Попала...Попала! Попала!!!

— Я знаю, — ответил Герберт, садясь рядом с братом, — Меня не было рядом. И когда я приехал, я был рад всем тем переменам, которые ты устроил в княжестве. Я не противился твоей власти. Не выдвигал девятке свою кандидатуру, хотя мог — по праву старшинства.

— Да, ты — мог, — спокойно отметил Влад.

— Но Влад, неужели ты хочешь разрушить мир и уклад людей, ради которых так много всего положил на алтарь?

Влад встал. Отстранился от брата.

— Постарайся поверить мне, — тихо сказал он, — Я не допущу войны.

— Я верю, — медленно сказал Герберт, — Но какой ценой ты это совершишь? Ответь мне, Влад?

Глаза братьев встретились, и Герберт прочел именно тот ответ, которого он так боялся.

— Влад…

— Убирайся, — прошипел князь. Сначала тихо, но потом, с новой силой в голосе, — Убирайся, пока сам цел!

И в Герберта полетел огненный шар. Барон увернулся от него. И встал возле брата.

— А что же с Элен? Я думал, ты любишь ее?

Влад закатил глаза, тяжело вздохнул. Вспышка гнева его уже угасла, о раздражение и усталость остались.

— Я не намерен более говорить с тобой, — кинул он брату, и, потянув за один из факелов, раскрыл потайную дверь в стене.

— Влад! — воззвал к нему Герберт. Но князь уже растворился во тьме тайного хода.

Глава 18

На улицах Сэн-Тубр стояла тишина. Такая звенящая, что от нее болела голова. Такая плотная, что напряжение в воздухе можно было резать ножом. Обычно, в погожий базарный день, на рынке Сэн-Тубр можно услышать сотни голосов. Шарманщики, уличные торговцы, цыганки, проститутки, пьяные — их шум сплетался в единое неповторимое пение, но не сегодня.

Когда я вышла на улицу в теле юного конюха Леруа, замок и все его обитатели молчали. Этим утром, на главной площади, глашатай разнес весь о том, что Элен — княгиня Сэн-Тубр — приговорена к смертной казни за измену. Казнь эта, через палача, должна будет состояться через три дня, и по тому весь замок молчал. И, между тем, все шептали.

Люди на рынке, фрейлины, солдаты, мастеровые и даже вельможи шептали о случившемся и о грядущей войне, которая непременно последует за казнью. Стены домов, колодцы, улицы и фонари были пропитаны этим мрачным шепотом. Но, куда бы я не взглянула, на кого бы ни упал мой глаз — все люди молчали. Их головы даже не были склонены друг к другу. Тишина, шёпот и сговор. Вот чем жил Сэн-Тубр. Вот почему в нем так легко было темной ведьме.

— Катерина, это ты? — спросил меня Ганс, едва мы встретились на конюшнях.

Я встрепенулась. Неужели мальчик может признать меня в теле друга?

— Это так заметно? — спросила я, думая, не виляю ли я бедрами при ходьбе.

— Нет, — хихикнул Ганс, — Лишь по глазам. Их дужки уже полностью золотые.

— Но это плохо. Очень плохо, — испугалась я.

— Не тут, — вздохнул Ганс, — Коли ты не заметила, в Сэн-Тубр люди никогда не смотрят друг другу в глаза.

Ганс снова засмеялся, и я вместе с ним. Какая приватная шутка.

— Герберт смотрит, — сказала я, когда мы отсмеялись.

Ганс возвел глаза к небу. Вот еще ему не хватало моих глупостей!

— Прости, — покраснела я.

— ДА ничего. У меня была сестра, я понимаю, — пожал плечами Ганс.

— Спасибо, — начала было я, но осеклась, — Что это ты понимаешь?!

— Все просто. Ты — влюблена в барона.

Я покраснела еще гуще.

— Это не правда, — процедила я сквозь зубы.

— Конечно не правда. Ты лишь вздыхаешь, краснеешь и глупо улыбаешься при одном упоминании его имени. Герберт то, Герберт се…

Я готова была провалиться сквозь землю, или вон из этого тела.

(Видать, дразнить сестру Ганс тоже был мастак)

— Между прочим, у нас с бароном общая задача, — стойко ответила я.

— Хорошо-хорошо, — согласился Ганс, — Только не думай о бароне или вашей общей задаче в теле моего друга Леруа. Влюбленным он выглядит очень смешно!

— Еще слово, и я вселюсь в тебя и пойду раскрывать твои личные секреты всем на рынке! — пригрозила я.

— А ты можешь? — боле восхитился Ганс, — Я думал, Сэй не контролируют, в кого перемещаются…

— Ну, я попробовала. И один раз у меня вышло, — призналась я, — Но лишь раз.

— Тоже не плохо, — пожал плечами Ганс, — А как твои занятие по чтению и письму?

Я высоко подняла голову. Где-где, а тут я могла собой гордиться.

— Все отлично, — сказала я.

— Молодец! — поздравил меня Ганс, — Потом, может, и меня научишь…

Моим ответом была тишина. Как я могла обещать что-либо, когда не знала, какое будущее мне уготовлено. Ганс заметил мое замешательство, но не стал обижаться или же делать поспешных выводов.

Некоторое время мы просто занимались привычной для Ганса и Леруа работой: убирали свеж привезённое с окрестностей сено по стогам. А потом Ганс обратился ко мне.

— Ты слышала о княгине?

Я лишь кивнула.

— И что мы будем делать дальше?

Вопрос был хорош. Что делать дальше — я не знала. Да и могла ли?

— Мы найдем ведьму, — сказала я.

Ганс посмотрел на меня с удивлением.

— Конечно, я хочу поймать ее, — сказал он, — Но разве сейчас, когда Сэн-Тубр на пороге войны, то самое время?

— Да.

Отчего-то я точно это чувствовала. Мы должны выйти на темную ведьму. Мне казалось, вернее нечто внутри меня говорило мне, что именно ведьма — ключ ко всем дверям этого замка. Но озвучивать свои мысли я не стала. Их было слишком сложно объяснить.

— Ганс, — аккуратно сказала я, — Мы должны найти убийцу всех этих несчастных девушек. Если нет — то они так и останутся неотомщенными. А коли грянет война — тогда мы будем сражаться.

Вот. Даже красиво и торжественно вышло.

— Тебе бы в полководцы, Катерина, — рассмеялся Ганс, — Но я с тобой согласен. Найдем ведьму!

— Тогда помоги мне, — прошу его я.

Ганс кивает в знак согласия.

— Мне нужно вывесить ведьмин знак и связаться с бароном, — сказала я.

— И когда наша вылазка? — спросил Ганс.

Мне хотелось уберечь мальчика, сказать ему, чтобы он остался в стенах замка, не ходил с нами…Но…Самым большим «но» было то, что Ганс уже давно не был мальчиком. Он потерял отца. Ведьма забрала его сестру. Ганс один содержал мать, и прошел в своей жизни через столько, что и не снилось многим более взрослым парням. И потому Ганс заслуживал пойти с нами.