Попаданка за пять монет

После всего мы гуляли по дворцу.

Ох, что это было! Оказалось, достаточно небольшого перерыва, чтобы мы с Гадором обретали друг друга с особой страстью и нежностью. И, конечно, весь осадок от нашей ссоры растаял без следа.

Гадор водил меня по залам, показывал уникальные картины и всякие артефакты, собранные им в коллекцию. Ведь состояла она по большей части как раз из магических артефактов и небольшого количества произведений искусства — картин старых мастеров, статуэток и прочего в этом духе.

Время от времени муж приобнимал меня, поглаживал мою ладонь, и тогда воспоминания о недавней близости захлестывали с головой, внизу живота сладко сжималось, а мысли разбегались в стороны.

В ответ на мой вопрос он хмыкнул.

— Ключевое слово здесь «разрушение». Порода-то изначально магическая. Ее невозможно расколоть повреждающим воздействием. А вот выделке она поддается — правда только с использованием особых тайных инструментов гномов. Думаешь, почему иначе мне пришлось обращаться к этим меркантильным созданиям? Только поэтому. А вот, если бомбардировать породу ядрами или магией — ничего не будет. Кстати, механизм, как зайтер «распознает» вредоносные воздействия, до сих пор неизвестен. Загадка природы, хм.

— Ой! Так, если зайтер может защитить даже от ментального воздействия, то почему же из него не сделать артефакт, который помешал бы нанести тебе ментальный удар?

Но нет, очередной «гениальной» идеи я таким образом не высказала…

Гадор улыбнулся:

— Пробовали, конечно. Всякими способами. Но зайтер работает, только если находиться прямо «внутри него», без зазоров. Видишь, здесь нет окон. Подвеска с кусочком камня не работает. А вот сделать шкатулку, которая будет неразрушима и защитит свое содержимое от любых воздействий — можно. Мы с тобой здесь как раз находимся, как в шкатулке. Кстати, артефакторика только на словах прекрасная наука. Кажется, что можно создать амулет, спасающих от вредоносной магии и тому подобного. На самом деле — нет. Все в магии определяется личной силой и искусством мага. Потому что амулеты можно делать лишь однонаправленные. Например, — Гадор взял с полочки небольшую серебряную каплю на цепочке и протянул мне. — Вот этот, изготовленный человеческими магами, амулет может защитить человека от воздействия природных магов вроде тебя. Да и то не целиком… не даст, например, задушить какой-нибудь вашей живой лианой. И все. К тому же, все амулеты нужно часто «перезаряжать», а это тоже могут лишь высокоспециализированные маги. Так что амулеты — лишь игрушки для немагов, мало помогающие в плане защиты. А маги всегда опираются на самих себя. Из полезных амулетов могу показать вот этот… — Гадор шагнул к другому стеллажу и достал с него небольшой кувшинчик из белого камня. Повертел его в руках, — если налить в него воды, то она может не портиться столетиями. При этом, если использовать воду из кувшина не больше небольшой чашки в день, то запас будет возобновляться за счет преобразования стихии воздуха (которого всегда много вокруг) в стихию воды.

— О! Прекрасная бытовая магия! — обрадовалась я.

Кстати, наверно, вы помните, что в Академии не было факультета «бытовой магии», которую так ценили мужчины в Распределителе.

А дело в том, что бытовая магия была большой кафедрой на Общем факультете. Эта кафедра так и называлась «кафедра бытовой магии».

Например, что может понадобиться в быту? Ну, допустим, поварихе нужно отойти в туалет, а она варит суп, который нужно все время помешивать. Вот и заставляет она свою поварешку мешать саму по себе, пока посещает места не столь отдаленные. А такое управлением вещами — предмет Общей магии.

Были, конечно, в «бытовухе» и вкрапления других форм магии. Вот как с этим кувшином — стихийной.

И, конечно, многие богатые отцы отправляли своих дочерей учиться на «бытовуху», чтобы потом повыгоднее продать замуж…

Такое дело.

