Попаданка с лопатой

На пороге терема уже собрался народ. Женщины, увидев меня, зашушукались с такой силой, что я чуть не оглохла. Все были в сарафанах и рубахах с коротким рукавом, на головах у кого-то были повои, а у кого-то ленты. Не было только простоволосых. Мужчины стояли обособленной кучкой злобно зыркая на меня, и сплевывая на землю. Многие держали в руках вилы или топоры. Я попыталась спрятаться за лопатой. Не вышло, я конечно стройная, но не столько. Вперед вышел дюжий мужик, заросший по самые глаза бородой с остатками капусты. Пробежав по мне взглядом, он задержался на лопате. Борода зашевелилась и клочки капусты стали переползать с одной ее части на другую. А, это он говорит, но я ничего не слышу.

– А ну тихо,- гаркнул он, я с трудом удержалась, чтобы не поковырять пальцем в ухе, настолько мощный голос у него был.

– Госпожа ведьма,- обратился он ко мне, видимо это староста - Мы так рады, что вы вернулись.-Может пройдем в дом и поговорим? Хм, а не смотря на простецкую внешность мужик неплохой дипломат. Я неопределенно дернула бровью. Взгляды все присутствующих были обращены на нас(а вилы так и не выпустили заразы!). Проникшись важностью момента, я кивнула.

– Да конечно. И повернула к крыльцу. О чем мы будем говорить я уже догадалась(чтоб ты в гробу задохнулся нечисть поганая), а уж как мы будем говорить это по ходу разберемся. Тут прямо на меня выскочила женщина, держащая в руках вышитый рушник с караваем. Он неожиданности я дернулась назад и наступила на ногу старосте. Мужчина скрипнул зубами, сжал кулак, но ничего не сказал. Воистину упырь творит чудеса. Если бы не он ходить бы мне с фонарем под глазом, а учитывая размер кулака, то фингал вышел бы на пол лица. Обворожительно улыбнувшись, я обогнула каравай и потопала в дом.

Горница произвела на меня великолепное впечатление, я чуть лопату не выронила. Огромное светлое помещение с пятью окнами, беленой печью и лавками вдоль стен. Здоровый стол на толстых квадратных ножках стоял около окон, в красном углу, украшенным березовыми ветками, восседал на своем пьедестале дух дома вырезанный их темного дерева. Слева от двери, в углу находилась прялка и корзины с шерстью. Но больше всего меня поразил высокий потолок без чердачного перекрытия, на центральной балке которого висели связки трав. Благодаря им, в комнате витал пряный запах, мешающийся с ароматами дерева и выпечки.

– Ну проходите,- староста толкнул меня в спину- Чего встали? И лопату лучше бы на улице оставить, нечего грязь в дом тащить.

– А она, эээ, заговоренная- наврала я - специально для охоты на упырей.

– Ну тогда ладно- буркнул мужик- У стены поставьте и за стол проходите.

– Хорошо,- если врать то по крупному- Всю ночь ее заговаривала на поляне в лесу, вон видите как штаны с рубашкой порвала, пока через кусты продиралась. Я выставила вперед ногу, демонстрируя бахрому на шортах.

– У вас переодеться не во что? А то неудобно как-то- неудобно это мягко сказано. Сказать мне ничего не сказали, но взгляды которые на меня время от времени бросали, и перешептывания мне не нравились. К тому же мне была известна простая истина: если ты выглядишь как все, то и отношение к тебе будет лучше, будь ты хоть десять раз ведьмой. Осмотрев мою загорелую ногу, мужчина вздохнул и обратился к невысокой женщине напугавшей меня караваем.

– Миланья проводи пожалуйста Веланью в клеть, и выдай ей одежду. Так вот как меня зовут- Веланья. Я мысленно перекатывала это имя на языке, красиво звучит, загадочно и тихо так по-домашнему. Интересно у них все имена заканчиваются так мягко или только женские?

– Хорошо- а у Миланьи на редкость приятный голос, тихий, но переливчатый.
– Пойдем со мной.

Поставив лопату у двери, я отправилась за женщиной. Какая-то она грустная и молчаливая, идет медленно, опустив голову, такое ощущение, что сейчас расплачется.

Слева о печи была небольшая дверь, мне пришлось наклониться, чтобы войти*, интересно это специально сделано? Пройдя небольшой темный коридорчик с двумя дверями мы вошли в небольшую комнату заставленную сундуками, корзинами и парой лавок. Если освещение в горнице напоминало яркий день, то клеть была сумерками, с редкими проблесками солнца, лучики которого проникали сквозь небольшое окошко. Как и в горнице, оно было без стекол, или их не видно? Ох, пробыла здесь всего несколько часов, а голова уже пухнет от вопросов.

Миланья подошла к одному из сундуков и откинула плоскую крышку. Еще одна странность: крышки были ровные без резьбы или рисунков, а стенки наоборот пестрели завитушками. Все решено вернусь куплю себе книгу про обычаи и быт славянских народов, и изучу ее от корки до корки!

– Тебе штаны, или платье?
– тихий голос женщины прервал мои наполеоновские планы по захвату исторических знаний. Заставив задуматься над более насущной проблемой. Платье, обожаю платья, особенно летом, но идти в них по лесу или убегать слишком сложно, к тому же, что более важно к кроссовкам оно не подойдет. Значит штаны.

– Штаны пожалуйста.

– Вот- Миланья вынула из сундука небольшой ворох одежды- Посмотри, что подойдет, а остальное оставь прямо на крышке, убирать не надо. Сказав это она пошла к двери.

– Подождите,- я схватила ее за руку, разворачивая к лицом к себе- У вас что-то случилось? Женщина быстро выдернула руку, и окатила меня взглядом полным ненависти.

– Будь-то ты не знаешь, что случилось- презрительная ухмылка искривила ее губы.

– Не могли бы вы повторить еще раз, и со всеми подробностями- тихо попросила я опустив глаза- я обещаю, что помогу, не зря же я вернулась, но мне надо знать, что произошло в мельчайших деталях.

– Тебе все рассказывали или ты не слушала?- В голосе прозвучала такая злость, что я еле удержалась от того, чтобы с криком не выбежать из комнаты. Но раз решила помочь, надо держатся до конца.

– Понимаете, тот заговор, который я использовала для лопаты, действует на память, вызывая амнезию.

– Чего вызывая- не поняла Миланья.

– Временную потерю памяти- тетка продолжала буравить меня взглядом, хотя на дне зрачков заплескались небольшие искорки любопытства- Не помню я ничего, что вы мне говорили. Поэтому и вернулась в деревню, а не сразу на кладбище пошла.

– А ну так бы сразу и говорила, а то амнЕзию какую то приплела- голос смягчился, появись насмешливые нотки- так и быть расскажу еще раз.

Тридцатая пельмешка, также как седьмой блин с медом, и пятый пирожок совершенно не хотели запихиваться в желудок. Но я упорно ела. Организм с радостным урчанием впитывал недоступные во время весенних диет белки жиры и углеводы. Прекрасно понимая, что поесть снова удастся не скоро, я наедалась впрок. К столу меня пригласили чисто из вежливости видимо думая, что я откажусь. Зря надеялись, какой студент откажется от халявной еды, да еще и экологические чистой?