Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного

Неужели она отдала Магде такой ужасный приказ? Неужели рядом с ней всё это время была сильная ведьма?

Наверняка они не могли ничего сделать, потому что Ричард никогда не задерживался в Кроуэле.

А теперь, подвернулся случай, конечно же… Истинность… Я вспоминаю наш последний разговор с Магдой. Ей будто бы полностью обладало тёмное чувство, когда она спрашивала, изменилось ли всё. Простила ли я его.

Тогда я не придала этому значение.

А на самом деле служанка спрашивала: «Мне больше не готовиться к убийству принца?».

И я с улыбкой ответила, что, нет, всё остаётся в силе. Будет разрыв истинной связи и будет развод.

Невольно дала согласие на то, что происходит сейчас.

Ричард тяжело и слабо дышит, мерцает красный свет от знаков, выбитых на каменном полу. Магда маниакально улыбается.

— Почему вы так долго, моя принцесса? — спрашивает она вкрадчиво.

А хотелось ли этого на самом деле Виктории? Представляю, какой отрадой ей была возможность выговориться верной служанке, клясть при ней мужа и жалеть себя. Планировать его смерть… Но зашло бы это дальше слов?

Обычно влюблённые до одержимости девушки не могут проститься со своим объектом. И неважно, что к нему испытывают — страстно любят или так же страстно ненавидят, лишиться этого, значит, перестать жить.

Но Магда уверена, что Ви была бы рада этой картине.

Может быть… Ведь у неё куча планов «Б».

Я выступаю вперёд, даже протягиваю руку в жесте протеста.

— Я… я передумала! Пожалуйста, освободи его! Это мой истинный! Я страдаю вместе с ним.

Магда, сбитая черноволосая женщина, с усталым лицом, говорящим о том, что ей пришлось многое в жизни преодолеть, мрачнеет и качает головой.

— Это всего лишь эмоции, Виктория. Плохо будет только вначале. Ты говорила другое. Будешь жалеть. Столько лет страдать… и не отомстить этому гаду? Его жалеешь? Себя пожалей, милая, и своего ребёнка…

Мотаю головой, паникуя всё больше. Здесь ведь происходит какой-то ритуал, ведьминская магия, зачарованные оковы. Я не смогу освободить его без служанки. А Магда как будто в любом случае не согласна сдавать назад.

— Последний раз повторяю! — выкрикиваю. — Ты должна освободить его! А если он… если он… — горло сдавливает спазм, слёзы застилают глаза.

Заметив это, женщина кривится, словно от отвращения, и помогает мне:

— Сдохнет…

— То я прикажу тебя казнить!

— Я это делала по вашей воле, вам же со мной гореть на костре…

Да, перспектива не из лучших, но я бы правда так поступила. Не смогла бы покрывать её после такого.

— Магда, милая… Ты была мне верной подругой и помогала. Я бы без тебя не справилась. Но он — мой истинный. Я не смогу быть счастлива ни с кем другим…

— Вы этого не знаете! Никто не знает, как это работает! Наоборот, Виктория, после его смерти вы наконец-то станете свободной. И… мы можем сбежать подальше от этого гнилого замка! Вы всегда хотели побывать на Юге, я смогу защитить вас… Подумайте — ненависть должна найти выход. И это — единственный шанс.

Она достаёт из широкого кармана на белом переднике нож с резной рукояткой и лезвием.

От одного вида этого изделия бросает в дрожь…

— Осталось лишь пронзить его сердце. А можно, — глаза её сверкают азартом, — вырезать его и съесть. Говорят, так можно заполучить силу дракона…

— Ви, — хрипит Ричард, — послушай…

— Тихо, — шипит на него Магда, — ты уже достаточно ей наговорил! Презренный, ещё смеешь цепляться за свою жалкую жизнь… Принцесса, — переводит на меня взгляд, — соберитесь.

И я берусь за рукоять ножа.

Как бы поступила Виктория?

А я? Ведь план Магды так похож на мой собственный. Избавиться от всего этого карнавала и сбежать. В новую жизнь, где я смогу быть самой собой.

Мне бы пришлось взять новое имя. И это имя было бы моим.

Лезвие ножа сверкает из-за пламени, танцующего на промасленных фитилях, Ричард продолжает едва слышно:

— Она не сможет… защитить тебя. Тебя найдут… и убьют.

— Ты больше не сможешь запугивать её, дракон! — встревает Магда.

Дракон качает головой.

— Я не запугиваю. Я смогу разорвать связь. Дам развод. Помогу уехать. Ви, я не… не позволю… чтобы кто-то тронул тебя. Ну нужно совершать ошибку.

— Змей, — отзывается ведьма. — Он лжёт, лишь бы выбраться отсюда. А как только это сделает, отомстит нам обеим…

Я пытаюсь придумать, как уговорить Магду отменить ритуал. Ведь даже без удара в сердце Ричард долго не протянет. Её магия воздействует на него.

— Если бы моя смерть помогла тебе… Я бы сам положил голову на плаху, — произносит дракон едва слышно, даже будто не надеясь, что его голос коснётся меня, но я — его истинная, и иной раз мне чудится, что даже мысли его могу прочесть. — Но я знаю, что это приведёт лишь к твоей гибели… Позволь защитить тебя.

Сердце разрывается.

Что же делать?

Через мгновение паника усиливается, я уже не могу управлять своим телом, сама не поняла, как это произошло, но снова могу наблюдать за происходящим лишь со стороны.

Как же не вовремя Виктория решила отыграться за тот случай, когда я не дала ей поговорить с Риорданом…

— Да, — произносит она с довольной улыбкой на губах, — хочу съесть его сердце.

В этот раз я стою за Викторией, без тела, словно навсегда выброшенный призрак. И вижу всё отчётливо.

В глазах дракона боль. Но не за себя.

Магда заворожённо наблюдает за своей принцессой.

Этот миг она предвкушала на протяжении нескольких долгих лет…

Виктория запрокидывает голову и смеётся звонко. То, что я пыталась выцепить и воплотить из её харизмы, ещё витающей в покоях — всего лишь жалкая пародия. Принцесса просто прекрасна. Она могла бы быть сильнейшей из ведьм, но ей не досталось никакого магического дара.

На благо короны и двора.

— Магда, этот момент настал… — тянет она. — Ты можешь это представить?

— Да, моя госпожа, — расплывается в улыбке служанка. — Вы наконец-то пришли в себя, справились с чарами истинности. Это ведь оковы, Ваше Высочество. Есть только один способ их разорвать.

— Виктория… — выдыхает Ричард, с трудом приподняв голову, вцепившись в неё взглядом. — Разве я это заслужил? Разве ты заслужила того, что предстоит сделать? И последствий, которые непременно не отступят от тебя.

— О, перестань, — улыбается она так нежно, так издевательски, что мне становится не по себе, — разве не понимаешь? Твоя смерть от моей руки — долгожданная мечта. Её исполнение… Ты, ты сам, родной, стоишь всего того, что будет дальше.