Попытка возврата
Шрифт:
Горбатов тем временем, имея данные о намерении немцев, уже выводил войска в места сосредоточения. Пронюхав все, я поразился грандиозности его замыслов. А собирался он ни много ни мало, прорвав оборону гитлеровцев на линии Джанкой—Перекоп, отрезать в Крыму 11-ю армию Манштейна. Если у него все получится, то не то что Сталинграда не будет, не будет даже Харькова. Немцы все силы бросят на вызволение своих солдат из мешка. Непривычные они к окружениям и в этом случае моментально впадают в ступор. Как бы потом наши не хвалили гитлеровских вояк – дескать, и выучка, и дисциплина были отменные, но при резком изменении обстановки они так же, как и все, терялись и начинали делать глупости. Только шло нарушение каких-то их планов, фрицы напоминали зависшую винду, которую только ресетом реанимировать можно было. Ресетом в немецком случае являлась истерика Гитлера. Генштаб, взбодренный воплями фюрера, начинал искать решение проблемы и, как правило, находил, но к тому времени, может быть, уже поздно.
Главное теперь, чтобы наши не подвели. Я имею в виду снабжение. А то как обычно – войска вырвутся вперед, а тылы
Дни до начала немецкого наступления летели стремительно, но похоже, что мы успевали. Мало того, что за это время развели войска согласно диспозиции, так еще и, загнав в горы 46-ю немецкую дивизию, гвоздили ее и с суши и с моря, невзирая на резко возросшую активность гитлеровской авиации.
С этой авиацией тоже интересно получилось. Сам наблюдал, как девятка «юнкерсов» настроилась штурмовать полк на марше. В чистой степи колонны представляли собой лакомую мишень, и фрицевские летуны уже, наверное, капали слюной в предвкушении. Привыкли, суки летучие, что у нас, как обычно, с зенитным прикрытием крайне туго, и, неторопливо выстроившись в круг, приготовились бомбить расползающиеся во все стороны при виде них машины. Вот первый, включив ревун, клюнул носом и пошел вниз. Тут ему как дубиной в лобешник – нанась! Четыре ЗУшки в восемь стволов разнесли ведущего в клочья. И еще пару бомберов, не разобравшихся в ситуации и нырнувших за первым. Оставшиеся шестеро испуганной стайкой воробьев шарахнулись в сторону. Потом, правда, взяли себя в руки, попробовав навалиться снова, но уже без души и, потеряв еще два самолета, побросали бомбы где придется и отвалили. Причем один самолет сбили зенитчики, а еще один завалили пехотинцы, которые не лежали жопой кверху, спрятав головы, а гвоздили из всех стволов по воздушным целям. Правда, это я узнал позднее, а тогда просто видел, как один самолет, вроде летящий в стороне от огня зенитчиков, вдруг, не выходя из пике, сильно задымил и влепился в землю. Вот что значит народ действительно обстрелянный и умеющий воевать. Нам бы таких еще три-четыре дивизии, и судьба армии Манштейна была бы предрешена. Ну да глядишь, и сейчас управиться получится. Сегодня еще раз успел заскочить в госпиталь к Гусеву, который вовсю шел на поправку и даже порывался сбежать со мной. Но бегун из него пока хреновый, поэтому, отговорив Серегу, поехал собираться. Мы перебазировались ближе к линии фронта. Завтра начнется общее наступление и там видно будет, как карта легла. От этой операции многое зависит. Если она удастся, то известный мне ход войны поменяется совершенно. И кроме Манхэттенского проекта, который надо будет обязательно прикрыть, у меня в загашнике не останется ничего, кроме своих мозгов да уже совершенно приблизительного знания послевоенных реалий…
Глава 10
– Мочи козлов!
Азартно матерясь, я отбросил пустой тубус гранатомета и опять схватил пулемет. Фрицы перли, как народ за водкой в горбачевские времена. Причем, похоже, перед атакой для поддержания общего тонуса организма они граммов по триста шнапса приняли, в нарушение всех уставов. Вообще такое в первый раз встречаю, обычно пьяными в атаку ни наши, ни немцы не ходят. А тут видно сильно припекло… Ну да были бы трезвые, давно бы очко сыграло и откатились. Вон, только на этом участке восемь танков и бронемашин с крестами густо дымят. А пехота все лезет.
