Попаданец в Скайриме

— Эээ! Похоже зацепились за что-то! — закричал рыбак во второй лодке.

— Нет! Просто тяжело идет! Похоже и в самом деле в этот раз что-то вытащим! — ответил ему второй уже из нашей.

— Осторожнее, осторожнее тяните, хоркеры неуклюжие! Сеть не порвите! — заорал старшой.

На мелководье стало видно как в сети серебрится и бьется рыба. Народ попрыгал из лодок и по пояс в воде потащили наполненную сеть к берегу. Там уже стало видно сколько рыбы попалось, на мой непрофессиональный взгляд — с пол тонны. Тащить сети на берег народ не рискнул, и прямо тут, на мелководье, стали освобождать рыбу из сетей и бросать её в лодки.

Решив оказать в этом деле посильную помощь я решил не мешать, и, выбравшись из лодки добрался до суши, откуда уже, с любопытством наблюдал за рыбацкими хлопотами. Да… на чужую работу можно смотреть бесконечно! Хотя, конечно, работа — работе рознь.

Вот, возьмем к примеру работу — капать ямы. Можно рыть себе могилу под дулом автоматов, но, полагаю, выйдет как-то вяло, без энтузиазма. Можно профессионально рыть ямы с девяти до шести, пять дней в неделю за зарплату. Уже интереснее, технично, на совесть, нужной глубины, но без огонька. Так, чтобы спину не надорвать и чтобы начальник лишний раз не ворчал. А можно рыть яму, зная, что там, на глубине пары метров зарыт клад. Вот тут будет и энтузиазм и настрой, что мол хрен с ней со спиной, лишь бы быстрее до него, до клада, добраться и запустить грязные ручки в россыпи золотых монет!

Именно так и было в данном случае с рыбаками. Еще час назад они поштучно пересчитывали свой скудный улов, которого и им самим едва хватило бы на один обед, а теперь им приходится изрядно потрудится, чтобы справится со столь богатой добычей! Но такая работа в радость, что отчетливо слышалось в их выкриках, которыми они подбадривали друг друга, и в том, как они хвалились между собой особо крупными экземплярами. Наблюдая за всей этой суетой, я сдержанно улыбался.

— Спасибо тебе, странник! — произнес старший рыбак после того, как пойманная рыба была раскидана по лодкам, что под ее тяжестью ощутимо просели, — Ты принес нам удачу! Если хочешь, возьми и себе рыбы!

— Благодарю, но мне это не нужно, — произнес я и протянул руку в сторону озера. Из воды под действием телекинеза прямо в мою ладонь прилетела здоровая рыбина. Рассмотрев, я засунул её себе в вещевой мешок. — Если что, я всегда могу поймать себе столько, сколько мне нужно! — и полюбовавшись пару секунд на их раскрытые рты и выпученные глаза, слегка посмеиваясь отправился дальше вдоль берега.

Да — дешёвое позёрство, да — детская выходка, не сдержался, признаю. Но зато теперь у них, помимо улова будет еще и История! И впечатления!

* * *

Вечером пришлось остановится на ночлег на свежем воздухе, поскольку человеческого жилья поблизости не наблюдалось. Телекинез штука энергозатратная, но, как недавно выяснилось, весьма универсальная. Сформировал тридцатисантиметровое лезвие вдоль ребра ладони, и тем самым превратил руку в топор. Срубил несколько молодых деревьев, обрубил сучья, и из жердей, и набросанных сверху веток, соорудил шалаш.

Нашел большой плоский камень, помыл его в озере, и, раскалив, пожарил на нем рыбу, что неплохо пошла вместе с прихваченным с собой мёдом. Сытно, в голове слегка шумит и впечатления о прошедшем дне весьма, таки, положительные.

