Поперчить посахаренное

– Доброе утро, - на этот голос она бы восстала даже из ада. Чтобы бежать подальше. Бобби. Глаза округлились.

Он стоял напротив, возвышался над ней, а она почему-то на полу… на мягком полу. Это футон. Она у него дома! Да, боже, Дохи привела её сюда… нет, она сюда приехала сама, Дохи уже была тут. Её привез Бобби!

– Чаю или кофе? – спросил он.

– Сколько время?

– Почти одиннадцать.

– Черт! – начала вставать Джинни, но, сразу же поняв, что в одних трусах и лифчике, натянула одеяло обратно. Она огляделась, найдя брюки и кофту валяющимися на черно-синей сумке у стены. Подползя к ним вместе с одеялом, она утащила вещи под него, начав там одеваться.

– Забей сегодня на учебу. Ты уже никуда не успеешь.

– Тогда поеду домой. Мне нечего тут делать.

– А я надеялся, что ты сначала мне кое-что объяснишь, - Джинни посмотрела на него, протягивая руки в рукава кофты. Бобби облизал ложечку, вытащенную из кружки с чаем. – Ты любишь сладкое?

– Это каким боком? – нахмурилась она, вставая.

– Да просто подумал… - Девушка выбралась из постели и стала застилать её, повернувшись к Чживону спиной. – К чему ещё можно написать «сахар» почти на вагине? – Одеяло выпало из рук Джинни. Залившись краской, она затряслась. Что… что он сказал? Алая, как спелый томат, она обернулась через плечо.

– Т-ты… ты видел? – Бобби беззаботно кивнул, скорчив невинную мину. – Мы… ты… что произошло ночью?

– Ничего, - пожал он плечами.

– Тогда какого черта ты лазил мне в трусы?! – Джинни было стыдно даже не за это. Бог с ними, с трусами! Выходит, это он раздел её! И видел облупившийся лак на ногтях пальцев ног, небритые неделю ноги и всё остальное. Вашу мать! Вот так всегда попадают под обзор парню, которого хотят? Проклятье Бриджет Джонс настигло её. – Ты меня изнасиловал? – попыталась перейти на роль жертвы Джинни, чтобы не было так горько и унизительно.

– Между нами ничего не было. Прости.

– Засунь себе извинение в жопу!

– Скажи спасибо, что я не попробовал «сахар» на вкус. Признаться, соблазн изведать, действительно там сладко или нет, был.
– Джинни готова была заплакать. Как надо было налакаться, чтобы тебя вертели, как хотели! – Так, ты скажешь, почему ты написала именно это и именно там? Это ведь свежее тату, я прав?

– Да, недавно сделала, - проворчала девушка. – Шуга – прозвище Юнги…

– Как знал, что не стоит облизывать, - ехидно расплылся Бобби. – А почему не написала «Юнги»? Потому что сахар, если что, применимо к любому другому?

– Да пошёл ты! – наклонившись за подушкой, Джинни вытащила её из-под застланного только что одеяла и швырнула в Чживона. Он налету поймал её свободной рукой и положил спокойно на стул.

– А не хочешь сделать ещё одно тату?

– Наколоть «Бобби» на копчике? – с издевкой выставила руки в бока девушка.

– Зачем прям так? Я же не БиАй, ему бы твоя идея, только с его именем, понравилась бы. – Допив чай, он отставил чашку. – По другую сторону, напротив «сахара», напиши «перец».

– И что это будет значить? – найдя свой телефон, убрала его в карман Джинни и стала проверять, ничего ли не забыла? Вещи на ней, сумочка тут, мобильный теперь тоже.

– Меня.

– Тебя у меня «там» не будет. Там только сахарят.

– А я бы и поперчил…

– Перчилка отвалится, - поправив волосы, Джинни открыла дверь и, махнув рукой, вышла.

Другой перец

Если бы возможно было не пойти на следующий день в университет, Джинни никогда бы не пошла, и растянула бы своё отсутствие на неделю, две, три, коли понадобится, а лучше просто до того момента, когда вернётся Юнги. Или забудется стыд от того, что Бобби видел её голой. Как он посмел? Но уговаривая себя, что в данном случае плохо поступил он, а не она, и её честь не затронута – она перед ним не раздевалась! – девушка всё-таки пришла на учебу, стараясь перемещаться вдоль стен, сливаться с ними, если понадобится, и пригибаться, чтобы не выделяться из толпы.

– Прости, что вчера так получилось, - с виноватыми глазами произнесла Дохи, когда Джинни присела к ней. – Я, правда, не хотела тебя сталкивать с ним, и тем более, чтобы тебя кто-нибудь видел в таком состоянии, но Бобби услышал, что ты мне позвонила… он ведь ничего с тобой не сделал?

– Надеюсь, что нет, - насуплено замерла студентка, забыв, что надо открыть сумку и подготовиться к лекции. Парализованная воображением картины, где Чживон стягивает с неё нижнее бельё, она уподобилась на миг филину.

– В смысле, ты не уверена?

– Он узнал о моей татуировке! Как ты думаешь – как?! – Дохи покраснела, вспомнив, где подруга её сделала.

– Клянусь, я ему не говорила!

– Лучше бы это ты ему сказала, чем он лапал меня, пока я была в отключке!

– Я была уверена, что он к тебе не полезет, - погрустнела Дохи. – Он же не такой…

– Не такой? Это говорит та, которую он поимел и бросил? – К ним присоединилась Хёна, и Джинни постаралась больше не выражаться так однозначно и нелицеприятно. – И вообще, почему он услышал? Что вы опять делали вместе?

– Поёбывались, - буркнула Дохи и отвернулась.

– С Бобби? – уточнила Хёна, прослушав начало разговора.

– Нет, с Дженсеном Эклсом, у меня же столько вариантов! – взмахнула руками подруга.

– Ещё одна членозависимая появилась, - обозвалась Джинни, застучав пальцами по парте.

– Да что произошло? – недоумевала опоздавшая к зарождению беседы.

– Как говорил один мой дядя, - подняла палец Дохи, парируя выпад против себя. – Члену надо радоваться в двух взаимоисключающих случаях: либо своему собственному, либо когда собственного нет.

– Это он про верность и измены? – ощутила неприятное чувство собственной низости, которое так и не смогла запить алкоголем Джинни.

– Нет, вообще-то он осуждал гомосексуализм, но по случаю подошло, - пожала плечами Дохи.

Улыбнувшись шутке подруги, разрядившей обстановку, Джинни немного подуспокоилась. Хотя всё равно чувствовалось, что все три были взвинчены и находились в подвешенном состоянии, когда не знаешь, что может принести следующая минута. А с королевской компанией университета об ином думать и не приходилось.