Попаданка в Сильфиду на боях орков

Служанка бросилась на колени прямо в лужу и уткнулась лбом в мокрые ковры бормоча:

— Простите, госпожа, простите, я не ожидала…

Я поспешно перескочила через ноги Лиса, которые мешались на проходе, и подала ему руку, помогая перевернуться и сесть, а то его штаны к досаде парня еще и зацепились порванной штаниной за стоящую рядом корзину с каким-то тяжелым содержимым.

— Дура безрукая, все ковры намочила! — разоралась ЗалиКруна.

— Да она не виновата, это я таз перевернул, — морщась от собственной неуклюжести, сказал Лис. — Она вскрикнула, я попытался штаны обратно натянуть, но запутался и упал.

— Тоже мне, наложница, кричит так, будто никогда мужика голого не видела, — фыркнул СакрКруш, а кожа поднявшейся с колен девушки стала еще зеленее от стыда. — А вот приличной невесте нужно было бы и смутиться, — с намеком посмотрев на меня, добавил опекун.

— А чего смущаться-то, он же не голый. Ноги что у баб, что у мужиков одинаковы, среди эльфов, где я выросла, это считалось нормальным, — попыталась отбрехаться я. А, подумав, добавила: — к тому же я же ученица лекарки, мне положено. Если я буду смущаться голых людей или орков, то как я смогу им помочь с ранами? — в подтверждение своих слов я схватила приметную тряпочку и бутылек с зельем и под недовольное шипение Лиса быстро обработала ими его царапины, после чего позволила ему, наконец, натянуть порванные штаны. Его моя логика явно приводила в смущение, но он старался не показывать виду.

— И это верно, — кивнула ЗалиКруна, окончательно поставив точку в нашем споре с СакрКрушем. — Что ж, гости дорогие, коли вы закончили с медицинской помощью и с договором ученичества, то прошу вас на выход, буду рада видеть в другой день, — без обиняков выгнала она мужиков она. — Мы с ученицей тут посекретничаем, а вы идите-идите, празднуйте ученичество, не забудьте соседей угостить, не всякий день такая честь вашему роду оказана бывает. А ты прибери здесь, — последнюю фразу она бросила служанке, которая поспешно закивала.

Пока АнлиФаркунда скатывала с пола мокрый ковер, ЗалиКруна сама принесла из комнаты мешочек со сладостями — вываренными в меду орехами и чем-то вроде чак-чака — кусочки теста в меду или сиропе. Лекарка заварила травяной чай, в котором я почувствовала привкус мяты и чабреца, но без сахара он был довольно горек. Зато на его фоне сладости, пусть и самодельные, раскрывали все оттенки медового вкуса.

— Ну, что думаешь, спрашивай, — предложила за чаем ЗалиКруна. — Ты ведь теперь ученица.

— А эта девушка, — ляпнула я первое, что пришло в голову. — Она такая… маленькая, потому что кормили плохо?

Лекарка глянула на меня удивленно, а потом разжала, будто лошадь:

— Ой, насмешила, скажешь тоже… полукровка она, вот и мелкая потому.

— Полукровка? — удивилась я. Мне казалось, что люди и орки несовместимы биологически, так они отличались по виду и габаритам.

— Мать ее человечкой была, наложницей. И вот… принесла…

— Нежданную обузу, — припомнила я значение имени девушки. — Но мне казалось, что в племенах не хватает женщин, что всех стараются отправить на бои и сделать невестами? Неужели она оказалась в статусе наложницы просто из-за своего рождения, из-за того, что рождена вне брака?

— Чушь ты городишь. Все дети отца благословенны Предками его рода, независимо от того, кто тех детей родил. Да только полукровка же, слабая совсем, кому она в невестах нужна? Вот и живет в шатре отца и брата в приживалках. Официально наложница, а по сути — служанка. Конечно, братья ее не трогают, нечего кровь смешивать. А больше она такая безрукая никому и не нужна. Наложницу ведь тоже кормить нужно, а зачем, если жену хорошую привести в дом можно? Не то что эта, — ЗалиКруна пренебрежительно взмахнула рукой. Я заметила, что девушка в этот момент выглянула из-за занавески с большим свертком ковра на плече, но потом смутилась, опустила голову и скрылась обратно. Очевидно, что она была сильнее человеческих женщин, но недостаточно сильна для орчанки.

