Попаданка-травница на службе Его Величества

— Понятно, — глава Тайного отдела сверлил меня взглядом. — Я задал вам вопрос, когда сюда ворвалась леди Фрия.

— Какой? — я прикинулась, что не понимаю, о чем он говорит.

— Не думали ли вы о замужестве? — повторил Антонио свой вопрос. Не ожидала я, что этот разговор произойдет так быстро. Я еще не успела как следует обдумать принятое решение, не успела его переварить и помирить голову с сердцем.

— Любая девушка думает о замужестве, — отвечаю, а сама отвожу взгляд в сторону. Именно потому, что не смотрела на мужчину, я не заметила, как он резко встал и оказался передо мной. Миг — и он прижимает меня к себе, а у меня нет возможности увернуться от испытывающего взгляда главы Тайного отдела.

— Вы же понимаете, Марлен, о чем я вас спрашиваю, — и Антонио даже слегка встряхнул меня. Видимо, думает, так у меня мозги на место встанут. — Вы же не глупая девушка и видите мое отношение к вам. Зачем уходите от ответа? Зачем уворачиваетесь от разговора?

— Понимаю, — я поднимаю взгляд на мужчину. — А еще понимаю, что вы аристократ, знатный красивый мужчина на высоком посту. А я служанка. Травница, лекарь-недоучка, считай, вне закона. Я вам не ровня.

— Да при чем здесь это? — Антонио всматривается в мое лицо, словно ищет в нем ответы на незаданные им вопросы. Лихорадочный блеск его глаз говорит о том, что он невероятно эмоционально возбужден. Фаворитка была права. Им движет влюбленность, эмоции, а не здравый рассудок. Значит, это мне придется быть холодной и думать о будущем за нас обоих. Лучше мы будем порознь, но он будет жив и здоров. Он забудет меня когда-нибудь, возможно, и я его. — Я брошу пост и все, что может помешать нам, если пойму, что вы относитесь ко мне так же, как и я к вам.

— Я не отношусь к вам так же, — заставляю произнести эти слова. — Вы меня не интересуете, я вас не люблю, — засовываю свои чувства куда подальше, внутрь себя. И пусть они бушуют сейчас там, царапая и разрывая на куски мою душу. Пусть мое бедное сердце сейчас в крови душевных ран, но я вынуждена оттолкнуть мужчину. Ради его же благополучия.

— Я не верю вам, — и мужчина прижимает меня к себе, впивается в мои губы жадным настойчивым поцелуем. Мое тело кричит, что я идиотка и дура, если сейчас не отвечу на этот поцелуй. Если не прижмусь к крепкой мужской груди и не скажу, что испытываю к нему все то же самое, а может, больше. Но я стою как статуя, как соляной столб, понимая, что стоит мужчине почувствовать хоть тень сомнения, хоть гран эмоций, и он уже не будет меня слушать. Он присвоит меня себе, нежными муками заставит признаться в чувствах, и тогда мы оба сгорим в этом пожаре чувств. Наша любовь будет страстной, но очень недолговечной. Уверена, уже утром, когда он пойдет говорить королю, что покидает службу, нас обоих отправят на эшафот. Мужчина отпускает меня, и я вижу, как его взгляд потух. — Простите меня, Марлен. Значит, я не правильно понял ваше отношение к себе.

— Вы меня тоже простите, господин Маттиоли, что дала вам ложную надежду, — ком в горле такой, что не с первого раза удается его сглотнуть, чтоб не расплакаться. Я не думала, что будет так больно. Что хочется лечь и кричать, потому что все внутри рвется и умоляет подойти к нему и обнять. Но я стою, даже сделала несколько шагов к дивану, чтобы не сорваться и не поддаться эмоциям. Мужчина же подумал, что я сторонюсь его, боюсь, что он снова набросится на меня с поцелуями.

— Еще раз простите, Марлен, и не бойтесь, я больше не прикоснусь к вам, — уязвленная гордость заставляет мужчину выпрямиться, расправить плечи. Еще в своем мире заметила у мужчин такую реакцию на подобного рода ситуации. — Я обязуюсь выполнить все данные вам обещания при заключении договора о приеме вас на службу. Завтра утром все будет выплачено вам в полном объеме. О долге перед воспитательным домом можете не переживать, я покрою его в полном объеме, а также переоформлю опеку над вами на Его Величество. В этом случае корона не будет взимать процент от вашего дохода, — перечисляет мужчина все, чем хочет меня отблагодарить.

— Но это слишком щедро, — я не могу поднять на него взгляд, чтобы Антонио ненароком не увидел, что в них стоят слезы.

