Попади ты пропадом! Часть 1. Выхода нет

– Поддерживаю де… – Зорина запнулась, думая, как можно назвать эту клыкастую. Это ж надо, вставные челюсти, будто натуральные! Инна продолжила: – Давайте и правда послушаем и разойдёмся. Мне это жутко интересно, но время не ждёт.

Салли странно на неё посмотрела, а потом сжала губы и показала направление.

В конце холла небольшой коридор плавно перетекал в светлое квадратное помещение. Возле окна в пол располагался широкий строгий стол на десяток персон. Такой же белый, как и всё в этом доме. Всё здесь жутко напоминало больницу. Хорошо хоть не психушку. Ходили слухи, что там любят жёлтые стены.

– Прошу всех занять места и сохранять спокойствие, – Салли встала во главе стола. – Ваши истерики ни к чему не приведут.

* * *

Всё началось вечером.

Элси уложила сестрёнку и сама собиралась ко сну, когда тишину комнаты разбередил странный шум. Мягкий, но тревожный перезвон, словно осколки зеркал стукаются друг о друга, сталкиваясь в воздухе. Зов беды, не иначе…

Сначала стекляшки звякали отдалённо, и Элси почти убедила себя, что это происки малокровия. И даже успокоилась. Но стоило лишь лечь в постель и опустить голову на подушку, как звон начал набирать обороты, поднимаясь по нарастающей к высокому регистру. Он оглушал. Раскачивал пространство, шевелил воздух перед лицом, впивался в голову, как осьминог щупальцами. И распирал изнутри, заставляя незрячие глаза вылезать из орбит.

Элси подобралась к окну, чтобы закрыть фрамугу. Во рту тут же стало горько и терпко, будто поблизости что-то жгли. Вдохнула поглубже и внезапно застыла, не в силах пошевелиться. Пол ушёл из-под ног. Тело хлёстко бросило вперёд и закружило в воздушном водовороте.

Потом пришла боль: обжигающая и невыносимая. Она вспучивала кожу, рвала нервы, душила. Словно бросили в костёр заживо, натерев маслом. Мысли затуманились и заполыхали вместе с телом, скручиваясь, как иссушенные листья в конце четвёртого сезона. Одна лишь, ясная, как день, крутилась в голове: дом подожгли. И огонь забрал её – Элси. Возможно, ни мама, ни Джеси не смогут выбраться…

Потом боль утихла, перейдя в назойливую, грубую вибрацию. Кто-то поймал её в безумном водовороте и прижал к себе, как ребёнка. Прохладный шёлк скользнул по коже. Сил сопротивляться не осталось, и Элси лишь молча наблюдала. И прислушивалась к каждому звуку.

Шёлковый человек нёс её на руках. Размеренный стук шагов казался бесконечным. Шаги звучали то гулко, словно отдаваясь от стен огромного зала, то приглушённо, будто незнакомец ступал по ковру.

Странный скрип впился в барабанные перепонки. Толчок – и Элси ощутила под собой пружинящий матрац. Не иначе, как кто-то вынес её из огня. Хотелось закричать, чтобы спасали маму и сестрёнку, но не вышло. Дикая слабость не позволяла разомкнуть губы. Тело не подчинялось рассудку. А внутри разгорался страх. Он душил и пробирал кожу дрожью.

Кто она теперь? Безмолвное растение, что не может даже шевельнуться? Чудесный подарок Покровителей в довесок к слепоте и неспособности ощущать запахи! И так никчёмна! За что…

Захотелось заплакать, но даже на это не хватало сил.

Прошло достаточно много времени прежде, чем тишина вокруг закачалась от чужого дыхания и голосов. Мужчина и женщина разговаривали неподалёку на непонятном языке. В голову тут же полезли куда более страшные догадки: её похитили. И сейчас повезут на Первый Холм и продадут! Мама велела беречься и всюду ходить с Алаис или Лукасом. Мама советовала не попадаться лишний раз никому на глаза, а она не послушалась и к окну полезла. Глупая…

Слабачка. Беспомощная… Беспомощная!

Злость на саму себя вырвалась из горла рычащим воплем. И голоса тут же затихли.

