Поперечный элемент

– Обследуйте, если надо. Но рассказывать всё, что интересует, я буду только вам.

– Здесь работают лучшие специалисты страны, я лично могу поручиться за профессионализм каждого, в том числе и за профессионализм доктора Одинцова. Он имеет большой опыт в своём деле, за всю свою карьеру помог тысячам людей, его ценят и пациенты, и врачи, и часто с ним советуются по разным вопросам. Он как никто другой сможет понять причины вашего недуга…

– Я не хочу с ним иметь ничего общего, – устало перебила пациентка, и руки снова попытались сжаться в кулаки. – Я его ненавижу.

– Почему?

– Он плохой человек.

– Вы поняли это сразу или, быть может, встречались с ним раньше?

– Сразу. Я вижу его насквозь. И всех остальных тоже. Я согласна откровенничать только с вами. Ни с одним другим доктором в этой больнице я не буду делиться своими мыслями, страхами или фактами биографии. Я знаю, что вы тут один нормальный, и мне не надо пытаться доказывать обратное. Я знаю.

– Ну, раз вы знаете, – пожал плечами доктор и зачем-то оглянулся на дверь. – Только… – он задумчиво постучал обратным концом карандаша о дужку очков, после чего деловито продолжил: – Понимаете, я бы с радостью работал с вами один – обследовал на аппаратах, брал анализы, вёл беседы, чтобы оградить вас от контактов с остальными. Но, вот беда, правила запрещают, а правила мы здесь не нарушаем, понимаете меня?

– Понимаю, – без эмоций отмахнулась пациентка. – Я согласна терпеть всех этих людей, но довериться готова только вам. Я видела вас в новостях несколько лет назад, я знаю, что вы хороший человек, это сразу видно.

– Рад, что мы договорились. Я позабочусь, чтобы этот врач был освобождён от контакта с вами. А сколько вам лет, если не секрет?

– Тридцать два.

– Вы замужем?

– Нет.

– А дети? Есть? – расспрашивал врач.

– Нет, – тяжело вздохнула.

– Не хотите ли позвонить своим близким? Они наверняка переживают о вашем отсутствии.

– Некому переживать, я живу одна.

– Возможно, с вами захотят связаться друзья, будут вас искать.

– Нет у меня никого.

– На работе вас не потеряют?

– Я работаю удалённо.

– А родители?

– Их в моей жизни больше нет.

– Понимаю… Но они живы?

– Не знаю. Я прекратила общение с ними восемь лет назад, когда умерла бабушка. Переехала в другой город. Бабушка была единственным человеком в семье, который меня понимал.

– Наверное, она хотела, чтобы вы получили образование?

– Да, она всегда настаивала на высшем, и благодаря ей я поступила бесплатно на факультет иностранных языков. Сейчас я работаю переводчиком через интернет. Получаю задания и делаю переводы дома. Я стараюсь как можно реже выходить из дома и как можно меньше общаться с людьми.

– Сколько лет вы ведёте такой образ жизни?

– Восемь.

– Как часто вы выходите из дома?

– Два-три раза в месяц днём, иногда выхожу ночью – прогуляться или за продуктами.

– Гулять по ночам не страшно?

– Мне ничего не страшно. Не вижу смысла бояться за свою жизнь, когда в этой жизни нет смысла.

– В вашей жизни нет смысла?

– Нет.

– Как давно вы стали так думать?

– Не знаю.

– Почему вы не любите людей?

– Почти все люди грязные. Они хотят это скрыть, но от меня не скроешь. Я вижу их насквозь, знаю всё, на что они способны, знаю их подлость, лживость, лицемерие, знаю даже то, чего они сами не знают.

– Хм. А каким образом вы получаете эти знания?

– Просто знаю и всё. Вот смотрю на этого мерзкого доктора и вижу, что он людей заживо сжигал.

– Вы говорите о докторе Одинцове? – кивая, уточнил врач.

