Попаданец XIX века. Дилогия

– Дак ведь и деды наши жили, и прадеды, - не спеша произнес он и уже быстрее договорил: - и нам стало быть так намерено.

Макурин усмехнулся. Сразу видно – деревенский житель средневековья. Наговорит с большой короб, лишь бы ничего не делать. И не потому что лентяй, потому что жуткий консервант.

А по факту, само расположении селений требовало централизации местной жизни. И жителям от этого будет хорошо и самому помещику. Уже не слушая болтовню Акима, вышел из дома. отмахнулся от Авдотьи, - иди домой, нечего тебе все за мной ходить. И начал сосредоточено оглядывать окрестности, благо с взгорья было хорошо видно. Хоть рядышком оказалось лишь одна деревня, понятно было, что в административном плане близлежащие сселении тянутся к поместью. Но этого мало, вот и дорог мало и ониочень плохие. Нужно, кровь из носа, обязательно, посадить церковь для душевных потребностей и торг для телесной. Как же они милые?

Ведь церковь за тысячелетия православия своих рамках крепко вросла в крестьянскую жизнь. И свечку надо поставить, и венчать, и похоронить, куда деваться? Все через церковь. И когда она находится за несколько десятков верст, то крестьянам очень уж неудобно.

А торг? Это ведь не глухое средневековье, когда крестьянское хозяйство жило строго в своих рамках. Это ведь тогда все, что жители сделали, то и съели. А больше и товаров нет, да и денег не собиралось.

В XIX веке российская деревня еще живет натуральным хозяйством, но, надо сказать, в большей степени по привычке. Своих товаров для рынка них уже достаточно, продовольствие рядом с большим городом продается хорошо. А когда деньги есть, то и крестьяне охотно покупают. Соль, скобяные товары, соленая и сухая рыба, ткань и даже мука. А отсюда и помещик становится побогаче, да Андрей Георгиевич?

– А скажи-ка мне, Аким, недовольны мужички существующим положением? – спросил Макурин, грубо оборвав подошедшего и по-прежнему болтающего управляющего.

Аким, прервав оду о хорошем животном масле, замялся. Говорить о недовольстве мужиков помещиком, значит, фактически доносить властям. С другой стороны, мужики ведь в самом деле неслышно бухтели, да и барин сам спросил.

– Недовольны мужики, - признался управляющий.

– Ты, Аким, пойми, - нравоучительно сказал попаданец, - хрестьянами нашими кто командует?

– А?
– притворился глухим управляющий, оказавший в очень непростом положении, когда и поддакивать нельзя и отказаться невозможно.

– Хрестьянами нашими командует и перед Богом, и перед государством, прежде всего, помещик. И когда что-то не то, значит виноват именно он.

После такого оскорбительной, можно сказать, бунтарской речи, собеседник Макурина совсем замолчал. Будто и нет его рядом. Впрочем, помещик и не нуждался в одобрении. Все уже было ясно.

– Вот что, голубчик, - в раздумье спросил управляющего барин, - а когда будет ближайший сельский сход?

– Так, ваше высокоблагородие, - удивился простоте барина Аким, - как изволите, так и соберутся мужички!

– Ах да!
– как бы вспомнил Макурин, - соберем-ка мы в четверок на следующей неделе где нибудь в обед, а?

Он с легкой иронии поинтересовался у собеседника, мол, попробуй-ка осмелись возразить?

Аким, конечно, не осмелился. Куда уж ему! Поклонился низко:

– Как прикажите, ваше высокоблагородие.

Управляющий легко ушел, наверняка, водку пить, а несчастный попаданец медленно пошел вдоль помещичьего дома, раздумывая:

– Итак, что надо мне сделать в ближайшее время?

Во-первых, наладить постоянную работу церкви. Это значит, построить здание и, наконец, найти священника. Я до императора дойду! Быть такого не может, чтобы в православной стране не нашли попа!

Во-вторых, деревенский, а точнее сельский рынок. Он, собственно, подразделяется на две части – административные мероприятия и экономические.

Ох, а по сути, помещику придется покрутится. Вот ведь ж! называется голубая кровь, столбовой дворянин. А фактически, тот же проситель!

Так, а ведь где-то тут были чиновники. Они, правда, быстренько удрали, как доложила ключница Авдотья, чуют шавки, чью мясо съели. Но ведь есть же. Надо лишь найти, ткнуть в непотребные дела. А их наверняка будет много. И потом заставить работать вместе с ним.

Мда-с, пожелание легких дней, похоже, остаются только пожеланием. Будут трудовые будни председателя колхоза!

Но перед этим все же помещичий ужин. Роскошный, изобильный, и для него бесплатный. Впервые ел печеные в русской печи курицы. Со сметаной, с лучком и морковью, с картофелем. Вот как замечательно! А вот луковый суп ему совершенно не понравился. Ох уж эти французишки с их ор-р-ригинальным вкусом! Или Мишка повар намудрил. Зато салаты были приятные, как и соленья, Что огурцы, что предложенные Авдотьей рыжики. Вместо хлеба, как и положено, были различные пироги. Впрочем на краю стола сиротливо лежал и карай свежего хлеба.

Кроме того, слуги притащили с дюжину пыльных бутылок, судя по всему, с различным вином и шампанским, но хозяин, не глядя, решительно приказал убрать и никогда больше не приносить.

А вообще ужин походил на помещичью инсценировку советского фильма, когда картину XIXвека то ли реставрировали с уровня XX века, то ли сатирически отображали – масса слуг, по меньшей мере с десяток, масса свечей на столе и на стенах, блюда в изобилии и один человек вкушает – Андрей Георгиевич Макурин собственной персоной. Попаданец и помещик, прошу любить и жаловать!

Нажрался, как свинья, до икоты животом, вот и все.

Утром очень не хотелось вставать. Поздняя зима, на улице морозный утренник. Зато дома печки, растопленные суетливым слугой, несут тепло. Лепота! Была бы рядом в постели жена или хотя бы любовница, не за что бы не встал.

А так заботливая Авдотья негромко, но настойчиво сообщала уже который раз о завтраке на столе. Да и вообще, по ощущению попаданца, уже часов двенадцать, поскольку на улице достаточно светло. И хотя к чиновникам уже было ехать поздно, встал. Крестьяне рядом, как никак!

Ты, Андрей Георгиевич, пойми, у ленивого хозяина и рыбка не будет ловится!
– сердито увещевал он себя, - а ты так наспишься, последнюю копейку утащат, тот же Аким или Авдотья. Что б с завтрашнего дня с шести часов начал вставать!

С этими словами он сел за стол. И мысленно закряхтел. Сволочь Мишка приготовил, как на десять человек! Здесь были блины со сметаной, творог опять же со сметаной, почему-то соленые огурцы и грибы, каши гречневая и перловая с тараканами, пардон, с изюмом. Вчерашняя курица с майонезом и с морковью и луком, пироги и печенье, масло животное, несколько видов варенья, мед.

Большой стол был заставлен, как о время дружеской пирушке или на свадьбе. Макурин еще окидывал это застолье, но чувствовал только нарастающее бешенство. Подумалось вдруг, а как другие помещики живут?

– Вы что тут меня объесть решили!
– взревел он в полный голос, глядя в первую очередь на повара Мишку, - в дверной проем что б не пролазил, сволочи?

– А мы думали вам еще не хватит, - признался струхнувший Мишка.

– Кормилец, прежний хозяин требовал куда больше, - подала голос Авдотья, - не виноватые мы, для вашей же пользы хотели.