Попаданка
Шрифт:
– Видно, они еще большие параноики, чем ты, – хмыкнула Лидия.
– Лучше уж быть живым параноиком, чем мертвым пофигистом, – огрызнулась Дельфина и продолжила: – Я предлагаю пока поступить так: я отдам тебе Рог Юргена, и ты поедешь к Седобородым, а я вернусь в Ривервуд и буду продумывать план проникновения в Талморское Посольство.
– Договорились, – кивнула я. Дельфина достала из сумки Рог и протянула Лидии, правильно посчитав, что так будет безопаснее для него.
Утром мы разделились. Дельфина, помахав на прощание рукой, отправилась домой, а мы с Лидией и Убийцей направили коней в сторону Высокого Хротгара. Как ни странно, ничего особо интересного, если не считать очередных разбойников, которых мы выпилили на раз-два, не приключилось. Ну и хорошо. Я просто
К вечеру второго дня мы приехали в Айварстед. Уже темнело, и я не рискнула подниматься по проклятым ступеням в потемках. Еще сверну свою драгоценную шею. Кто тогда остановит Алдуина? Тетенька-клинок на пенсии, хускарл-комедиантка и зомби-курица? Нет уж, к такому сюрреализму Скайрим еще не готов. Такой командой только Дрожащие острова покорять.
Я решила, что Убийца – полноправный член моей команды (Лидия обиделась, когда я сравнила ее с дохлой курицей, на что я припомнила ей «драконорожденного хоркера, который не может пройти и ста метров», которым она величала меня во время прошлого восхождения на тысячу ступеней, и мы пришли к компромиссу), и теперь курица гордо восседала у меня на плече. Я же прикладывала массу усилий, чтобы не согнуться в три погибели под ее весом, назло гадко хихикающей Лидии.
В таверне на нас смотрели во все глаза. Потом телохранительница пригрозила их вырвать и скормить Убийце, и народ вежливо отвернулся. Продолжая глазеть так, чтобы этого уже не замечала Лидия. Хм, может, мне деньги начать брать? А за отдельную плату хускарл нарисует ваш портрет вместе с обезьянками… то есть, Довакином и ее курицей. А еще за десяток золотых Довакин разрешит себя потрогать. Ха.
Тавернщик оказался мужиком хорошим и налил нам эля за счет заведения. Мы разговорились, и он поведал мне о кургане Погребальный Огонь, что расположен неподалеку. Ага, это еще мягко сказано. Выйдешь из таверны, завернешь за угол и наткнешься на этот самый злополучный курган. Вилхельм (так звали хозяина таверны) жаловался, что там постоянно кто-то воет и стонет, и опасался, что это призраки. Ну я-то знала, что нет там никаких привидений, только хитрый мужик, налакавшийся зелья фантома. В принципе, можно было бы туда и не лезть. Ну сидит там данмер, ну воет по ночам… но в глубине руин есть камень со Словом Силы. И это все решает.
– Эй, мы, что, туда полезем на ночь глядя? – возмутилась Лидия по дороге к Кургану.
– Какая ночь, еще девяти часов нет! Сейчас по-быстренькому разгоним призраков, и спатки, – беззаботно отмахнулась я.
По-быстренькому не получилось. Сначала мы около получаса провозились с дурацкими рычагами и решетками на входе, потом столько же гоняли незадачливого «призрака». Я хотела с ним просто поговорить, но он сразу начал агриться и не стал ничего слушать. Если бы не хускарл, полетела бы моя голова с плеч, как пить дать. В итоге в качестве трофеев нам достались пара бутылок с этим зельем фантома, несколько золотых монет и книжка про алхимию, которую мне торжественно вручила Лида. Помнит, гадина, как я чуть Балгруфа не отравила. Ничего, я ей тоже что-нибудь припомню. Если вспомню.
Прихватив еще и дневник данмера, мы вернулись в таверну. Вилхельм расцеловал меня в обе щеки от переизбытка чувств (Убийца смотрела на него с такой ненавистью, словно была моим ревнивым, как Отелло, мужем) и с легкой душой вручил сапфировый драконий коготь.
– Мы опять туда полезем на ночь глядя?!
– Еще и полуночи нет. Сейчас по-быстренькому посмотрим, что там, и спатки. Ты мне не веришь?
