Попробуй меня разлюбить
Шрифт:
О, мое малодушие могло причинить им много горя.
Крепче стиснув пульт, щелкаю по каналам, буквально на секунду задерживая внимание на новостях.
Глава 27
Катя открывает дверь, но цепочку не снимает. Она видела меня по камерам, добровольно пустила в подъезд, но вот в квартиру пропускать не спешит.
На ней черные джинсы и такая же футболка. Волосы собраны в хвост. Мы смотрим друг на друга через узкий проем,
— Привет, — приваливаюсь плечом к стене, просовывая носок ботинка между дверью и железным косяком. Опасаюсь, что она может преспокойно захлопнуть дверь перед моим носом. Выражение ее лица явно на это намекает.
Что-то, кажется, случилось между нами. Так иногда бывает, несмотря на то, что я ни сном ни духом.
— Пустишь? — разглядываю ее румяные щеки и тонкую шею, медленно сползаю взглядом на грудь. Прекрасная стоячая двоечка.
Губы невольно трогает улыбка. Член болезненно дергается. Я соскучился. Адски. Мы две недели не виделись, и после того, что произошло в сторожке лесника, не думать о Кате стало совершенно невозможно.
— Проходи, — звенит цепочкой и распахивает дверь. Переступаю через порог, замечая, что Катя отошла к стене. Намеренно увеличила расстояние между нами метра на полтора.
Звоночек так себе, но уверен, мы разберемся.
— Поговорим? — расстегиваю пиджак, разминая трапециевидные мышцы, поднимая и опуская плечи.
— На кухне, — Катя обнимает себя руками и шлепает босыми ногами по темному коридору. Светильник горит лишь у двери.
Разуваюсь, пытаясь въехать в происходящее, но, кажется, без ее объяснений сделать это будет довольно-таки трудно.
Иду следом.
Катя достает кружки. Щелкает кнопку на чайнике, будто я пришел пить чай…
Ей будто неуютно. Все эти медленные, скованные движения…
То волосы поправит, то руки в карманы сунет, то вообще замирает взглядом в одной точке.
— Что-то происходит? — пробегаюсь глазами по просторной кухне в бежевых тонах. Уютно. Салфеточки всякие у нее, цветы на подоконнике в вазе. Их наличие, кстати, немного напрягает.
— Нужно было просто мне позвонить, — вздыхает, — а не пользоваться голубиной почтой.
— Меня могут слушать, — пожимаю плечами, растирая ладонью шею. — Не хочу, чтобы ты была хоть как-то причастна.
— И поэтому приперся ко мне на ночь глядя? — провокационно смеется. — Мы, между прочим, тебе звонили, — усаживается на стул, подгибая под себя ноги.
— Мы? — упираюсь пальцами в столешницу рядом с шумящим чайником.
— С Лией, — Катя облизывает губы, заглядывая мне в глаза. — С ее номера.
Да, кажется, была от нее пара пропущенных.
— С Лией? — перепрашиваю, надеясь на то, что ослышался. А еще Гирш какого-то черта перед глазами всплывает. В ушах проносятся его слова о том, что после секса Катя особенно разговорчива. Это на самом деле так…
Пока до конца не понимаю своих чувств. Единственное мелькающее, конечно, какого хрена?! Это я о Лии, конечно.
— Да. Мы пересеклись, случайно, — Катя пожимает плечами. — Она боится, что ты с ней разведешься, — поднимается и подходит ближе. Замирает от меня сантиметрах в десяти, чуть запрокидывая голову.
— У
нас фиктивный брак, — прищуриваюсь, а сам тянусь к Кате, перехватываю ее ладонь, крепко сжимая в своей.— Лия сказала, что может быть второй женой, — улыбается, явно прослеживая мою реакцию.
— Чего?
— Ну у вас же ребенок, — продолжает нести всю эту чушь.
Это сейчас реально происходит или Малахов меня все же пристрелил?!
— А ты не сказал. Как так, Кайсаров? Спишь со мной, в любви клянешься, а у самого жена дома сидит, которой ты сына заделал. Не стыдно?
Катя смотрит мне в глаза. Собранная. Серьезная.
На секунду я теряюсь. То есть, какого хрена тут происходит?
— И что ты молчишь? — снова упрекает, а потом начинает хохотать. — Именно такой разговор мог бы сегодня между нами состояться, Дан, — вздыхает и делает еще один шаг, переплетая наши пальцы. — Я могла бы принять все это за чистую монету.
— Объяснишь? — перемещаю ладонь на ее талию и подтягиваю к себе.
Катя мотает головой. Улыбается, но говорить продолжает.
— Нет. Не хочу. Ты же для чего-то сюда приехал? Может быть, это что-то более важное?
— Хотел тебя увидеть, — отвечаю без раздумий.
Катя приподнимается на носочки. Ее губы маячат в миллиметрах от моих.
— Я тоже. Очень скучала, — стягивает с волос резинку и трясет головой. Ее густая шевелюра россыпью падает на плечи.
— Сильно? — обхватываю ладонью ее шею.
Все разговоры про Лию и ребенка уходят на второй план. Что бы там ни произошло, Катя в курсе, что ребенок не мой, иначе сейчас мы бы действительно говорили по-другому.
— Да, — шепчет, задевая губами мой подбородок.
Кожа покрывается мурашками. Внутри разгорается пламя. Яркий огонь, что гаснет, когда ее нет рядом. Когда она далеко, вокруг мрак, непроглядная тьма, выхода из которой нет.
Резко вжимаю Катю в себя. Целую. Посасываю ее манящие розовые губы и зверею от ее тихого стона.
Невероятная. Сладкая. Моя.
Всегда была моей. С самой первой встречи. Я тогда этого не понимал, думал, что так не бывает. Невозможно так чувствовать человека, невозможно настолько подвисать на чьей-то улыбке и выслушивать любой треп, который от других не больше чем фоновый шум. С ней же все было важно.
Слушать ее, смотреть, стараться понять. Защитить. Угодить.
С пониманием у нас, конечно, всегда были проблемы. Сейчас в этом мало что изменилось…
Выпускаю Катину футболку из джинсов, забираясь ладонями под хлопок. У нее теплая, нежная кожа. Веду костяшками пальцев под ребрами, медленно поднимаясь выше. Когда касаюсь краешка кружевного лифчика, Катя вздрагивает.
Наблюдая за ней, смотрю прямо в глаза. Там легкая дымка. Ее разум разомлел, как и мой, впрочем.
Поддевая тонкий материал, сжимая остренький сосок. Хочется прикусить его зубами.
— От тебя так пахнет, — тяну носом воздух у ее ушка.
Катя улыбается, обвивает ладошками мою шею, прижимается тесней.
— Как?
— Ох*енно.
— Я только после душа. Ничем не душилась, — шепчет.
— Это и возбуждает.
Приподнимаю ее под ягодицы и усаживаю на широкий подоконник.