Попаданка ледяного дракона
Шрифт:
– Его создал Нэранил, он всегда называет предметы странно и с цифрами.
– Нет, коса утверждает, что её создательница – женщина, и о доме ей рассказывать запрещено. Что там у вас за Великая Бездна? Что там? Какой-то технологический мир?
– Не говори глупостей! – отец вырывает свой рукав, недовольно кривится. – Ты ничего не понимаешь. Основу оружия создал Нэранил, и имя у неё нормальное. А Бездна – это не какой-то технологический мир, она… другая, – благоговейно выдыхает он, и зрачки расширяются, превращая его радужки в узкие тёмно-синюе окантовки. – Не говори о том, чего не знаешь. А сейчас
– Ты не понял, что я сказала? – мой шёпот похож на шипение. – Эта штука не хочет рассказывать, откуда она, потому что ей запрещено. Как думаешь, почему?
– Чтобы не выдала тайн Ордена.
Его лицо… взгляд… Он как будто не в себе.
– Витория, – отец указывает на косу. – Если ты сейчас не подойдёшь к косе и не попытаешься синхронизироваться с её магией, я заставлю тебя это сделать.
– По-ня-ла, – разворачиваюсь на каблуках.
Я так зла, что даже окружающие меня чудовища не пугают. Коса во все глаза смотрит на меня.
– Будешь у меня Глазуньей! – заявляю я.
«Что?»
– Глазастой… Семиглазкой!
«Почему Семиглазкой?»
– Потому что у тебя семь глаз. И я так сказала.
Глаза косы бешено моргают, да ещё вразнобой. Но я сурово смотрю на неё, всем видом показывая, что иных вариантов именования просто нет.
«Ну… э…» – коса опять глядит в небо.
– Семиглазка – очень соблазнительное имя. Поверь, оно намного больше подходит такой особенной красавице, чем безликий объект с номером.
«А мне казалось…»
– Казалось! – указываю пальцем вверх. – Только казалось. Семиглазка – намного более красивое имя. Правда, отец?
Сложив руки на груди, он наблюдает за препирательствами, неохотно размыкает губы:
– Не слышал имени прекраснее.
«Тогда я Семиглазка!» – радостно подпрыгивает коса.
– Отлично. – Присев, скольжу пальцами по сильно изогнутой ручке. – Мы ведь сработаемся, моя прелесть?
По переплетению узора, больше похожего на вздувшиеся вены, добираюсь до лезвия. «Кожа» вокруг глаз тёплая, да и сам клинок температуры человеческого тела. Судя по виду – лезвие острое. Она косит глаза, чтобы не выпускать из поля зрения мои пальцы.
– И как ощущения?
«Странные… непривычно быть такой твёрдой».
– Зато теперь ты стала очень опасной.
«Я и раньше была опасной: существами управлять могла, а теперь этого… Кажется, я этого теперь не умею – не могу у остальных ощутить токи магии в теле и подсоединиться к ним».
«Хочешь сказать… – отдёргиваю руку. Конечно, я помню, как она заломала меня и парализовала, но думала, это… временное состояние. – Ты всё это время могла управлять мой? В любой момент? Сколько угодно?»
«Да».
«Тогда почему… дала мне сбежать?»
«Мне приказали следить за тобой. О том, чтобы мешать побегу, ничего не говорили».
Смех сдержать не получается, хоть и зажимаю рот ладонью. Кошусь на хмурого, сложившего руки на груди отца. Они меня потеряли, а потом искали по всей стране только потому, что не догадались сказать своей глазастой фигне придержать меня в случае побега!
«Что?» – не понимает Семиглазка.
«Мне кажется, – сквозь смех даже думать трудно, – в Ордене тебя сильно недооценивают, моя дорогая. Но ты не беспокойся,
я тебя очень ценю и постараюсь реализовать весь твой грандиозный потенциал».«О-о», – глаза Семиглазки влажно блестят.
Сдерживая рвущийся из груди истерический смех, касаюсь изогнутой ручки. Тёплая поверхность на ощупь не похожа ни на дерево, ни на пластик, ни тем более на металл. Скорее уж что-то кожаное, только очень-очень плотное. Семиглазка пристально за мной наблюдает.
Сжав ручку, поднимаю косу. Она не тяжёлая и не лёгкая – такой очень комфортный вес, да и держать её удобно, она… словно специально для меня создана.
Впрочем, так и есть.
Поставив косу вертикально, заглядываю в выпученные глаза на лезвии.
– И как я должна с тобой синхронизироваться? – спрашиваю прямо.
«Легко, это ведь я перестроила твой источник на свой тип магии. Мы идеально друг другу подходим. Просто пойми, что мы одно целое, почувствуй наполняющую меня силу, позволь коснуться твоей. Если один раз соединимся, всегда сможем работать вместе».
Звучит легко, только что это значит на практике? Как коснуться её силы и допустить к своей?
«Расслабься, – советует Семиглазка. – Закрой глаза и отпусти разум, я проведу тебя по этому пути».
По приказу живой косы закрывая глаза и расслабляясь, чувствую себя глуповато, но я со своими скромными познаниями ведущей в синхронизации быть не могу.
«Представь, что мы одно целое», – нашёптывает Семиглазка.
Такое вообразить трудно, но расслабиться вроде получается. Я размеренно дышу.
«Ощути своё тело, каждую его клеточку…»
Глупо же я, наверное, выгляжу, ещё и зверьё опасное вокруг – эти мысли мешают сосредоточиться на теле. Прогнать их не пытаюсь, просто дышу, думая о своём дыхании, о том, как кислород проникает в лёгкие, в кровь, расходится по организму.
Постепенно, неохотно, с откатами перед мысленным взором встаёт всё моё тело, а рядом, как продолжение, стиснутая в руке коса, её устремлённые на меня глаза, расширившиеся зрачки.
«Отлично», – её громоподобный голос ввинчивается в мозг, и… меня будто накрывает потоками воды, вымывая плоть и кости, наполняя заново… не сразу приходит осознание, что источник этого потока находится не вне меня, а внутри – внизу живота. Сила разливается по всему телу, переполняет меня, выплёскивается в Семиглазку, и тогда получается ощутить её – в ней тоже бушует поток, сливается с моим, усиливаясь и усиливая мой. Что-то происходит, дрожь пробегает по нам, и центр источника смещается, два потока образуют новую точку силы в зоне нашего соприкосновения – в ладони, что сжимает ручку косы.
Ощущение силы требует выхода, наполняет яростью. Не сразу осознаю, что скалюсь. Хочется ударить. Разворачиваюсь, ловлю жёсткий взгляд отца. Он уже в моей голове, готов в любое мгновение взять под контроль, но медлит, даёт возможность самой выбрать путь. Я замахиваюсь. И он, уловив мои мысли, усмехается, но от ощущения присутствия в моём сознании не избавляет.
Взмахиваю косой, выпуская с лезвия магию. Семь чёрных лезвий проносятся над головой отца и вспарывают край амфитеатра. Пласт земли соскальзывает, Огемар беспомощно взмахивает руками и вместе с ним обрушивается на дно тренировочной площадки.