– О том, который меня осматривал до вас. Пытал, сжигал, а потом курил довольный.

– Как именно вы это видите? Перед глазами мелькают картинки или действия происходят в реальном времени?

– Ничего у меня не мелькает, у меня нет галлюцинаций. Я просто смотрю на него и словно всегда это знала. Такая неоспоримая уверенность во мне. Эти знания внутри меня как будто выплывают наружу в нужный момент. Я могу сказать про каждого, вся память человечества во мне.

– Память человечества? – доктор слегка подался вперед. – И она говорит про каждого?

– Нет, – после паузы медленно проговорила пациентка, холодно сверкнув глазами. – Ничего она не говорит, я же не сумасшедшая.

– Разумеется.

– Я понимаю, как абсурдно это звучит, понимаю, что разговариваю с психиатром. Но я верю вам, я знаю, что вам можно верить, мои знания никогда меня не обманывают. Вы – именно тот врач из всех, который попытается меня услышать и сделает всё возможное, чтобы помочь. Я уже говорила, что несколько лет назад видела вас в новостях. Лица я не запомнила, поэтому вас не узнала. Я помню своё первое впечатление, вы хороший человек, и сейчас я тоже это вижу. Не слышу я голосов, не вижу галлюцинаций, просто знаю и всё. Помогите мне не знать, я не хочу знать, я хочу стать обычной.

Пока она говорила, доктор не выказал и малейших признаков удивления, слушал внимательно, серьезно, не кивал и не отводил взгляд.

– Приятно работать с людьми, которые стремятся к выздоровлению, – наконец сказал он. – Успех наших взаимоотношений – как пациента и врача – напрямую зависит от вашего желания помочь себе. Помогите нам помочь себе, не делайте ничего, что могло бы препятствовать этому, и тогда у нас всё получится, мы обязательно разберёмся с вашей уникальностью. Регламент требует, чтобы я ознакомил вас с правовыми аспектами. Дело в том, что вчера вы поступили к нам в остром психическом состоянии, представляющем угрозу жизни и здоровью граждан. Советом психиатров было принято решение о недобровольной госпитализации на сутки. По истечении суток я буду обязан повторно предложить подписать добровольное согласие на врачебное психиатрическое вмешательство. Сразу хочу разъяснить. Если согласие не будет вами подписано – это ещё не означает, что вас выпишут. Дело будет передано в суд, и на основании решения суда, как правило, положительного – поскольку суд будет опираться на мнение комиссии психиатров – вас всё равно принудят к лечению. Если же вы подпишите согласие – удастся избежать проволочек, и мы незамедлительно приступим к обследованию и лечению.

– Меня теперь отсюда не выпустят?

– Как это не выпустят? Отдохнёте, выспитесь, выговоритесь, мы приведём в порядок ваше настроение и мысли, подлечим организм, поколем витамины… Ещё и уходить сами не захотите.

– А если я подпишу согласие, я смогу покинуть ваше заведение в любое время?

– Не совсем. Для этого требуется заключение вашего лечащего врача о том, что вы не представляете угрозы обществу и себе самой. Никто вас просто так не будет здесь удерживать. Состояние стабилизируется, и мы отпустим вас домой. В наших интересах – оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, а не заполнять стационар здоровыми людьми.

– Доктор, я нормальная. Я не сумасшедшая, вы ведь понимаете? Моя беда в том, что я не такая как остальные, поэтому мне так сложно. Уже несколько лет я совсем не отдыхаю от этих навязчивых знаний. Бабушка предупреждала, что как только она умрёт, это начнётся. И после её смерти я стала знать. Она передала мне свою способность видеть. Обследуйте мне мозг, найдите отделы, которые отвечают за эту память человечества, и заблокируйте их таблетками. Мне не нужны никакие витамины, я хочу, чтобы меня лечили настоящими сильнодействующими лекарствами, я согласна принимать их до конца жизни, лишь бы быть как все. Может, обычность принесёт мне счастье.