Попала!

Пришедшая в голову идея показалась поначалу такой дурной, что я захихикала. К-2 удивленно уставился на меня. Я подвинула под руку лист бумаги и начала вырисовывать на нем то, что видела на рыжей Мериэн в фильме о Робине Гуде, — железный пояс верности на висящем спереди замке. Помню, посмотрев фильм, мы с девчонками два дня обсуждали, как носить такую хреновину, сидеть в ней и, наконец, ходить в туалет. Полезли в Интернет, нарыли чертежей и картинок заржавленных конструкций — некоторые с шипами или с прорезями с острыми зубами — вот не знаешь, глядя на такое, смеяться или плакать? Хотя обладательницам подобных раритетов, думаю, было не до смеха.

Но я не собиралась носить этакое диво круглосуточно семь лет подряд, пока муж не прогуляется в очередной крестовый поход. Мне нужна была самая примитивная конструкция из трех металлических полос, соединенных петлями, и с одним замком, которая обеспечивала бы мою безопасность на короткие отрезки времени. Причем носить этот ужас на голое тело я не намеревалась. А вот на здешних мужских труселях смотреться такое будет прикольно, — развеселилась я. И кастрюля на голове для комплекту. Астерикс и Обеликс отдыхают, Цезарь в обмороке.

— Корэнус! Мы можем сейчас сходить в мастерские? Мне нужна помощь Борадиса.

К вечеру я стала обладательницей стальной конструкции весом в пару килограммов, смотреть на которую со спокойным выражением лица была просто не в состоянии. Борадис занимался мной лично. Мне было неудобно, но когда Корэнус объяснил кузнецу, не вдаваясь в подробности, что я подверглась нападению, тот отнесся ко мне очень тактично и бережно. Я пришла в бриджах под платьем, и это было к лучшему — на бедрах проступили синяки под стать засосу, украшавшему шею. Померили при помощи веревки талию, а затем расстояние от пупка до поясницы через промежность, и, пока я рисовала на листке бумаги то, что помнила об устройстве коробки передач, Борадис соорудил для меня сбрую и подобрал к ней подходящий замок с тремя ключами. Один я оставила у него, наказав хранить в надежном месте и никому не говорить, от чего он, два взяла с собой, решив держать один в комнате, а другой спрятать в чулане.

Ложась вечером в постель, надела белье, на него металлолом, сверху тунику и бриджи. А вот шлем оставила лежать на стуле рядом с кроватью. Я хотела попытаться поговорить с Арвисом. Хотя не факт, что он меня позовет. Может быть, он сейчас примочки к уху прикладывает. Или обнимает какую-нибудь местную красотку, решив махнуть на ненормальную меня рукой. Последнее бы меня полностью устроило. Вот ни капельки не жалко!

Пояс неудобно врезался в бок. Все остальное тоже комфорта не добавляло… Повозившись, нашла терпимую позу и попробовала заснуть. Получалось не очень — пояс жал, а перед глазами снова и снова вставало лицо Арвиса, увиденное в последний момент, когда я была уже на лестнице. Правильно ли я делаю, давая возможность вызвать меня еще один раз? Может, разумнее было бы уже сидеть в карете, трясущейся по южной дороге в направлении границы к этому, как его, Киэрту?

Он позвал. Сидя на стуле, весь в черном. А я снова оказалась на кровати. И первым, что увидела, была решетка на окне. Чтобы не выпрыгнула, что ли? То есть он тоже, как мог, готовился к встрече? Не удержавшись, в голос захохотала… Ну, у нас сегодня День Кузнеца прямо-таки!

Арвис непонимающе уставился на меня.

А чего он ждал? Смирения во взоре и извинений на устах? А за что? Посмотрела на него и снова заржала так, что из глаз потекли слезы. Нет, я понимала, что он к такому не привык, что я его сейчас оскорбляю и что, если буду унижать его и дальше, он возненавидит меня, как бы сильно раньше ни был увлечен. Но удержаться не могла.

Всхлипнула, сглотнула очередной смешок. Постаралась стать серьезной.