По плечу скользнула нежная рука. Видимо, женская. Попыталась стащить её непослушное тело с лежбища, но тщетно. Мужчина произнёс что-то с гневом в голосе, а потом сильные руки подняли Элси над матрацем.

Её снова куда-то несли. Всё тот же шёлковый мужчина.

Потом в тишину вплелись голоса. Целая какофония, сотканная из возмущённых возгласов, настойчивых призывов и чьего-то пронзительного хихиканья. Стало жутко. Слишком уж тревожно дрожал воздух. Так, словно вот-вот разразится молниями.

Потянуло приятной прохладой. Человек, что тащил Элси на руках, опустил её на стул. Голоса вокруг затихли: лишь скрипучий смех по-прежнему дребезжал над самым ухом.

– Ви эй арлар, – произнёс холодный и густой бас. – Трамехо Саалеей.

– Канте ла фийа, – заверещала в ответ женщина. Голос неумолимо приближался. Кожу обдало тепло чужого тела, а потом по руке скользнули чужие пальцы. – Зирамте тайаа! Креза бийта Лоореенсо.

Элси завопила он внезапной боли, пронзившей запястье. Словно лезвие ножа вошло под кожу и проковыряло там дорожки. Боль взлетела по нервам, вспыхнув искрами в каждом уголке тела, и затихла так же внезапно, как началась.

– Ты понимаешь меня? – произнёс неожиданно уже знакомый женский голос.

– Что случилось? – проговорила Элси, уже не пытаясь паниковать. – Пожар? Маму и Джеси спасли?

– Всё в порядке, – повторила женщина. – Никакого пожара не было. Меня зовут Салли, а тебя как?

– Не может быть! Пошлите за Лукасом и тётей Сириллой! Умоляю! Они же задохнутся!

– Это я тебя умоляю! – взвизгнула Салли. – Я тут одна против вас девятерых! Паникуете вы – паникую и я!

– Простите, – сам факт, что приходится извиняться за чьё-то вторжение в собственную жизнь, доводил Элси до бешенства, но выбора не было. – Просто я не понимаю, что тут происходит. Я незрячая.

Сквозь напряженные перешептывания прорезался стук знакомых набоек. Спаситель Элси отдалялся. Без него почему-то сделалось холодно и одиноко.

– Верховный Владыка, за что мне такое?! – взвыла Салли. Мурашки побежали по телу, стягиваясь воротником у подбородка. – Зеленокожая, розововолосая, а теперь ещё и слепая!

– Язык попридержи, ущербная, – пробасил кто-то низким сиплым голосом: то ли мужчина, то ли женщина.

– Оскорбления – не лучший выход, Ташира, – возразил кто-то издалека.

– Светлячок! – произнесла детским голосом та, что хохотала. – Подснежник!

Чужое дыхание полоснуло по щеке горячим потоком. Элси брезгливо отдёрнулась. Грудь уперлась в высокий стол.

– Да что ты делаешь! – снова раздался возмущённый голос Салли. – Это мои волосы!

– Волосы горят! – подытожила смешливая собеседница. – Как стога в Массачусетсе. Пейтон будет в Массачусетсе рвать деревья. Когда кровавая среда настанет, останется четверо.

– Пейтон, сядь на место! – выкрикнула Салли, стараясь заглушить гомон голосов. – Девушки, сейчас вы перекусите, восстановитесь, и…

– Фсе вазные дела пофом, а сейсяс обед, – прозвучал в стороне голос другой женщины с приличным дефектом речи.

Загрохотал металл, словно по полу катили тележку. Сквозь холодный лязг прорывался плеск жидкости и уютный стук посуды.

– Тебе помочь? – спросил кто-то из женщин, тронув Элси за плечо.

– Я самостоятельная, – отрезала Элси.

– Ты же ничего не видишь!

– Зато слышу и чувствую. Этого обычно бывает достаточно.

В отдалении, под несмолкающий гомон голосов, зазвенели столовые приборы. Кто-то разливал по тарелкам суп. Ложки стучали о краешки мисок, кто-то причмокивал от удовольствия.