Попробуй меня

Милый свитерочек с олененком, Зейн. – захихикала Дейвидсон, выхватывая из моих рук стаканчик со своим именем.

Да это все эта безобразница Эмили. – отмахнулся он и широко улыбнулся. – Говорит, если я не буду его носить, значит у меня нет вкуса, очень остроумно, не правда ли?

А ты как истинный модник такого допустить ну никак не можешь. – откровенно съязвил я, за что тут же получил слабый удар по шее.

Через несколько минут Малик уже вовсю сидел рядом с тату-мастером и диктовал свои правила правильного нанесения татуировок.

Лицо Рикки уже вовсю было залито слезами и я пожалел миллион раз, что уговорил эту особу на первую татуировку. Хотя, если быть честным, она даже не противилась, чему я был крайне удивлен.

Стайлс, а ну иди сюда. – подозвал меня к себе Зейн, поправляя очки на переносице.

Я подставил стул к парням и тут же посмотрел на татуировку, внимательно слушая при этом советы Малика, который, кстати сказать, был слишком зависим от рисунков на теле.

Я думаю, если сюда добавить раскрытую розу с шипами, то это будет просто охуеть как круто. – выложил он свое мнение. – Или вот сюда.

Маленькая иголочка переместилась в конец фразы и Малик тут же обвел маленькую область, продолжая рассказывать свои задумки.

Причем маленького размера, иначе заживать так долго будет, что мы еще с этим хапнем огромного горя. – он поднял свой взгляд на меня и приспустил свои очки для зрения. – Что скажешь?

Я почесал затылок и тяжело вздохнул в раздумьях.

Вообще я думал, что может лучше добавить еще один завиток вот сюда? – я тыкнул пальцем на кожу, однако не касаясь ее. – Это было бы очень мил…

Ага, что за сопли с сахаром. – вякнул тот и отрицательно махнул головой. – Никаких завитков, на первой букве их и так достаточно.

Эй, может вы меня спросите? – перебила нас Рикка и мы одновременно посмотрели на нее, а затем вновь опустили головы к татуировке, пропуская ее слова мимо уха.

В конечном итоге я полностью согласился с Маликом и через несколько минут работа была абсолютно закончена.

Тату-мастер мягким движением заклеил покрасневшую кожу пластырем, и посоветовал не принимать душ сегодня вечером, в целях избежать раздражения.

Ну раз уж я тут, то я не могу лишить себя такого удовольствия порадовать свое тело еще одной татуировочкой. – Малик хлопнул в ладоши и тут же стянул с себя свитер, присаживаясь на специальный стул. – Вот тут, пожалуйста. Это же слово. И без всяких завитушек.

Я не был готов к тому, чтобы сделать еще одну татуировку, хотя вопли Дейвидсон и Зейна побороли во мне гребаное несогласие и, в конце концов, я тоже согласился на «Carpe diem», делая татуировку на том же месте, что теперь красовалась на коже Рикки.

Если бы ты знал, как руки опускались на пол. – произнесла Дейвидсон, когда мы вышли из салона.

Зейн покинул его первым, ссылаясь на срочные дела, но однако же пообещал позвонить Рикке вечером и поинтересоваться, как она себя чувствует.

Гребаный Зейн.

Я знаю. – согласился я и посмотрел на ее заплаканное лицо. – Когда я делал свою первую татуировку, ощущения были такими, что мое сердце останавливается.

Рикка усмехнулась, пряча свою руку мне в карман.

Так что ты еще счастливчик, Дейвидсон, раз опускались только руки. – задумчиво произнес я.

Мое сердце ни за что не остановится, пока ты продолжаешь держать меня за руку. – девушка мило улыбнулась.

Я борол в себе желание перестать кричать по мелочам, злиться, ругаться на сестру, швырять свои грязные вещи на пол, а не в корзину для белья – у меня все получалось.

Единственное, что я никак не мог научиться делать – это держать себя в руках, когда она улыбалась мне.

Я боялся признаться, что испытываю чувство остановки сердца каждый раз, когда она дышит рядом. И чтобы совсем не потерять голову, я резко останавливался и целовал ее, хотя в ответ слышал лишь раздраженный вопль, ввиде: «Ты самый настоящий идиот, как же ты меня напугал!»

Что мне оставалось делать кроме того, как глушить эти возгласы своими губами, а в глубине души осознавать – черт побери, я счастлив, что я вновь ощущаю этот момент.

Сколько раз моя жизнь заходила в тупик, и я отчаянно искал из него выход.

Дейвидсон же рушила все тупики одним своим присутствием. Стоило ей только посмотреть на меня и я чувствовал, как внутри все начинает кипеть от непередаваемого ощущения, ощущения спокойствия и чертовой радости, ощущения того самого момента, которое так и называлось – «Карпе дием».

И я готов поклясться – это чувство ни на минуту не оставляло и ни за что не оставит меня, пока она находилась со мной.

Пока я чувствовал ее любовь.

Пока я был уверен, что Дейвидсон без остатка принадлежит только мне.

Гарри! – воскликнула миссис Дейвидсон, заметив меня в коридоре своего дома. – Как я рада, что ты снова тут.

Иногда мне кажется, что моя мама влюблена в тебя сильнее, чем я. – недовольно прошептала Рикка мне на ухо, крепко обхватывая меня руками за пояс.

Дом Дейвидсон был полностью пропитан сладостью. Куда не сунься – повсюду стояли милые статуэтки пирожных, различных маффинов, леденцов и карамелек.

Не успела она войти на кухню, как в ее руке тут же очутился ванильный чупа-чупс, а затем точно такой же оказался нагло впихан мне в рот.

Рикка! – ее мама мягко улыбнулась, однако качнула головой в знак недовольства. – Предложи Гарри чай, а не это…

Он не хочет чай. – ответила она за меня, и тут же схватила меня за руку, быстрым шагом направляясь в свою комнату.

Когда я вошел в комнату, в нос тут же ударил приторный запах ее духов, от которого у меня буквально сносило крышу.

Ну что ты как не родной прям, Гарри, проходи. – игриво подмигнула мне и силком втащила меня в комнату, захлапывая за собой дверь.

Я медленно прошелся по комнате, заостряя внимание на милых мелочах, которые украшали полки ее комода и огромного шкафа.

Маленькая Эйфелева башня, балерина в музыкальной шкатулке, огромный киндер сюрприз, размером с кулак – все это сковывало мне сердце от того, что я готов был вечно любоваться на то место, которое было тщательно обставлено ей самой.