Попутного ветра!

Потерпи еще, Най. Только не соскользни…

Айшан опешил, видя нас на пороге, но повел себя хорошо. И не расспрашивал — только бросил короткий прямой взгляд, глаза в глаза.

Ная он перенес на диван в маленькой комнатке, где обычно спали гости-родственники: Най был неподвижный и встрепанный, как тряпичный клоун — делай, что хочешь.

Осмотрел, усмехнулся невесело. Порылся в ящичке-аптечке, вытащил шприц, заправил ампулу с чем-то белым. Перетянул Наю руку. Сразу нашел вену на сгибе локтя, сделал укол. Потом достал штуку, похожую на карандаш, приложил к наручникам, покрутил. Те щелкнули противно и разомкнулись.

Я во все глаза смотрел на Айшана. Таким его не видел — сосредоточенным, без обычной солнечной улыбки или хоть светлого сияния невидимого. Сейчас он выглядел лет на двадцать пять самое меньшее…

— Ничего. Поднимется скоро.

Я и сам знал — чувствовал, можно было не успокаивать. А вот навыки Айшана оказались для меня сюрпризом. Интересно, что он еще умеет? Солнечный мальчик, собачонка Службы, медик, взломщик… интересно продолжить список.

Он перехватил мой взгляд, мотнул головой:

— Самые простые. Да их легко открыть, Мики, просто вы не интересовались никогда…

— А ты? Готовился, вдруг придется — на будущее? — не уверен, что просто шутил. Но Айшан улыбнулся наконец, хотя вроде невесело было совсем:

— Нет. Говорят, от любопытства кошка сдохла… но я же не кошка.

Сидя на подоконнике, я поглядывал вниз. Нет, жить в квартире с видом в подобный дворик мне было бы трудно. Слишком он маленький, нарочито уютный. Ромашке, кажется, тоже было не по себе. С соседней комнате Айшан чем-то поил Ная… неправильно всё, Рысь — это Рысь, он должен быть ленивым, беспечным, уверенным в своей правоте, а не беспомощным, как младенец…

Все мы должны больше, чем обещаем сами себе…

В ушах пульсировала — беззвучно — песня, я слышал ее один раз — после Най от этой песни отпихивался, как мог.

Пускай никому слова не слышны, Одно повторяешь ты: "не будет времени тишины И времени темноты!" И если когда-нибудь на бетон Слепящий прольется свет, Ты скажешь — Не сомневался, что Он Есть, И плевать на закон Научный, где Его — нет

Может, и так. Я по-прежнему ничего не знаю. А кто знает? Даже Адамант, похоже, отнюдь не во всем уверен.

Скользя по трассам и облакам (Кто — смерч, а кто — ветерок) Братья птицам и дуракам, Мы — дети Его дорог. Пока не сломалось то, что внутри (Как водится, только "вдруг") Поддерживай сердцем, дыханьем ритм Дышащего вокруг…

Я закрыл глаза.

Айшан вошел скоро, остановился у дверного косяка. Это я и с закрытыми глазами видел.

— Что же теперь… — он не договорил. Зачем?

Я кивнул, показывая, что жду разговора. Айшан спросил, не двигаясь с места:

— Тебе нужна помощь?

— Может быть. Но не от тебя.

Глядя, как сразу осунулось его лицо, поспешил исправить оплошность:

— Прости. Я не о том… Просто вы — никто — не поможете. То есть мне, Рыси — очень даже.

— Почему? Вы можете… недалеко от Колодцев есть домик. Хозяин его — мой хороший знакомый, и сам сейчас живет в другом месте. Ключи у меня есть. На какое-то время я сумею направить Службу не в ту сторону… вам хватит времени.

— Нет. Я не могу. Я правда не могу, совсем. Поезжай сам.

— Мики, я не могу уехать с ним вдвоем. Нас обоих сразу начнут искать. А доверить кому-то еще…

— Он выглядит хуже, чем себя чувствует, — уж в этом я был уверен. — Да ты и сам говорил. Пару дней, и он сможет скрываться самостоятельно. Ты только позаботься о нем эти пару дней, хорошо?

Айшан вертел в руке сушеную крабовою клешню, в задумчивости пытался отгрызть от нее кусочек. Прислушивался к звукам в соседней комнате — не слышал ничего. А я слышал — Най ровно дышит. Спит…

Ничего, он справится. Да и убивать его не собирались. Хотя нервы потрепали порядочно…

— А ты куда? — Айшан сжал в кулаке злополучную клешню.

— Разреши уж до конца ничего не говорить. Я больше не вернусь.

И едва не взвыл от такого обещания. А поздно, сам сказал… все правильно. Здесь я чересчур много натворил… на трассе, на той трассе мое место, как бы себя ни обманывал.

— Мики. Я твоих секретов не требую. Но завтра Най не поднимется, да и не отпущу. А через неделю самое большее мы оба — я и Рысь — окажемся там, откуда ты его вытащил.

Он не давил на психику. Он просто спокойно объяснял мне то, чего, думал, я не понимаю. Спокойно принял Натаниэля, оказал помощь и был готов к последствиям.

А ведь и правда, окажутся. Разве что Рысь вопреки всему встанет сегодня и успеет скрыться за пределами Лаверты…

Вот и весь мой героизм — "не приду больше!". Ну, я-то не приду, только как бы после обоих на трассе не встретить… Да нет же, с чего бы, даже войска еще не вводили, хоть к этому все идет. Нечего пугать себя, лезет в голову всякий бред…

— У меня нет никого больше… но я все равно пришел бы к тебе.

Он сказал тихо, обращаясь, кажется, к цветку герани, уж никак не ко мне:

— Какого лешего ты мне вообще доверяешь?

— Да прекрати ты, — я почувствовал усталость, будто натаскался мешков — усталость была почти приятна. Совсем человеческая, так я чувствовал себя в детстве, когда после работы на раскопе в Тара-Куино возвращался к нашей палатке… уютная усталость. Тогда вокруг находились только свои…

Я взглянул на Айшана — тот наконец отложил клешню, думал, уставившись в стену. А ведь он понимает больше, чем я. Куда больше знает о Службах. Пусть даже никто не убьет… но уж до такого состояния, в котором теперь Най — запросто. Состояние, когда жить неохота, да и незачем.

— Айшан.

— Мм?

— Только не задавай вопросов. Сейчас не важно… Не стоит за меня волноваться. Представь себе, что Микеле Сарина умер, разбившись на мотоцикле. А все остальное — это другой человек. Он едет, сам точно не зная, куда. И когда он проедет свой участок дороги, будет что-то еще.

— Будет? — он внимательно слушал, и цепкий взгляд журналиста. Леший… Айшан ведь мог бы понять и поверить. Это я ошибался. Но сейчас не ко времени. Надо было его убедить, пускай и наглым враньем.