– Представь себе…
Спатки нам сегодня не удалось. Под землей оказался целый полуразрушенный комплекс с запутанными коридорами, залами, ловушками и головоломками. Плюс там еще бродили драугры, но по сравнению со злой и невыспавшейся Лидией, они показались мне милыми лапулями. Зато я выучила новое слово – Кин. Потратила на него одну из двух выпитых мною драконьих душ и, выйдя на свежий воздух, опробовала его на сонном, но разъяренном (попробуй тут не разъярись, когда тебе сначала не дают спать воплями на весь лес: «Зверюшки,
ау! Вы где? Мне надо опробовать Крик!», а потом практически выдувают из берлоги наглым «Фус Ро Дах») медведе. После проникновенного «Кин!!!», направленного прямо в лоб, Михал Потапыч умолк на полу-реве, остановился и озадаченно посмотрел на меня. Потом покрутился на месте, словно не понимая, где находится, и упал, где стоял, оглашая окрестности молодецким храпом. Прямо как я. В непонятной ситуации – ложись спать.Нам спать было уже поздно – солнце как раз показалось на востоке, озаряя лес, спящего мишку и завистливо смотрящих на него нас золотистыми лучами.
Мы с Лидией переглянулись, одновременно вздохнули и направили свои стопы на Высокий Хротгар.
====== Глава 9 ======
Минутка саморекламы: портрэт Скади с Убийцей http://s017.radikal.ru/i438/1206/ab/b9cf37ef373a.jpg
Несмотря на ранний час, Седобородые не спали. Я нашла Арнгейра на освещенной юным солнышком галерее. Он медитировал, но, как я ни старалась смягчить свои шаги, услышал меня, приоткрыл один глаз и тепло улыбнулся.
– Здравствуй, Скади. Тебе удалось добыть Рог?
Я молча протянула ему сумку с дудкой, доставившей мне столько проблем. Старик бережно принял ее.
– Отлично, девочка. Все испытания пройдены.
– Ну наконец-то, – не сдержалась я.
– Верно, – рассмеялся он. – Идем. Пора во всеуслышанье объявить тебя Довакином.
Мы вернулись в главный зал. Седобородые встали кругом, и Арнгейр заговорил:
– Твое обучение завершено, Довакин. Мы будем говорить с тобой. Немногие выстоят против голоса Седобородых, но ты сможешь.
Я встала между ними и приготовилась. Не думаю, что это будет так легко.
– Лингра кросис саран Струнду’уль, вот нид балан клов пран нау…
Их голоса сплетались в один, неукротимый Голос, обрушившийся на мою голову, точно речной поток, отчего я чуть не опустилась на колени. Перед глазами потемнело, я зашаталась, как осина во время урагана. Тяжесть ту’ума Седобородых становилась все более невыносимой, и когда я уже была готова сдаться и упасть, все прошло.
Дав мне время отдышаться, они заговорили снова, и я опять пыталась стоять ровно, кусая губы до крови. Покосившись на Арнгейра, я увидела, как он подмигнул мне. Ну хоть кому-то весело.
– Наль ту’уму, му афан ний ну, Довакин, наль сулейк да Кан, наль сулейк до Шор, арк нальсулейк до Атморасевут. Мейз ну Исмир, Довасебром. Даман дар рок.
Я чувствовала себя осликом, на которого нагрузили десяток огромных гранитных плит. Казалось, еще чуть-чуть, и меня просто расплющит об пол. Дыхание перехватило, и я испугалась, что не доживу до этого, просто-напросто задохнувшись.
Я чувствовала, что начинаю терять сознание, когда все закончилось. Я не удержалась и все-таки опустилась на одно колено. Как в тумане, до меня донесся голос Арнгейра, довольный донельзя:
– Довакин. Вся сила Голоса Седобородых обрушилась на тебя, но не сгубила. Высокий Хротгар открыт для тебя.
Мне было по-настоящему плохо, но я нашла в себе силы задиристо спросить:
– А если бы сгубила?
– Ну все же обошлось, – ушел от ответа Арнгейр, усмехаясь в бороду. Я могла бы начать возмущаться, но тут меня подхватила Лидия, и я со спокойной душой отключилась в ее надежных руках.
Следующие два дня мы вповалку отсыпались. Потом отъедались. Надо будет зайти потом к Климмеку, сказать, что у Седобородых опять закончились припасы.
На третий день мы, собравшись, одевшись, наевшись, снова отправились в путь. Арнгейр даже проводил нас за двери до сундука для пожертвований. Плотнее запахивая плащ и морщась от пробирающего до костей ветра, старик посоветовал мне использовать Крики мудро, затем запечатлел на моем лбу отеческий поцелуй и удалился. Все чудесатей и чудесатей.
Мне нужна опция быстрого перемещения по карте. Срочно. И это уже не смешно. Моя задница превратилась в одну большую мозоль, спина постоянно отваливается из-за ночевок на твердой и холодной земле, а вечный насморк вообще окончательно отравляет жизнь. И если какая-нибудь Лидия еще раз назовет меня нытиком, я влеплю ей молнией промеж глаз.