— Добрый вечер, Арвис. Зачем ты меня позвал?

И замолчала.

Он молчал тоже. А потом сказал совершенно не то, чего я ждала:

— Я не понимаю, Мариэ.

Ну что ж, так даже лучше.

— Мы росли в разных мирах, — пожала я плечами. — Сейчас я в твоем. Но закинь рысь в волчью стаю, приобретет ли она собачьи повадки? Понимаешь? Мне легче умереть, чем отказаться от свободы и чувства собственного достоинства.

— Умереть не сможешь, — черноволосая голова качнулась в сторону окна.

Взглянула на решетку, потом покосилась на дверь, на которой демонстративно красовался амбарный замок. А днем-то его не было. Пожала плечами и светло улыбнулась:

— Захочу — смогу.

Он прищурился:

— Как? Голову о стену разобьешь? Так тут и разбежаться негде.

— Зачем? — уставилась ему прямо в глаза. — Можно проще. Откушу язык и задохнусь или истеку кровью.

Не помню, где я прочла об этом способе. Наверное, надо сильно отчаяться, чтобы так поступить… но когда ничего другого не остается…

Ну и чего он так на меня пялится? У меня шея болит и голова тоже. И я спать хочу, как медведь зимой. Вот пусть посмотрит, плюнет, махнет рукой и отправит назад, в мою кровать.

— Ты можешь…

Конечно, могу. Бессмысленно грозить тем, что не можешь сделать. Я сегодня поняла, что смогу. И пусть он это видит. Труп невесты, ага.

— Но я не понимаю. Когда мне было плохо, ты меня целовала и жалела. И явно не лгала. А когда я захотел пойти дальше, сказала, что ненавидишь.

— Все женщины Аризенты обязаны по первому требованию отдаваться маэллтам? — Я старалась говорить спокойно.

— Нет. Выходит, ты знаешь, кто я?

— Узнала. Надо же знать, от кого бежишь. Так, значит, нет? Так почему же ты пытался взять меня, не услышав моего «да»?

— А ты разве не хотела?!

Мама! Мы об одном и том же событии говорим? Теперь я уставилась на него глазами размером с мельничные жернова, как у той собаки из андерсеновской сказки про огниво.

— Не хотела и на всякий случай сообщаю, что и сейчас не хочу. И в обозримом будущем тоже не захочу. Слышишь? Говорю по буквам: НЕТ! Может, отправишь меня туда, откуда взял? Давай ты меня забудешь, а я взамен тихо, не подвергая себя риску, досижу до возвращения твоего брата, а там как сложится — или останусь тут, или вернусь в Москву. Мне хорошо и так, и эдак. Но ты должен дать мне гарантии, что не будешь трогать меня ни сейчас, ни потом. Иначе я найду способ насолить. Поверь.

— Ты и про брата знаешь? Откуда?

— Хорошо училась и умею собирать информацию по кусочкам. Собственно, в своем мире я с информацией и работала. Так что сообразить, что к чему, было не сложно. И, — внезапно в голове как щелкнуло, ставя на место еще один кусочек мозаики, — ты поселился тут не случайно. Место перехода было известно, и ты меня ждал, да?

— Теперь верю, что догадалась. Этого не знал никто. Брат ушел отсюда, и его замену должно было сюда притянуть. Только вот ждал я тебя на день позже, да и не думал, что ты окажешься девушкой. Потому и ступил — не сразу понял, что к чему.

Выходит, в ту, первую мою ночь в Риоллее, он гонялся за мной не потому, что беспокоился за мою безопасность. Точнее, беспокоился… но не за меня, а за брата. М-да, на прекрасных принцев, оказывается, хорошо любоваться на картинках в книжках. А так заглянешь в душу — обыкновеннейший крокодил! И брат небось такой же.

— Арвис, так как насчет гарантий не трогать меня и не принуждать ни к чему ни силой, ни угрозами, ни шантажом?

— Чем ты хочешь, чтобы я поклялся? — Голос был холоден.