Попала!
Шрифт:
Не успеем. Все равно — не успеем… И он не придет ко мне, будет биться до конца. Три патрона… потом меч. Я знаю, как он умрет — его просто расстреляют из арбалетов, и кевларовый жилет не спасет, слишком мало он закрывает!
Но у меня-то есть боезапас! И я — не ранена! И Арвиса никому вот так просто не отдам! Закрыла глаза, представила его лицо.
«Арвис!»
«Эриналэ… хоть попрощаюсь…»
«Дурак! Клянусь: умрешь — умру за тобой, вместе с нашим сыном. Ты знаешь, я могу!»
«Не смей!»
«Зови меня к себе! Быстро! Подмога будет следом,
«Мариэ, нет!»
«Убью себя, сказала! А так у нас отличный шанс! Давай же, ЗОВИ!!!»
Мгновенная дезориентация сменилась чувством тошноты — ой, сейчас враги побегут, потому что я их облюю!
Чуть не села на пол. Но то, что мое появление из ниоткуда спасло мужа от арбалетного болта, поняла — стоящий у окна мужик захлопал глазами, уставившись на меня. Арбалет, который он держал в руке, качнулся и клюнул в пол. Мне этого хватило — в кочан капусты с двух метров я попадаю уверенно!
Впрочем, и тут умудрилась промазать. Метила в лоб, попала в грудь. А от отдачи все же села на пол. Швырнула мешок белому как снег Арвису: «Там автомат и десять рожков — бери!» А сама поползла на четвереньках к Тиабру, валявшемуся в луже крови.
Дура! Надо было хоть бинт из мешка достать… Вынула пояс из брюк, перетянула полуобморочному блондину ногу выше раны. Вот, теперь не течет. А Арвис как? Пристроился у окна. Ага, умный, тянет время. Не пугает очередями, а бьет в упор. Насмерть.
— Мариэ! Тяни Тиабра в дальний угол и прячься там сама. Когда будет подкрепление?
А я знаю? Я ж понятия не имею, где находится этот амбар. Только благодарна всем богам всех пантеонов, что он каменный с черепичной крышей — фиг подожжешь, и дверь такая, что носорог не вышибет. Держать надо одно окно.
— Час, два максимум… — решила на всякий случай подбодрить мужа я.
Тот хмыкнул.
— Ясно, не знаешь… Что у тебя есть?
— Десять рожков к автомату, «беретта» с пятью десятками патронов, две гранаты… Да, там две фляги — вода и спирт, и бинты. Тебя надо перевязать?
Тиабр застонал и открыл глаза:
— Пи-иить…
Следующие два часа слились в непрерывный кошмар. Муж одного за другим аккуратно, одиночными выстрелами, укладывал под окном атаковавших. В нас пробовали стрелять из арбалетов с разных углов — не вышло. Потом попытались поджечь — не загорелось. Тяжелее всего мне дались полчаса затишья, когда они решали, что делать дальше. А потом кинулись в атаку всем скопом… Ага! Вот только скорострельность «узи» — шестьсот выстрелов в минуту. А перезаряжается он на раз…
Когда все стихло, Арвис еле стоял на ногах. Понятно… Один из главных недостатков «узи» — сильная отдача. В одной руке его не удержишь — ствол задерется так, что сам себе нос отстрелишь. А у Арвиса правая сейчас была ранена — весь рукав пропитался кровью, причем меня — перевязать — он не подпускал. Я и не высовывалась. Что могла — сделала. Припасы принесла, Тиабру ногу перетянула, водой напоила. Оставалось ждать.
Когда издали послышался конский топот и отдаленные крики «За маэллта!»,
я просто осела на пол. Похоже, мы выжили… Вот только Арвис смотрит не сердито, а просто-таки зло. И я знаю почему. И знаю, что он спросит, когда все пройдет и мы останемся вдвоем.«Ты действительно убила бы моего ребенка?»
И что я смогу на это ответить?
Хотя знаю. Скажу просто: «Я в тебя верила». И пусть делает со мной, что хочет.
У Арвиса еще хватило сил залатать сосуд в Тиабровой ноге. Рану я щедро полила спиртом — от заразы — и перебинтовала, как могла. Тиабр потянулся было к фляге — глотнуть, но потом встряхнул светлыми кудрями: «Нет, не буду! Останусь трезвым, чтобы лично пристрелить эту сволочь Биарсия!» Я согласно кивнула.
Беда была одна — нужно было спешить, и это понимали все. До перевала еще часа три езды, а армия Биарсия могла уже маршировать по Коровьему седлу. А наши лошади едва дышат после скачки…
Пока ловили разбежавшихся лошадей перебитого отряда Арвиса, пока стаскивали в одну кучу трупы наших погибших, прошел еще час.
Каким-то отстраненным взглядом отметила, что раненых у нас не было — талисийцы всем для верности перерезали горло. И то, как закаменело лицо мужа с гневно раздутыми крыльями носа, когда он переходил от одного тела к другому — он-то каждого из убитых знал лично!
Пока перепрягали лошадей, Дэртис разослал по разным направлениям нескольких вестовых — предупредить о пятой колонне. Мы погрузились в карету. Арвис по-прежнему буравил меня глазами. Я поймала его взгляд, пожала плечами и чуть улыбнулась. Он тоже улыбнулся. Клыками.
Почувствовала, что начинаю сердиться: «А ты что хотел? Чтобы я тебя бросила?»
Уставился на меня: «Ты не имела права рисковать ребенком!»
Вот блин! Сам ради верности дружбе готов был оставить этого ребенка сиротой. А меня — вдовой. А теперь нотации читает!
Прищурилась: «У нас, когда женятся, дают клятву: быть вместе в радости и скорби, жизни и смерти. Ты сам сказал, что я тебе — больше чем жена. Или это — неправда?»
«Эриналэ…»
Ага, эриналэ. Гррр!
«А сам солгал мне! Ты думал, каково мне будет, когда я пойму, что ты не сможешь перепрыгнуть ко мне, потому что слишком далеко? Хуже того, ты с самого начала не собирался этого делать! Как ты мог!»
«Эриналэ…»
Хлюпнула носом. Нахохлилась и отвернулась.
Арвис одним движеньем переместился на мое сиденье, обнял за плечи.
«Ну, что ты, ну не плачь…»
«Руку дай!» — отозвалась я. И положила его длань в бурых пятнах себе на живот. Малыш, будто понял мою задумку, дал хорошего пинка. Как он вовремя! У меня растет Бэкхем с мозгами Эйнштейна!
«Это?!»
«Да!»
Ну вот, разобрались… больше, похоже, сердиться на меня не будут. А если б не Тиабр, с интересом разглядывающий нас с сиденья напротив, может быть, меня бы даже поцеловали.
— Тиабр, отвернись! — скомандовал мой эриналэ.
Блондин горестно вздохнул и зажмурился.