий рынок в Лоэрне был самым большим в Атлантисе, если не считать, конечно, самого Хаммия. А рынок рабов в Тарене соперничал по своим объемам с рынком в столице королевства. Сюда стекались рабы из соседних герцогств и с севера Лоэрна. К югу от Тарена в полутора днях пути начинались предгорья полукаменистой пустыни, тянущейся с юго-востока на северо-запад Атлантиса. А уже за ней был расположен сам Хаммий. Он в отличие от герцогств Атлантиса никогда, даже на заре зарождения государственности, не имел отношения к Лоэрну, оставаясь независимой страной. Ее население было причудливо разнообразно. Встречались чернокожие жители, было много людей с бронзовой кожей и иссиня-черными волосами, но на востоке они были с горбоносыми узкими лицами, а на западе слегка орлиные носы помещались на лицах заметно круглых очертаний. Были и светловолосые обитатели Хаммия, но в основном это были рабы или полукровки, потомки хаммийцев от купленных наложниц с севера. Особенно ценились в Хаммие девушки благородного происхождения. Даже простые дворянки могли стоить целый золотой. Цена девушек баронского сословия могла доходить до десяти золотых, а за дочь графини можно было получить целое состояние. А ведь Моэрт привез на продажу как раз молоденькую дочь графа Сейкурского. Помимо нее есть и другой неплохой товар. Жаль, что четырех мальчишек придется подарить оркам. Но приказ графа опасно не выполнить.

В квартале, где селились работорговцы, он без труда разыскал двор хаммийского купца Муфаты, с ним Моэрт частенько имел дело, продавая ему либо неугодных графу людей, либо попавшихся в руки графской сотни разбойников или, наоборот, жертв самих разбойников. А несколько раз, наоборот, он заказывал и покупал живой товар для барона Бордана, любителя молоденьких темнокожих девушек. Для постельных утех бароны могли пользоваться любой девушкой из своих земель, но тех потом нужно было возвращать обратно, а с купленными Бордан мог делать все, что угодно. Что он и делал, доказательством тому были полтора десятка холмиков на заднем дворе баронского замка. Впрочем, кому-то из купленных удавалось остаться в живых. Свидетельством были несколько темнокожих кудрявых детишек, которых можно было видеть в замке. Бастарды – так о них отзывался барон.

Купец Муфата с радушием встретил Моэрта, низко поклонившись ему и беспрестанно щебеча о великой чести принять у себя такого знатного гостя. Моэрту было приятно слышать столь грубую лесть. Выпив кружку хорошего вина, которое Муфата специально держал для этих целей, Моэрт перешел к делу.

– Одиннадцать человек. Из семей графа, виконта, баронов. Дочка графа. Шестнадцать лет. Девственница. Смазливая.

Муфата утробно заурчал.

– О-о-о!..

– Продаю оптом. Семьдесят золотых.

– Его милость думает, что у бедного купца есть такие деньги?

– Такой товар не для бедного купца. За одну только графскую дочку ты вернешь все вложенное. И у тебя останется еще десять человек. Старшая графиня, тридцать пять лет, еще в соку. Виконтесса, та еще моложе, две баронессы, постарше, но тоже ничего. Две девушки, дочки баронов, двадцати и семнадцати лет. И четверо детей. Баронет шести лет, три девочки из баронских семей, двенадцати, десяти и четырех лет.

Муфата продолжал вожделенно урчать.

– Впрочем, если ты и в самом деле бедный купец, то мне следует поискать тех, у кого есть деньги.

– Не надо. Но мне надо посмотреть на товар. И… семьдесят золотых – это слишком много.

– Товар в замке.

Прибыв в замок, Моэрт и Муфата спустились в подвал. Стражник открыл дверь самой большой графской камеры. Внутри на грязной соломе лежали бывшие аристократы Лоэрна.

– Всем встать! – В руках оказавшегося рядом тюремного надсмотрщика сверкнула плеть.

Пленники зашевелились и с трудом начали подниматься.

