Попаданец в поисках смысла

Потом мне пришла идея, снова заняться хождением по городу с постоянно активированным сканером, с приоритетным поиском контейнеров для модулей и различных высокотехнологичных вещей. Я не оставлял надежду найти оружие или предмет амуниции.

Три дня я таскался по улицам, двигаясь как можно ближе к зданиям для лучшего охвата их внутренних помещений. И это дало свои плоды, как ни странно. Нет, контейнеры с совместимыми модулями я не обнаружил, а вот кое-что из амуниции нашлось. В частные дома я, конечно, не заходил, но если нечто было в лавках, то, задавая наводящие вопросы, иногда удавалось побуждать продавцов искать на полках странные вещи и показывать их мне.

В результате я приобрёл немного одежды для скрытного ношения и специфичные сапоги, наподобие уже имеющейся обуви штурмовика. Пришлось потратиться, конечно, но оно того стоило. Например, о сапогах система поведала, что ноги в них потеют намного меньше, а неприятный запах быстро нейтрализуется благодаря специальной подкладке. К тому же они не промокают и в них почти одинаково комфортно зимой, и летом. Жаль, что они не новые, а то могли бы прослужить лет двадцать.

Мне сразу захотелось посмотреть на полный комплект подобной одежды, но это всего лишь неосуществимые мечты. Ладно, и то хорошо. В найденной буду таскаться по дорогам и лесам, а местную стану надевать, когда соберусь в приличное общество.

Вскоре орат объявил о дате отъезда, и рыцари потихоньку начали готовиться, хотя особого ажиотажа и не было, поскольку происходит не первый раз. Я же переживал о судьбе своей рукописи, и как только пришло время, сразу нагрянул к издателю.

— Книга соответствует нашим требованиям, — заявил Отакт. — Только редакторы видят необходимость определённой доработки.

— Если считают, то пусть и дорабатывают, — безразлично пожал я плечами.

— Да, но дополнительная работа сказывается на стоимости книги, что, в свою очередь, отрицательно отражается на скорости её продажи.

— И что? Какие будут предложения?

— Я предлагаю уменьшить авторские отчисления, дабы снизить конечную стоимость книги и, тем самым...

— Уважаемый господин Рамас, — перебил я издателя. — Давайте мы определимся раз и навсегда с нашим сотрудничеством. Если кого-то что-то не устраивает, то я вижу лишь два пути решения проблем. Первый — исправления делаются за счёт того, кто узрел проблему. Я проблему не вижу, поэтому обсуждать уменьшение своей и без того небольшой доли не собираюсь. Если же это для издательства неприемлемо, то я вижу второй путь, заключающийся в прекращении сотрудничества.

— Нет, я не предлагаю...

— Вот и хорошо, — перебил я неожиданно жёстко. — Если вы видите проблему, то и решайте её в своём издательстве. Я-то здесь причём?

— Стоимость книги будет несколько выше...

— Попробуйте варианты снизить стоимость. На самом деле, это не мои проблемы. Более того, чем скорее я пойму, что имеются проблемы с публикацией рукописей здесь , тем скорее начну искать других издателей.

— Зачем же так, молодой человек...

— Меня зовут Айвор Камадос. И ко мне по праву рождения приличествует обращаться ’господин Айвор Камадос’.

— Да, господин Айвор Камадос, — покраснел Отакт.

— Теперь обсудим финансовую составляющую нашего сотрудничества, — решил я не упускать инициативу, раз издатель замешкался. — Я открыл счёт в местном банке господина Арама Ротсилда. Так что все деньги, которые мне полагаются по двум заключённым контактам, следует перечислять на него. Вот нужные реквизиты, — и положил перед обомлевшим Отактом бланк, полученный в банке. — Имеются другие вопросы? Нет? Тогда я готов ознакомиться с контрактом. На днях я уезжаю, так что мы какое-то время не увидимся.

Издатель имел вид человека, которому по голове ударили деревянным молотом, и он не понимает, где находится, и что вокруг происходит. Ну а я внутренне ухмылялся, понимая, что кто-то здесь предполагал, что будет свободно распоряжаться деньгами до моего возвращения. А вернусь ли я через год или нет, — никому не известно. Теперь же придётся раз в два месяца приносить мою долю в банк. Какая неприятность!