Раньше я мог преодолеть этот путь в седле в разы быстрее. Сидел бы в трактире, кушал бы культурно и переживал бы только за своё «скрипящее седло» на котором уже мозоли кое-где появились! Сидел бы, и знать не знал, что Аддвильд, мимо которого я бы проехал, так и сгинул бы на той дороге, пойдя вместе с лошадью на корм волкам, и его так бы и не дождалась молодая жена.

В деревне, где деревенские потешно бранились из-за бочонка огнеупорного зелья, мимо которой я тоже проехал бы, в итоге все бы переругались, а ночью «раскулаченный» селянин вполне мог бы пустить «красного петуха» своим обидчикам, наглядно продемонстрировав, что одного бочонка на тридцать домов маловато будет!

Или вот сегодняшние рыбаки. Без меня вернулись бы домой пустые. И кто знает, какие у них обстоятельства. Может кому деньги срочно нужны, у кого-то дети дома голодные… А теперь, вот, все обернулось совсем иначе. Как бы пафосно это не звучало, но благодаря мне история этого берега озера пошла чуть-чуть по другому, по более лучшему пути. Это еще не смысл жизни, но что-то довольно похожее. Моё существование что-то да значит.

Что-то «пробивает» меня по пьяни на философию. Вот, совсем немного мёда осталось… сейчас допью и баиньки…

* * *

Рифтен опять оставил о себе не лучшее впечатление. После прошлого визита я уже не ожидал от него многого, но ему, тем не менее, снова удалось меня разочаровать. И дело даже не в том, что как был «болотом», так им и остался, и ничего не изменилось к лучшему, нет. Я увидел этот город с иного угла, и там он оказался еще непригляднее. Но, обо всем по-порядку.

Для разнообразия, да и «на волне» последних событий, решил поработать чуток в порту. И как оказалось, работы там достаточно. Порт не простаивает и там всегда хватает кораблей. Во-первых, это рыбаки, которым нужно помочь сначала пришвартоваться, а потом и с разгрузить улов. А во-вторых, сюда приходит и уходит большое число торговых судов, которым также необходимо помочь с разгрузкой-погрузкой.

По воде в город поступают нужные в быту вещи, а из города по всему Скариму развозится производимый тут Черновересковый мёд, основной «экспортный товар». Помимо этого, город является транзитным узлом между Скайримом и Моровиндом.

По этой же причине, в силу географического положения, на «низкооплачиваемых должностях» работают в основном гастарбайтеры из данмеров и аргониан. И хотя сейчас между Моровиндом и Чернотопьем фактически идет война, тут они работают плечом к плечу без каких бы то ни было особых претензий и обид.

Останавливаться в «Пчеле и жале» я не стал. Оно и дорого да и не хотелось лишний раз бередить раны напоминанием… о прошлой жизни. Вполне нормальным, на первый взгляд, вариантом стала «Ночлежка Хельги».

Заведения такого формата мне еще не попадались. Пожалуй, можно назвать его эконом-хостелом. Вместо отдельных номеров, как это принято даже в самых захудалых трактирах — пара общих комнат на втором этаже с десятком кроватей в каждой. На первом этаже, как и в трактирах, обеденный зал, вот только подаваемые тут… нет, я не могу назвать это «блюдами», простая пища прошедшая минимальную обработку, вроде тех же яблок, вареной картошки и вяленого мяса.

Причиной такого «кулинарного минимализма» было то, что весь быт нашей «общаги» держался на Сване Крепкий щит, племяннице хозяйки, с которой у нее натянутые отношения. И как бы не без оснований. Хоть Хельга и приютила ее после гибели ее родителей от рук разбойников, но по факту превратила ее в рабыню. Взвалила на нее и уборку и готовку в своем заведении не платя при этом ни септима. И куда деваться?

Все вакансии, не требующие особых навыков, давно заняты гастарбайтерами, которым можно платить ниже обычного из принципа: «А куда ж вы денетесь?» Да и жить где-то надо. Остановится в трактире на пару дней это одно, а жить в нем постоянно — не многим по карману.