— Это благодарность короля, — обрывает мои возражения мужчина. — Отдыхайте, завтра утром прибудет карета и отвезет вас обратно в дом к Полю Камнене. Еще раз простите меня, — и мужчина вышел из палатки. Нет, он выбежал из нее. А на меня обрушился груз принятого решения, и я рухнула в кресло. Беззвучно рыдала и рвала на лоскутки платок, которому не повезло оказаться у меня в руках. Когда сил плакать больше не осталось, я заставила себя переодеться и лечь спать. Я не уснула, я практически отключилась, слишком была морально истощена. Именно из-за этого я не слышала, как в палатку вернулся Антонио. Не видела, как он поправил одеяло на мне и как сидел и смотрел, как я сплю, а перед рассветом покинул палатку, словно его и не было. Этого ничего я не слышала и не знала.

Глава 11.

Утром я проснулась в надежде, что увижу Антонио, но его не было в палатке, и если судить по не смятой части постели, то он и не приходил ночевать. Стало очень грустно и как-то горько на душе. Сама же оттолкнула его, сама во всем виновата. А сейчас расстраиваюсь, что мужчина ушел. Вот она, женская иррациональность и непоследовательность.

На столе лежали кошель с деньгами и договор о переоформлении опеки надо мной. Я несколько раз пересмотрела все в надежде, что мужчина оставил мне записку или какой-то знак, что он не отступится от меня. Но нет, ничего не было. Хочется плакать от злости на саму себя и на мужчину, что он так легко отпустил, не боролся. Значит, и не любил, раз легко принял мой отказ. Злюсь на Антонио. От этого становится легче, и горечь, что разливалась по венам, вроде уже не так отравляет меня.

Собрала вещи, убрала деньги в чемодан и вышла из палатки. Неподалеку стояла карета, а рядом с каретой прогуливалась леди Фрия. Неужели меня поджимает. Подхожу к транспортному средству, и мое предположение подтверждается. Фаворитка спешит ко мне.

— Доброе утро, — поздоровалась женщина. — Вот хотела пожелать доброго пути, — леди Фрия сама любезность и доброжелательность.

— Доброе утро, благодарю за заботу, — я отметила, что после вчерашней маски и процедур женщина выглядит очень даже неплохо. Посвежела и цвет лица стал лучше. Ее б в опытные руки косметолога, и она лет десять скинет и даст фору многим молоденьким красоткам.

— Не передумала? — женщина кивнула на построенный дом, который уже облагораживали снаружи и вовсю внутри. Да, я бы не отказалась от такого дома, но не такой ценой.

— Нет, не передумала, — я покачала отрицательно головой.

— Ладно, ты подумай еще. Сейчас приедешь к Камнене, оценишь всю обстановку и еще передумаешь, — пророчит леди Фрия.

— Я не передумаю, — пытаюсь убедить женщину, но она словно не слышит меня. Я села в карету и отодвинула занавеску на окне.

— Прощайте, леди Фрия, — я все шарю взглядом по лагерю в надежде где-нибудь увидеть Антонио.

— До свидания, я уверена, что не пройдет и месяца, как мы увидимся, — улыбается женщина и, поймав мой ищущий взгляд, понимающе кивает: — Его нет в лагере, он уехал по королевским делам.

— Прощайте, — я смутилась оттого, что фаворитке удалось так легко меня раскусить.

Удивительно, но когда голова занята безрадостными мыслями, то дорога оказывается очень быстрой. А может, все-таки это было связано с тем, что когда меня везли во дворец, я не знала, куда меня везут, и было банально страшно. А сейчас сработал принцип: “дорога домой всегда в два раза короче”. Не знаю, с чем это было связано, но оглянуться не успела, а уже пора было освобождать карету. Кучер махнул мне рукой и без промедления двинулся в обратный путь. Я вышла и огляделась по сторонам. Словно и не уезжала никуда. Все точно так же, как было до того, как меня засунули в экипаж и увезли в непонятном направлении. Ловлю на себе любопытный взгляд соседки через два дома. Любопытная баба, которая сует нос во все на свете, но безобидная. С кляузами не пойдет. А все потому, что дядюшка Поль нашел к ней подход. Вернее, к ее расстроенному неправильным питанием кишечнику.

Я подошла к входной двери лавки и дернула за ручку, никак не ожидая, что она окажется закрыта. Дернула еще раз, словно от второго раза может что-то измениться. Стою и смотрю через окна в попытке разглядеть дядюшку Поля за стеклом. У старика было такое, что он пару раз забывал отпирать лавку и еще удивлялся: почему посетителей в тот день мало было. А люди просто подходили, дергали за ручку двери, она оказывалась закрыта, и они уходили, полагая, что дядюшка Поль приболел или, может, решил сделать себе выходной.

— А вы к господину Камнене? — слышу из-за спины голос той самой соседки и оборачиваюсь.

— Да, здравствуйте, — я оборачиваюсь и понимаю, что женщина не узнала меня. Ну правильно, до этого у лекаря был помощник-паренек в кепке и мешковатой одежде. А сейчас стою я. Не красотка, конечно, но вполне себе обычная девушка приятной наружности.

— Так он на обед к мадам Буше пошел, — объясняет мне женщина, посмеиваясь.

— К мадам Буше? — я на автомате повторяю слова собеседницы, а та, видимо, думает, что я не понимаю, кто это и где мне искать лекаря.