Да, на этот раз я решил, что единократная сумма в четыреста монет за относительно толстый роман не является слишком привлекательной, а торговаться мне не хотелось. Ну откушу я ещё пятьдесят или, даже, сто. Разве это много? В среднем книги начинающих писателей продаются по пятнадцать монет. При тираже в пятьсот экземпляров мне будет положено семьсот пятьдесят. Если же будет производиться допечатка тиража, — а я в этом уверен, — то сумма удвоится или утроится. Так что выбор простой: четыреста монет сейчас или полторы-две тысячи потом. Я пока с голоду не умираю... К тому же в следующий раз можно будет завести разговор о повышении процента отчислений. Если же такого процента не было, то и повышать нечего, как мне кажется.

Выражение лица Рамаса Отакта было бесподобно в своей беспомощности, когда я, прочитав договор, зачеркнул несколько слов и дописал особые условия об отчислениях с дополнительных тиражей, и о том, что все права на книгу я оставляю себе. Спасибо системе, что она подробно рассказала, как дурят неопытных авторов-новичков, закрепляя за собой монополию на издание их произведений. Хватит Отакту и прав на тот мой первый рассказ, которые я ему передал, на радостях подписав контракт не глядя.

Лошади, уставшие за последний месяц почти постоянно стоять в конюшне, весело бежали по дороге и периодически ржали, задирая молчаливого драккана. Рыцари и мальчишки-слуги тоже были в приподнятом настроении, поскольку через месяц, — если повезёт, конечно, — будем в Центральной гератии. Я покидал Скоил со смешанным чувством. Здесь у меня была первая... нет, не любовь... влюблённость, здесь я впервые посетил бордель, здесь наконец-то приобрёл сканирующий модуль, здесь значительно улучшил свои боевые навыки. Много чего могло и ещё случиться в этом, не самом большом по местным меркам, городе, но, возможно, наверстаю в другой раз.

Впереди меня ждали приключения. Теперь я был почти уверен, что Фенецар возьмёт меня с собой, а не позабудет как бы случайно в доме Ануракта. Сейчас мы ехали по незнакомой мне дороге, и я немного расстраивался, что не поехали по другой, и хотя бы разок не заночуем у Станира, где я снова смог бы увидеться с озорной девушкой-служанкой.

Как и прежде, нормальные отношения у меня было примерно с пятью или шестью рыцарями из отряда. Другие, как не смогли сразу принять идею господина ората, так и до сих пор, спустя более сорока дней, искоса поглядывают на меня и лишь смачно сплёвывают. И, как прежде, я их не виню. Кто я такой, чтобы судить их?! Хотя при моих тренировках, — Фенецар не давал команду закончить её, — они первыми вызывались и пытались изо всех сил или ткнуть в мои рёбра учебным мечом, или ударить по плечу. Мальчишки-слуги старались не упускать возможность присутствовать при этом, бурно обсуждая очередной пропущенной мною удар.

Возможно, именно благодаря этому я с каждым днём всё лучше усваивал нелёгкую науку владения оружием, а система каждый раз услужливо напоминала, что обучение через боль является одним из самых быстро доходящих способов воспитания. Впрочем, я не был уверен, что это слово подходит для данного процесса.

Теперь, если отряд проезжал через поселение, в котором находилась таверна, то среди тех, кто шёл туда проверять метки у посетителей, почти всегда был и я. И мне это постепенно начало нравиться. Было что-то вдохновляющее в том, чтобы с лёгкой ухмылкой открыть дверь, и осмотрев всех тяжёлым взглядом, громко гаркнуть: «Внимание! Это патруль гератии! Всем оставаться на своих местах! Приготовить метки для проверки!»

Первые разы выходило откровенно плохо. Что самое обидное, я поначалу давал петуха и люди, вместо того, чтобы впечатлиться, откровенно ржали. Потом система помогла правильно использовать диафрагму, и прежние позорные случаи больше не повторялись.

— Господин Серагор Эндерут, а почему если люди пытаются от нас скрыться, то никто из рыцарей не беспокоится, чтобы схватить их живьём?

— А зачем? Если убегают, то им они уже сразу становятся явными беззаконниками. Что с ними возиться?