– Ара, не спи, диск давай!
Чернявый горбоносый боец сунул мне в руку снаряженный диск, а сам опять плюхнулся на дно окопа и принялся забивать следующий. Ну хоть такая помощь от него есть, уже хорошо. Во всяком случае, делом занят, а не бросив винтовку и забившись на дно окопчика, активно клянчит у господа спасения. Конечно, и среди личного состава черных полков были смелые люди, но основной своей массой воевать они не желали категорически. Я так думаю, по большому счету им было по барабану, кто выиграет– русские или немцы. Для них-то все равно ничего не изменится, поэтому героизма и стойкости от этих солдат ожидать было даже странно. А все песни и заклинания партийных вождей о нерушимой дружбе народов, по большому счету, так и остались просто заклинаниями. Не зря же в царской армии практически не было солдат с восточных и южных окраин империи. Русские цари внутрисемейный расклад в стране понимали, выходит, гораздо лучше теперешних генеральных секретарей…
План окружения в Крыму 11-й армии, как и все планы, дожил только до первого выстрела. Потом события стали разворачиваться сами по себе. Нет, на севере все было нормально. Мы сумели остановить удар танковой дивизии и теперь развивали успех. Причем остановили, как в кино. В район Джанкоя были переброшены три дивизиона реактивных минометов, которые и вдарили буквально за полчаса до начала наступления немцев по сосредоточению их войск и техники. Ну а дальше в дело пошли пехотные дивизии и танковая бригада. А здесь, на юге, дело застопорилось. Немцы сумели прорвать нашу оборону и чуть было не вырвались на оперативный простор. У этого хитрожопого фон Левински в заначке оказались вовсе не два танковых полка, как мы предполагали, а гораздо больше. Сколько – непонятно, но только за первые три дня боев намолотили около сорока танков. Если бы не гранатометы, прошли бы фрицы, как на параде. Но сейчас то, что не достреляла ствольная артиллерия, добивала пехота. Немецкие танкисты уже ближе двухсот метров к нашим окопам и не подходили – ученые стали. Поддерживали своих издалека. Но все равно – было тяжело. Все свежие войска мы перебросили на север, так что здесь сейчас выгребали последние резервы – хромых, косых, писарей
и штабных. Даже «черные» части отвлекли от стройбатовских и полицейских работ и сунули затыкать прорыв. А также здесь, на юге Крыма, впервые применили заградотряды. Это здорово повысило боевой дух диких полков, которые раньше резво отступали, стоило увидеть мелькнувший на горизонте немецкий танк. Но теперь, попав в такие вилы, гордые горцы довольно неплохо держали оборону. Ну правильно – немцы в горячке боя в плен брать не будут, просто ухлопают. Назад тоже не побежишь, вот и стали проявлять магомеды да гоги если не массовый героизм, то хотя бы стойкость. Мы попали на участок именно такой обороны. Свалить вовремя не успели, фрицы нас окружили, поэтому я с Пучковым и водителями рванули на передовую, которая неожиданно оказалась в пятистах метрах от расположения. Горячие сыны Кавказских гор уже успели окопаться и теперь густо пуляли в сторону немцев, правда, не поднимая головы из нарытых ямок. Хорошо, подошли два батальона 173-го полка с батареей ПТО и целой кучей гранатометов. Чуть позже подкатили две ЗУ, на базе ЗиСа-5. М-м-м-м… Как они молотили… Немецкие танки мы уже повышибали, и теперь, стоя в тылу, метров за триста от наших окопов, они просто выкашивали наступающих. Потом немецкая артиллерия нащупала позиции одной зенитки, и разрывы снарядов начали вспухать возле грузовика. Видно, что-то повредили в нем, потому как второй, подскочив и взяв на буксир начинающую дымить ЗУшку, резво уволок ее за деревья. Еще через десять минут появилась шестерка Ил-2. Я, честно говоря, чуть не обделался, когда увидел, что они на нас заходят. Вовремя сообразил, завопил дурниной:– Ракетами наш передок обозначьте! У кого ракетница есть, стреляйте!
