Попадают по-разному

– Господин любил по грэдски говорить. Песни ему нравились...

– Когда он тебя рвал, больно было?

– Что? Да... Очень... Везде... Сказал "чему учили, покажешь потом. Я тебе, сука, покажу твое место, чтобы навек запомнила. Заплачешь - убью вообще". Потом долго за мной не посылал. Говорили, я умереть могла. И некоторые умирали. Но я понравилась, человек, подаривший меня получил, что хотел.

– Вот такой он, песенок любитель!
– умней ничего не придумала. По словесному портрету, этот храат ростом с Линка. Чуть ли не с конским достоинством. При этом ведёт очень благочестивый образ жизни. Вот, значит как ведёт.

– Госпожа, спросить можно?

Киваю.

– Вы ведь сюда войной идёте?

– Ну да.

– И много вас идёт?

– Все, сколько нас за Линией живёт. Про Рыжую Ведьму знаешь. Нас её внучка ведёт.

– Господин так и говорил, "на нас войско женщин идёт. Объясним им, каковы настоящие мужчины!"

– После того, что ты мне сказала, я очень сильно сомневаюсь, был ли твой прежний хозяин настоящим мужчиной, да и вообще был ли человеком. У нас за сделанное с тобой, ему сперва отрубили бы хрен, а потом голову... Нет, вру, голову за убийство рубят, а за это - в дерьме бы утопили. Тех, кто тебя продавал, тоже бы на голову укоротили. И думаю, скоро так и сделаем.

Смотрит во все пребольшущие глаза. Кажется, мир её рушится. Угу, и чем скорее, тем лучше.

– Правда, Госпожа?

– Сама подумай. Кто-то болтал о войске женщин. Однако, это мы у стен его столицы, а не он у нашей. Сбежал, как трус, велев рыбок да птичек перебить. Не так? Отвечай!

Молчит. Опять слёзы на глазах.

– Не ныть! Я солдат, слёз вытирать не умею.

– Простите. Нам при них нельзя было плакать. Всегда весёлыми должны были быть. Плакали, когда их не было. Вы девушка, вот и не удержалась. Он никого не отпускал. Говорили, другие господа разонравившихся дарят более младшим господам. Очень редко даже женятся. Он же не делал так никогда. Кто надоедала... Они исчезали. Шептались - тут больше трёх лет не прожил никто.

"Олений парк, мать твою растак, генерал, олений парк!"

– Мы его убить пришли. Сегодня причин стало больше.

– Правда?

– Да. Надоела уже!

Дёргается, как от удара.

– Что опять?

– Ничего, госпожа. Мы... Я боялась, когда так говорили. Потом... Могли наказать. Могла и вовсе пропасть.

– А я за двое суток спала три часа. И чувствую, с тобой, и сегодня не высплюсь.

– Вы меня захотели?

Показываю ей кулак.

– Я только сказала, что и сегодня не высплюсь.

– Я могу... Учили делать так, чтобы человек просто быстрее засыпал.

– Нет уж, обойдусь. Раз свободна, то просто напьюсь. Книг тут, кроме этой нет?

– Наверху были. С картинками. Как люди друг с другом, по всякому, даже с животными. Отвести вас туда?

– Нет уж, пусть солдатики над ними ржут. Я вина лучше выпью. Его тут много, может, засну.

Доносится какой-то шум. Это ещё что? Солдаты уяснили, это крыло Госпожа мне отдала. И что отсюда выносить, только мне решать.

– Да где она?
– гремит голос Динки.

– Тут!

Вваливается в сопровождении обеих Линки. Все три в доспехах, но без шлемов. Динка в алых, Динни в золотых, Кэрри - серебряных. У Кэрри на голове свежая повязка. В бою, или пьяной с коня свалилась?

– Здорово, сестрица!

У Анид глаза квадратные, но шепчет вполне человеческим голосом.

– Так значит, это правда? Вы все женщины!

Плюхается в свободное кресло.

– Ма говорила, ты любовницу храата поймала. Глянуть охота. Это она что ль?

Дина переглядывается с сёстрами. Потом смотрит на меня. Хлопает себя по лбу.

– Ах да, это кобель её брехал, что на него армия женщин идёт. Вот и добрешется скоро. А подстилка уши развесила.

– Не называй её так.

– Да? А как? И если она не подстилка, то кто?

– Разницу между жёнами, любовницами, наложницами, девочками из цветочных и рабынями для удовольствий объяснить?

– Сама знаю. Она кто?

– Была рабыней.

– А теперь?

– Знака не видишь?

Хмыкает.

– Быстро карьеру сделала. Она по-нашему говорит хоть?

– Да, госпожа.

– Звать как?

– Анид Ерт, госпожа.

– Странное какое-то. Откуда?

– Я сегодня придумала.

– Понятно... Над ма пошутить охота... Значит, она совсем не местная дама?

– Нет.

– Тогда, ей повезло. А Кэр грозилась, как подналовим, сначала их всех солдатам раздать поиграться, потом обрить, в мешковину обрядить и отправить самые грязные нужники чистить да камни с полей таскать.

– Ей не дадут так сделать.

– Сама знаю, но хоть помечтать казначею можно?

– Это плохие мечты.

– А у неё после, - проводит рукой по глазам, - вообще хороших мыслей к врагам не бывает.

– Местные женщины ей ничего не сделали.

– Ха-ха! Они здесь просто живут и рожают тех, кто убивает наших солдат. Сыночка её любимого на днях ранили. Да не боись, легко. Ей, - кивает в сторону Кэрри и то больше досталось.

Кэрри садиться на кровать.

– Мягко. Как дома. Как хотите, а я спать буду.

– Ты тоже не выспалась?

– Да. Динни, броню снять помоги.

Неожиданно вскакивает Анид.

– Я могу помочь госпоже. Я умею.

– Интересно, где научилась?

– Некоторые господа любили, когда мы им латы снимали.

– Головы бы им поснимать за их выходки.

Динка вытаскивает из корзины бутыль.

– О как! Нас ненавидят, а вино наше пьют.

Вполглаза слежу за Анид. С доспехами, на самом деле, обращаться умеет.

– Осторожнее!

– Я вам сделала больно, госпожа?

– Забей. Я ранена, грудь перевязана.

– Еле успели к ней прорубиться. На латы видать позарились.

– Скольких уложила?

– Застрелила двоих. Зарубила троих наверное. Догадались хоть, что их девушка победила?

– Наверное, догадались - неожиданно подает голос Анид, - если даже нам говорили "на нас идёт войско скопцов под командованием женщин". Думала, так не бывает.

– Насчёт женщин верно только отчасти. А вот насчёт скопцов неверно вовсе.

– Будь вместо меня командир - мужчина, ты бы в этом убедилась.