Попасть в прошлое – не напасть, как бы в прошлом не пропасть!

– А, что вы так хорошо эти места знаете?

– А, як же ж! Я тебе про эти места такого порассказать могу! Почитай уже годков шестьдесят здесь живу, без малого.

Уловив в его словах невысказанный тонкий намек на толстые обстоятельства, предложил:

– А что Селантий Кузьмич, может, опрокинем за знакомство по маленькой, заодно и расскажите об истории ваших краев.

– За знакомство, это мы завсегда пожалуйста, - с готовностью поддержал мою идею Кузьмич, - сейчас только к бабке за закуской сбегаю!

– Селантий Кузьмич, помилуйте, кто же в гости со своим самоваром ходит, а вот если супругу свою позовете, то я буду очень рад!

– Да Матвеевна моя не любительница застольев, - шмыгнув носом, пробормотал Кузьмич, - а закуска твоя городская, деревенскому животу непривычная, ты мою попробуешь, тебя за уши не оттащищь.

И не дав мне опомниться, юркнул за калитку.

– Наверняка боится, что бабка за лишнюю рюмку корить его станет, - подумал я про себя и пошел в избу готовиться к встрече высокого гостя. Хоть и предпочитаю я одиночество, но контакты с местным населением необходимо налаживать.

Собеседником Кузьмич, действительно, оказался интересным. После нескольких рюмок речь из него полилась нескончаемым потоком, так что мне оставалось только ее регулировать, переключая на те моменты, которые меня интересовали больше всего.

Со слов моего собеседника, история села насчитывала уже несколько веков.

– Понимаешь, еще при царе московском Иване I, по прозвищу Калита, здесь ям был, почтовая станция. А правнук его, который Грозным прозывался, приказал здесь церковь заложить и деньги на то из царской казны выделил. Правда, церковь ту перед войной закрыли, а после и вовсе немцы взорвали. Видел? Одни развалины стоят.

– А зачем же немцам закрытую церковь рушить, чем она им помешала?

– Да слух до германца дошел, что под церковью подземные ходы есть, где царские сокровища спрятаны. Поверили они в это или нет, я не знаю. Но всю оккупацию рыли вокруг, что твои кроты. То ли сокровища искали, то ли боялись, что в ходах тех партизаны прячутся, пойди разбери. Но перед уходом, как жареным запахло, привезли взрывчатку и взорвали все. Я тогда мальцом был, не помню ничего, но матушка моя все в подробности сказывала. Она сама видела.

– А что партизан в округе много было?

– Да были отряды, но все больше по болотам ховались, ну и немцу пакостили где придется. Правда, не скажу, что сильно уж германца гоняли, скорее он их. Но сами немцы далеко вглубь леса не совались. Боялись.

– Партизан?

– Да каких партизан, ходили слухи, что в лесу в бункерах спецотряды НКВД сидели, вот тех и боялись как черт ладана.

– А что за бункера?

– А ты что не знаешь? Здесь же перед войной Себежский укрепрайон проходил, так его остатки до сих пор в лесах находят. Где более-менее целые, где засыпанные. Вон в соседнем районе мужик у себя на огороде капонир выкопал, теперь деньги по миру собирает, реставрировать хочет.

– Что за укрепрайон?

– Себежский, не слыхал?

– Нет.

– Про линию «Сталина» слышал? Так вот Себежский УР был ее частью, на юге с Полоцким УРом соединялся, а на севере с Островским.

– Так ведь ее, вроде как, перед войной демонтировали? Или я ошибаюсь?

– Демонтировать можно по-разному, что-то срыли под чистую, а что-то законсервировали. Вот в этих бункерах во время оккупации НКВДешники и прятались.

В общем, к тому времени как мы основательно нагрузились, я уже немного стал ориентироваться в местных реалиях.

С утра в голове во всю играла музыка популярной группы «Дюна» и голосом ее солиста Рыбкина гремела в ушах: «Привет с большого бодуна». Хотя я и отказался пробовать спиртосодержащую жидкость местного кустарного производства под громким названием «Шадым», но, как говорил один мой знакомый, утреннее состояние находится в прямой зависимости не столько от качества употребляемого напитка, сколько от его количества. Короче, чем лучше с вечера, тем хуже с утра.

Кряхтя, поднялся и поплелся на речку приводить себя в состояние стояния. Вода оказалась на удивление теплой, но тем не менее оказала свое терапевтическое воздействие. Поэтому уже через полчаса я был способен к дальнейшим действиям.

Прежде всего решил провести ревизию своим продовольственным запасам и с сожалением был вынужден констатировать их плачевное состояние. Единственной отрадой явился огород, который семимильными шагами приближался к заре своего существования. Но сразу в полный рост вставала проблема сохранности собранного урожая. Ни подпола в избе, ни погреба во дворе, ни ледника я не обнаружил. В холодильник все однозначно не поместится. Значит что? Нужно решать проблему прямо сейчас, потому как потом может быть поздно.

Одолеваемый такими думами я вооружился лопатой и пошел проводить трассировку под будущий погреб. Место выбрал в конце участка, где он начинал переходить в возвышенность, резонно предположив, что там погреб не будут заливать грунтовые воды. Разметил квадрат 4 на 4 метра и приступил к фортификационным работам, вернее повышению квалификации по профессии землекоп. Вспомнил при этом армейскую присказку, что два солдата из стройбата, заменяют экскаватор. Но, к сожалению, под рукой не было ни экскаватора, ни солдат. Прокопав, таким образом, сторону, дальнюю от огорода, углубился примерно метра на полтора. Песчаная почва с примесью суглинка легко поддавалась острой кромке лопаты. Я даже начал напевать от приподнятого настроения как вдруг лопата, обо что-то звякнула. Даже матюкнулся от неожиданности. Под слоем песка обнаружился бетон.

– Вот те раз! Это что, весь труд насмарку?

Решил расчистить небольшой участок, чтобы попытаться выяснить площадь залегания. А то вдруг здесь остатки телеграфного столба, а я работу брошу. Через пять минут работы понял, что никаким локальным куском бетона здесь и не пахнет. По всей видимости, здесь капитальное строение.

"А если это строение, то может быть проковырять дырдочку в качестве входа, вот и будет готовый погреб?" – подумал я, - Однозначно, пришлось бы стенки укреплять, почва сыпучая. А так, может по времени сэкономлю. Нужно только толщину определить. Стоит ли овчинка выделки?

Притащил перфоратор, насадил самый длинный, около метра, бур и со всей пролетарской ненавистью стал вгрызаться в бетон. Бур шел на удивление легко.

Явно цемент не марки М-400, похоже, старая конструкция.

Провозившись минут десять наконец-то пробил препятствие насквозь. Измерил толщину, около полуметра. Солидное сооружение.

Далее провозился до вечера, пытаясь расширить отверстие хотя бы на ширину плеч. Закончил в сумерках, умаявшись как шахтер. Заложил дыру досками, чтобы никто, спьяну или сдуру, не провалился и пошел отдыхать. Спал без задних ног и сновидений.