Попутчик, москвич и водитель

Взгляд моих воспалённых глаз упал на одну, знакомого вида, бутылку. Отсутствие этикетки на ней и плохо сохранившаяся плёнка на пробке, изготовленной из одноимённого материала, не могли ввести меня в заблуждение.

– Коньяк, что ли?
– высказал я свои предположения, еле разомкнув высохшие на солнце губы.

Пробовать прямо сейчас содержимое покрытой грязью бутылки, было равносильно самоубийству. Нет, я нисколько не сомневался в качестве продукта, у меня были сомнения относительно того, как выпитое отразиться на моём самочувствии в дальнейшем, во время перетаскивания обнаруженных раритетов в лагерь. Оставлять их возле лужи? Кто же будет прятать самородок возле рудника или прямо на берегу речки, с валяющимся на нём лотком для промывания породы? Всё это надо тащить в сторону шалаша и там где то закапывать, а как дальше сложится, смогу за сегодня допереть всё или только часть, время покажет. Но вот чего не смогу сделать точно, так это нормально идти после подпития. Никуда этот выдержанный алкоголь не денется, будет возможность ещё нажраться, подожду до лучших времён, не может же быть всегда хреново. Достаточно того, что уже прямо сейчас выгляжу словно свинья, на этом пока и остановимся.

На умывание потратил большую часть имеющейся у меня воды, но помыться, как следует, всё равно не вышло.

– Не страшно, главное голову отмыл - подбодрил я себя.
– Пойду голым. А чего такого? Кто меня тут знает?

Последний переход от лужи наглядно показал, что времени на то, чтобы добраться к ручью до темноты, со всем имеющимся у меня имуществом, практически не остаётся. Ничего не оставалось делать кроме, как начать рыть яму на промежуточной стоянке, куда к началу сумерек было доставлено всё, чего выловил за сегодняшний день. Закончил с ней возиться в полной темноте, под яркий свет костра, полыхающего рядом. Придал земле все пятьдесят шесть бутылок примерно в километре от шалаша, себе оставил лишь ту, что больше остальных понравилась своей изящной формой. Копаться даже в рыхлом грунте одним ножом оказалось не очень удобно, вот и задержался. Схрон готовил основательно, некоторому количеству выловленной из грязи посуды, придётся в нём находится на много дольше, чем этого бы мне хотелось. Но моё передвижение с ней по просторам плохо изученной местности показало, что больше двадцати бутылок одновременно тащить на себе не реально, попросту некуда их рассовать.

Спать улёгся здесь же, бродить в поисках основной своей стоянки в темноте, когда силы твои на исходе и там, где тебя на каждом шагу подстерегают неприятности, не лучшее из занятий.

Такой беспокойной ночи, как эта, не было у меня ещё никогда в жизни, даже первая ночёвка на солеварне показалась мне не на столько противной, как эта. Тело моё, почти полностью покрытое тонким слоем засохшей грязи чесалось и зудело, отсутствующие на голове волосы, казалось всё время шевелились, глаза слезились, а во рту было так противно, что постоянно хотелось отплеваться.

Утро облегчения не принесло до тех пор, пока не добрался до воды, а принятая прямо в ручье расслабляющая ванна, дала основание думать о том, что сегодня куда либо идти не стоит, так как в тёмное время суток я практически не спал. А кроме этого, возникшие на почве соприкосновения с грязью нарушения в органах зрения и обоняния, могут завести потерявшего их, пускай и на короткое время, путника, совсем не в ту сторону, а здесь это очень чревато.

Уже лёжа в шалаше и ощущая его, оставшуюся ещё с ночи, прохладу я размышлял над тем, как мне чертовски вчера повезло. За один день смог обеспечить себя на несколько месяцев безбедного проживания в этом обществе. Если бы не Степан, то уже сегодня днём, после отдыха, я мог бы топать обратно и жить спокойно, до тех пор, пока не проел бы все бутылки, которые сумел бы унести за один раз, а потом снова вернуться сюда, вытащить оставшиеся и питаться ещё пару месяцев на них.

– А может действительно податься в одиночки и не придумывать больше ничего?
– спросил я себя, уже закрывая глаза.

