Поправка-22

— И только-то? Назови мне их фамилии, Мило. Назови мне их фамилии, а за опасными заданиями у нас дело не станет.

— Нет, полковник, боюсь, что они правы, — снова опустив голову, сказал Мило Миндербиндер. — Меня послали сюда как пилота, и боевым полетам я должен уделять гораздо больше времени, чем военным столовым.

— Что ж, Мило, — по-прежнему удивленный, но с искренним желанием помочь, согласился полковник Кошкарт, — если ты настаиваешь, это, я думаю, нетрудно устроить. Сколько времени ты здесь служишь?

— Одиннадцать месяцев, сэр.

— А сколько у тебя боевых вылетов?

— Пять.

— Пять? — переспросил полковник Кошкарт.

— Пять, сэр, — подтвердил Мило Миндербиндер.

— Так, значит, пять? — задумчиво потирая щеку, сказал полковник Кошкарт. — В самом деле нехорошо.

— В самом деле, полковник? — снова вскинув на него взгляд, отрывисто спросил Мило Миндербиндер.

— А почему, собственно, нехорошо? — трусливо отступил полковник Кошкарт. — По-моему, вполне хорошо. Во всяком случае, неплохо.

— Нет, полковник, — с продолжительным и меланхолическим вздохом возразил Мило Миндербиндер. — Хорошего тут мало. Но я, конечно, не забуду вашей доброты.

— Да ведь оно и правда вовсе не плохо, Мило. Особенно в свете других твоих достижений. Так ты говоришь, пять? Всего пять?

— Всего пять, сэр.

— Значит, всего пять. — Полковник Кошкарт пал духом, безуспешно пытаясь понять, куда гнет Мило Миндербиндер и не застрянет ли у него в горле этот разговор, как острая кость. — А ведь это неплохо, Мило, совсем неплохо, — с надеждой сказал он. — Ты же почти регулярно вылетал на боевые задания каждые два месяца. И наверняка не включил в свой список бомбардировку нашего полка.

— Да нет, сэр, включил.

— Включил? — с мягким удивлением переспросил полковник Кошкарт. — Но ты же был на аэродроме. Если память мне не изменяет, мы бок о бок стояли в диспетчерском пункте.

— И все же выполнял это боевое задание именно я, — сказал Мило. — Без моих самолетов и боеприпасов оно осталось бы невыполненным. Я организовал налет и лично руководил людьми.

— Конечно, Мило, конечно. У меня нет возражений. Я просто хотел проверить, правильно ли ты подсчитал. А налет на Орвието, когда мы заключили с тобой договор о бомбардировке моста, ты тоже учел?

— Что вы, сэр, у меня нет оснований вносить эту операцию в свой послужной летный список. Ведь я руководил при налете на Орвието заградительным огнем.

— А какая разница, Мило? Это тоже был твой налет. И дьявольски удачный, надо заметить, налет. Мост мы, правда, не разбомбили, но бомбометание смоделировали превосходно. Генерал Долбинг, помнится, это отмечал. Да, Мило, логика, безусловно, требует внести операцию у Орвието в число твоих боевых вылетов.

— Ну если так, то конечно, сэр.

— Да, Мило, именно так. И теперь — давай-ка прикинем, — теперь у тебя ровно шесть боевых вылетов, а это чертовски здорово, Мило, иначе просто не скажешь. Шесть вылетов означают увеличение боевых заданий в твоем послужном списке на двадцать процентов, а это уже просто великолепно, Мило, или, во всяком случае, весьма неплохо.

— У многих наших летчиков уже по семьдесят боевых вылетов, сэр, — напомнил полковнику Кошкарту Мило Миндербиндер.

— Но никто из них не создал хлопка в шоколаде. Ты с лихвой отрабатываешь свою долю, Мило!

— А им предоставлены все возможности завоевывать себе и геройство, и славу. — В голосе Мило Миндербиндера прозвучал надрывный укор. — Сэр, я хочу воевать, как все остальные! Вот почему я здесь. Я тоже хочу завоевывать награды!

— Да-да, Мило, конечно. Нам всем хочется участвовать в боях. Но люди вроде нас с тобой служат родине иначе. Возьми, к примеру, мой собственный послужной список. — Полковник Кошкарт искательно усмехнулся. — Не думаю, что это всем известно, но у меня на счету только четыре боевых вылета.

— Всем известно, сэр, — отозвался Мило Миндербиндер, — что у вас на счету только ДВА боевых вылета. Причем в один из них вас втравил Аафрей, когда вы отправились на черный рынок в Неаполе за охладителем для питьевой воды и он сбился с курса.

— Ладно, Мило, — неприязненно покраснев, сказал полковник Кошкарт, сразу же решивший, что разговор слишком затянулся. — Если это так для тебя важно, я прикажу майору Майору позаботиться о пополнении твоего боевого багажа, и, когда ты совершишь еще шестьдесят четыре боевых вылета, у тебя тоже будет их семьдесят.

— Благодарю вас, полковник, благодарю вас, сэр! Вы не представляете себе, что это для меня значит!

— Пустяки, Мило, я прекрасно представляю себе, что это для тебя — да и не только для тебя — значит.

— Нет, полковник, едва ли вы это себе представляете, — многозначительно возразил Мило Миндербиндер. — Это значит, в частности, что кто-то должен взять на себя заботу о синдикате, причем безотлагательно. Управлять синдикатом очень непросто, а я теперь могу погибнуть в любую минуту.

Полковник Кошкарт алчно возрадовался и невольно потер руки.

— Что ж, Мило, думается, мы с подполковником Корном сумеем освободить тебя от этого бремени. — Он старался говорить небрежно и подавил желание облизнуться. — Наши операции на черном рынке — я имею в виду помидоры — обогатили нас кое-каким полезным опытом. С чего надо начать?

— Благодарю вас, сэр, вы очень добры. — Мило Миндербиндер бесхитростно, благодарно и благосклонно смотрел на полковника Кошкарта. — Начните с бессолевой диеты для генерала Долбинга и безуглеводной для генерала Дридла.

— Минуточку, Мило, я возьму карандаш. Стало быть, две диеты. Что еще?

— Кедры, сэр.

— Кедры?

— Ливанские, сэр.

— Ливанские?

— Кедры из Ливана надо доставить на лесопильную фабрику в Осло, чтобы отправить кедровый гонт подрядчику на Кемп-Коде. ОПД. И горошек.

— ОПД и горошек?

— ОПД — это оплата при доставке. А горошек сейчас в море, на пути из Атланты в Голландию, мы поставляем его туда за тюльпаны, которые отправлены в Женеву, чтобы оплатить сыр, предназначенный для Вены. По ПО.