— Бедная девушка, — задумчиво произнесла я.

— О себе лучше побеспокойся, о ней пусть беспокоятся предки ее рода и тотем ее племени! — строго прикрикнула на меня ЗалиКруна. — Неужто тебе не о чем меня спросить, кроме как о той, кому на роду написано не принести в свое племя ни детей сильных, ни чести, ни славы? Ты меня разочаровываешь, я начинаю сомневаться, достойна ли ты быть моей ученицей. Еще не поздно все отменить.

Я встряхнулась. Действительно, нужно собраться. Тем более что у меня действительно было о чем ее спросить:

— ЗалиКруна, ты ведь тоже являешься хранительницей знаний племени, быть может, ты сможешь ответить мне на вопрос. Я смогла увидеть недавно, что все члены всех племен связаны воедино будто… будто огромной паутиной из энергии. Что это такое?

— Ты видишь эту силу?! — обрадовалась ЗалиКруна.

Я кивнула.

— Я могу почувствовать эти путы, но увидеть — нет, моих сил на это никогда не хватало. Моя предшественница рассказывала, что когда-то ее учительница давала ей выпить специальное зелье, дающее возможность при свете полной луны увидеть эти дивные нити, что связывают все племена воедино и даже увидеть тотем нашего племени, — мечтательно произнесла ЗалиКруна. — Неужели ты можешь видеть их и без всяких зелий?

— Тотем я увидела лишь однажды, во время первого боя, — призналась я. — А вот связи — да, — я перестроила свое зрение и увидела ту ленту, что связывала ЗалиКруну с племенем. Она была куда толще и мощнее, чем все, что я видела прежде, переливалась и будто пульсировала, как пуповина. — Что это? Что это значит? Зачем оно было создано и кем?

ЗалиКруна с сожалением оглядела накрытый стол, а потом все же сказала:

— Чай, конечно, остынет, но… раз зашел разговор… пойдем-ка, прогуляемся.

Я была обескуражена. Мы вышли из палатки и прошли через все становище в молчании, нас преследовали удивленные и заинтересованные взгляды орков и орчанок. Только когда мы вышли в степь, ЗалиКруна раскинула руки, будто попыталась обхватить все небо, а потом заговорила:

— Это было так давно, что никто и не помнит, сколько времени прошло. Мир тогда был совсем-совсем иным, его населяли дивные создания: русалки плавали в волнах океана, сильфиды летали по воздуху, а в любом костре могла вдруг появиться саламандра. Это была золотая эра нашего мира, эра равновесия всех четырех стихий, когда в мире процветали все расы. — Тут лицо ее помрачнело. — Но однажды все изменилось. Равновесие было нарушено, началась война. Магия стала покидать наш мир, все жители его ослабели. Древние орки жили в прекрасной стране лесов и полей, где всего было вдоволь: и растительной пищи, и животной, где каждый мог найти себе пропитание. Но сама эта земля была уничтожена, разрушена и разбита. Леса погибли, вода ушла. Люди Халифата теперь говорят, что эту землю прокляли русалки и увели с нее воду, поэтому пришла пустыня, но разве могут существа, от которых в мире осталась лишь память и сказки, оставить после себя столь мощное проклятье? Нет, мы, орки, в это не верим. — Она покачала головой и продолжила свой путь куда-то в степь.

Я молча следовала за орчанкой. Лишь через некоторое время она вновь заговорила:

— Когда земля начала умирать, в племени орков, что жило на ней, произошел раскол. Часть орков сказала, что нам нужно применить магию для того, чтобы сделать себя и своих детей сильнее, что нужно приспособиться к изменившимся условиям. Животные — вот кто всегда и везде способен выжить и адаптироваться, мы должны стать подобными им. Но другая часть орков отвергала такой путь, они желали действовать иначе, они решили напитывать своей силой землю, даже при недостаточном количестве воды, насиловать ее, добывая из нее все, что возможно, заставлять ее плодоносить, когда она уже не может. Так орки раскололись на два отдельных племени. Они решили, что границей между их землями станет единственная и самая крупная оставшаяся река — река, что сейчас зовут АрдХалиф.