Отоспавшись, оставшееся после фиесты время посвятил охоте, приготовлению пойманной дичи и сортировке ставшего просто неподъёмным, основного мешка. Хождение с ним и найденными бутылками побудило меня часть шмоток, находящихся внутри этого гиганта оставить в лагере, рядом с припасами, отложенными ранее. В старый мешок ушли вещи, полученные на ферме, неприкосновенный запас спичек, часы, часть кожаных и тряпичных мешочков, в одном из которых лежали все имеющиеся у меня в наличии местные деньги, а так же тапочки, доставшиеся мне в подарок от Дена, обойдусь пока без сменной обуви.

Вечер провёл за рюмкой коньяка, при свечах, под заунывное завывание плохо владеющего языком певца. Ну, а как прошла очередная ночь, для меня на всегда так и останется загадкой, четырёхсот звёздочный, элитный алкоголь сделал своё дело.

Вот, что значит хороший напиток, это вам не палёная водка из круглосуточного магазина. Утром не ощутил даже следа похмелья. Наоборот, во мне всё кипело и клокотало, и я готов был к новым свершения и даже подвигам, ну естественно после одиннадцати.

Ещё до обеда оставил позади и старую грязную лужу, и две новых, тратить время на изучение которых сегодня, желания у меня, во время знакомства с ними, отчего то так и не появилось. Возможно позже займусь этими кладовыми, много позже. Сейчас передо мной стоит другая задача, надо выйти на точку, откуда начну вести поиски Степана, вдвоём таскать тяжести проще, да и страхующий на берегу мне бы тоже не помешал. Воспоминания о прошлых подныриваниях, вызывали в организме непроизвольную дрожь и смятение чувств. Кто может гарантировать, что в следующий раз из грязи я вытащу не бутылку, а скажем частично разложившуюся мумию? Вот то то и оно. Разрыва сердца у меня, возможно и не случиться, но заикаться, после такой встречи, можно начать в лёгкую.

Доля замешательства на моём лице, во время выхода на поляну, где оставил своего заболевшего товарища, составляла, что то среднее между семьюдесятью и девяносто восемью процентами. На том же самом месте, откуда я уволок в прошлый раз трёхлитровую банку, стояла точно такая же. Всё её отличие от прошлой заключалось лишь в том, что она была на половину заполнена мутной водой.

– Вот же сукины дети!
– выругался я.
– Такой коньяк и тот забодяжили.

Присев на зелёную, с не яркой желтизной травку, метрах в трёх, наверное, от банки, сейчас я ни в чём не уверен, долго смотрел на неё. За это время тара ни разу не шевельнулась, вода в ней не исчезла, не поменяла цвет и черти из ёмкости, чего я боялся больше всего, тоже не полезли.

– И чё тогда это такое?
– спросил я себя, стараясь сильно не раздваиваться.

– Стёпа что ли, падла, решил надо мной поиздеваться? Или кроме нас, тут ещё какие то мудаки объявились?
– сделал я, несколько ответственных предположений.

Ответ сразу не пришёл, а стало быть ждать его дальше и вовсе не стоит. Самым правильным и верным решением в сложившейся ситуации, будет то, что лежит на поверхности. Надо хватать банку, пока не исчезла и топать дальше, не стоит тормозить поиски человека, возможно, оставившего её. Только он сможет дать внятные ответы на животрепещущие вопросы бытия и сознания.

Двое суток и ещё пол дня потратил на поиски зазубрин на деревьях, и они мне, таки то, показались. Не все сразу конечно, но и те, что нашёл, радость принесли великую. Достаточно было найти хотя бы три из них, а уж прямую провести между трёх точек как нибудь сумею. У меня же в распоряжении оказалось сразу пять отметин и сейчас я практически уверен в том, что завтра, ну в крайнем случае после завтра, найду и "москвич", и тяпку с граблями, и Степана, а куда он от них денется, со своим самогонным аппаратом.

Проявив исключительную выдержку, я не побежал сломя голову на встречу своему счастью. Выбрал место для ночлега, обустроил его, поймал на ужин мелкого цыплёнка и вечером, отдохнувший, и гордый за правильно принятое решение, наслаждался звёздами, начинавшими осыпать темнеющее небо. Если Степан Сергеевич на месте, то несколько часов разлуки с ним, ничего для нас обоих не изменят, а если его там нет, то я без лишнего промедления, сразу же смогу продолжить свои поиски. Дополнительный отдых очень хорошо поспособствуют этому. Далеко уехать от места нашей высадки он не сможет и мне должно будет хватить сил в тот же день найти его новую стоянку. Да, грамотный подход к делу великая вещь.