В нескольких местах по линии обороны нашлись командиры, выпустившие несколько ракет в сторону немцев. Штурмовики, поддернув нос, с ревом прошли над головами и начали долбать по отступающим фрицам. На втором заходе пустили эрэсы куда-то за холм. Оттуда почти сразу мощно грохнуло и повалил дым. Ха, похоже летуны накрыли фрицевскую артиллерию. И действительно, артобстрел наших позиций прекратился. Моментом стало легче дышать. Народ, пока выдалась передышка, начал усиленно ввинчиваться в землю. Нацкадры, глядя, как бойцы 173-го полка роют траншеи, тоже принялись соединять свои стрелковые ячейки в единые окопы. Ну и правильно – маневр получится лучше и не так страшно одному в ямке сидеть, когда даже соседей не видно и кажется, что весь вермахт только на тебя прет. Хотя, честно говоря, пока их командиры не начали пинать, к рытью не приступали, предпочитая только смотреть. А ближе к вечеру пришло еще одно пополнение. Глядя на этих бойцов, только рот раскрыл. То, что у них было немеряно РПГ, это ладно, но у них были бронежилеты! Не такие, конечно, как у нас, а цельным панцирем. Они так и назывались – панцирная пехота. Стальной нагрудник, который только пулеметная или винтовочная пуля может взять, и то, если в рикошет не уйдет. А против автоматных, они же пистолетные – держит очень хорошо. Да все с автоматическим оружием. Делились на классические пятерки – два автоматчика, пулеметчик, гранатометчик с помощником. Это я все узнал у ротного из подкрепления. Глядя на еще дымящиеся танки, он только присвистнул и спросил:
– Жарко было?
– Да нормально… вовремя ребята из 173-го свои трубы притащили, да ЗУшки очень хорошо помогли. Отчаянные мужики – выскочили почти на линию окопов и давай фрицев поливать. Правда, одну машину у них подбили. Ты там проходил, не видел – как они?
– Видел – в движке копаются, вроде чинят чего-то.
Потом старший лейтенант рассказал, как вообще обстоят дела. Оказывается, их в Крым аж с Дальнего Востока перекинули. И не только их.
– С нами еще танковая бригада разгружалась…
– Салабоны или обстрелянные?
– Не знаю, не говорил с ними, но по повадкам – бывалые.
Это хорошо, если бывалые. Это значит, на наше направление техники подкинули, и теперь гадский Левински, наверняка предок известной в наше время минетчицы Моники, получит по рогам. Тут по рации со мной очередной раз связался Колычев:
– Как там у вас?
– Нормально.
– Тогда хватит воевать, бери Пучкова и давай обратно ко мне.
– Понял, сейчас будем… а что там у вас за стрельба была?
– Придешь – сам увидишь. Отбой связи…
Оторвав Леху от беседы с земляком, пошел в расположение штаба. Ого! Тут, выходит, тоже повоевали. Уткнувшись в сарай, стоял вонюче дымящий Pz.III, а метрах в тридцати от него Ганомаг SdKfz.251 с развороченным движком. И фрицы лежали довольно густо. Штук тридцать трупов насчитал, пока шел. Да, блин, неплохо штабные повоевали… Если бы эти нам в тыл ударили – неизвестно, как бы оно повернулось. А так, похоже, они нарвались на ту ЗУшку, которую чиниться отволокли. Да и комендантская рота тоже во фланг им вовремя ударила… Зайдя к полковнику, я поскользнулся на гильзах, усыпающих пол, и вытаращил глаза. Иван Петрович вид имел бравый и воинственный, несмотря на перевязанную руку. В комнате сильно воняло порохом, а в окне торчал пулемет. Выходит, наш начальник не только аналитические записки писать умеет…
– Командир, вы как? Сильно ранило? – Я кивнул на бинты.
– Ерунда, царапнуло. – Колычев махнул здоровой рукой, а потом неловко попытался прикурить. Я щелкнул своей зажигалкой, и Иван Петрович, с удовольствием затянувшись, откинулся на спинку стула. Выпустив дым, он пожевал губами и сказал:
– Конечно, рано еще говорить, но похоже, немцы выдохлись. Даже не столько выдохлись, сколько опоздали. С нашими вовремя подошедшими резервами им уже ничего не светит. Тем более сегодня ночью в Евпатории был высажен десант. Правда, без танков, но зато с артиллерией. Так что это у них, – он показал подбородком в сторону окна, – была последняя попытка. И на севере, во встречных боях, наши прорвали оборону и дошли почти до Каркинитского залива.