– Э-э-э, ваша милость, какие же это молодые, – вскрикнул Муфата, показывая на двух старых женщин, стоявших среди пленных.

– А я их тебе и не предлагаю. Ты посчитай. Должно быть одиннадцать человек. Эти две лишние. Они пойдут в качестве уплаты налога храмовникам.

– Ай-ай, тысяча извинений, господин. И где здесь та жемчужина?

– Вот та, третья слева.

Муфата возбужденно подскочил к молоденькой девушке, испуганно смотрящей на вошедших, зацокал языком, затем протянул слегка подрагивающие руки к грудям девушки. Та отшатнулась назад и громко закричала:

– Мама!

Стоящая рядом еще молодая женщина попыталась встать на пути хаммийца, но к ней бросился надсмотрщик, намереваясь ударить плетью.

– Назад! – приказал Моэрт, и надсмотрщик повернул вспять. Муфата уже успокоился и, повернувшись к Моэрту, хрипло сказал:

– Сорок пять!

– За одну? – усмехнулся ближний графа.

– Но это еще сырой товар. Кого-то придется попортить, а это убытки.

Моэрт рассмеялся.

– Здесь только один мальчишка. Да и то, если ты захочешь его кастрировать, то умирает лишь один из трех. Зато ценность товара возрастает вдвое. Или втрое. Я это знаю. Семьдесят!

– Ваша милость, а если они наложат на себя руки? Я разорюсь. Пятьдесят!

– О ценном товаре следует заботиться. Не оставлять без присмотра. Шестьдесят пять!

– Климат в Хаммие очень жаркий. А эти все бледные, не привыкшие к нашему солнцу. Опять же тяжелый путь через пустыню. Пятьдесят пять!

– Белый плотный тент над парой повозок и побольше воды впрок. Все это стоит несколько лишних медянок. Но учитывая наше давнее знакомство, называю последнюю цифру. Шестьдесят. Или соглашаешься, или я предлагаю товар Ираиму.

– Согласен. Но много ли я заработаю?

– Заработаешь. И прилично заработаешь. Если не возьмешь вдвойне, то я буду считать тебя самым плохим купцом в Хаммие.

– Этих крепко связать и не спускать с них глаз, – приказал Моэрт надсмотрщику. – А двух старух отведите к мальчишкам.

– А что за мальчишки, мой благодетель?

– Три очень юных баронета, маленький виконт, – Моэрт с насмешкой смотрел на Муфату, стремясь его подзадорить, и это получилось.

– О, господин! А они продаются?

– Хочешь тоже купить?

– О, господин, вы как всегда прозорливы!

– Но ты же говорил, что денег у тебя мало. Шестьдесят золотых ты уже сторговал.

– О, мой повелитель! Я мог бы занять денег в долг. И даже уже буду занимать, потому как у меня нет с собой шестидесяти золотых. Возможно, даже придется кого-нибудь перепродать прямо здесь.

– Хочешь взглянуть на мальчишек?

– О да, мой господин.

– Эй, отведи старух к мальчишкам.

Подойдя к другой камере, стражник открыл дверь и втолкнул туда двух пожилых женщин, Муфата вошел следом, глаза его алчно горели.

– О!.. Это и есть виконт? – работорговец указал на худенького русоволосого мальчика.

– Да, сын виконта Чавила. Слышал о таком?

– Да, господин. Сколько вы хотите?

– Они не продаются.

– Господин, за этого я дам семь золотых!

– Вот как? Бьюсь об заклад, ты уже имеешь заказчика, который заплатит не меньше двадцати.

– От вас нельзя ничего скрыть, ваша милость. Есть, есть такой, он как раз хочет худенького и светленького, но с титулом.

– Бедный твой заказчик, но ему придется обойтись простолюдинами. Эти мальчишки не продаются. Приказ графа. И я его никогда не нарушу, – ответил Моэрт, выходя из камеры. – Старух тоже связать и следить! – бросил он через плечо стражнику.