В общем, наше пребывание в сокровищнице Гадора было крайне приятным, интересным и продуктивным. Только вот не было тут у Гадора одной очень полезной вещи…

Как вы думаете, чего? Я, когда поняла, что этого нет — была в шоке. Но это оставалось фактом. Такую штуку Гадор не продумал.

Туалета не было. Кошмар!

Поскольку мы пребывали там достаточно долго, мне несколько раз приспичивало сходить в кустики. В итоге Гадор махнул рукой и потратил четверть часа на то, чтобы сделать меня «своей» для нерушимой защиты дворца. Теперь я могла свободно входить и выходить наружу.

— Кстати, если со мной что-нибудь случится… Если что — укроешься здесь! — вдруг бросил он.

— Нет. Этого не будет, — разгневанно ответила я. — Опять ты за свое!

Но осадочек, что называется, остался… Опять стало немного тревожно.

Правда, Гадор знал, что делать с моей тревогой. Взвалил меня на плечо и под удары кулачком по спине да мои вопли отнес меня обратно в большую кровать, что притаилась в одной из комнат…

А потом, лежа у него на груди, я аккуратно расспрашивала Гадора о его прошлом. Ведь, если подумать, я ничего не знала о своем муже, кроме того, что он сирота и ректор. А еще, что он — сильный, умный, вредный дракон.

Видимо, великий и ужасный расслабился и вполне охотно рассказывал.

Оказалось, что Гадор происходит из какого-то знатного драконьего рода. Родители его были близки к Правителю (Председателю Совета драконов), принимали участие во всяческой драконьей политике и прочем. Может, поэтому из Гадора получился настоящий дракон-хранитель.

Правда, он всегда отличался от других. С юности ему хотелось не просто владеть магией, а исследовать особенности разных видов магического искусства. Отсюда мечта улететь в Академию.

Погибли родители, когда Гадор как раз заканчивал собирать свою сокровищницу, то есть был юношей. Тогда начались первые разжижения, и драконы еще не знали, что с ними делать. Поэтому нередко гибли, столкнувшись с этим явлением.

Так, летит дракон, и если видит «разжижение»… то был велик риск, что он кинется ликвидировать его в одиночку. А делать это с минимальными затратами тогда не умели, даже вдвоем-втроем редко получалось закрыть разжижение без особых потерь. Позднее научились… Наладили систему связи на случай новых происшествий, выдумали методики работы с этой напастью.

Тогда же все было так, словно врачи столкнулись с новым, неизвестным прежде, смертоносным заболеванием.

Именно такая трагедия и приключилась с родителями Гадора. Они погибли, нивелируя одно из первых разжижений. Это было не самопожертвование, просто «гибель в бою». Возможно, отсюда желание Гадора во чтобы то ни стало спасти мир. В том числе он «мстил» судьбе за гибель родителей.

Молодой Гадор получил в дополнение к своей сокровищнице еще и сокровищницу родителей. Стал считаться влиятельным драконом, занял при Правителе место своих родителей, то есть получил «право голоса» в важных общедраконьих делах.

И… улетел в Академию.

Там он много лет занимался Общей и Стихийной магией, наиболее милыми драконам. Не учился, ведь, конечно, дракона сразу взяли научным сотрудником и преподавателем. Успел поработать деканом Стихийного факультета. Потом предыдущий ректор из магов-людей состарился и ушел на пенсию, и Гадор стал ректором. Стоило дракону изъявить желание баллотироваться на должность ректора, как за него все проголосовали.

— Хотел навести порядок в этом вертепе, — закончил свой рассказ Гадор.

— ОКРщик ты мой полезный… — прошептала я, выводя пальцем узоры на его драконьей безволосой груди. Уверена, с пришествием Гадора градус порядка в Академии повысился…

В Академию мы возвращались под утро. Розовая полоска рассвета пролегла над морем, мир готовился принять новый день. А на душе было хорошо и спокойно. Неожиданная близость с мужем — во всех смыслах — подарила покой. Умиротворение, должно быть, неуместное накануне «конца света».

И тут, когда мы закладывали круг над лесом, чтобы спуститься к Академии, Гадор вдруг… взревел, словно его ранили.