Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
Шрифт:
Фон Штауффенберг, услышав взрыв, не стал выяснять последствия и немедленно отправился в Берлин. Прибыв в аэропорт, он позвонил в военное министерство на Бендлерштрассе, где ждали заговорщики, и доложил, что ситуация под контролем и можно двигаться дальше. По телетайпу, как и планировалось, передали приказы полевым и внутренним войскам, а полкам в Деберице приказали выступить на Берлин. Когда фон Штауффенберг, наконец, прибыл к заговорщикам, то признал, что не уверен в смерти Гитлера, поскольку не дождался результатов. На это Бек ответил: «Для нас он мертв» – и продолжил претворять в жизнь свой план, надеясь, что генерал Фельгибель в Растенбурге не допустит распространения слухов о покушении. Однако его надежды рассеялись, когда фельдмаршал Кейтель, не знавший, кто вовлечен
В самом Берлине генерал фон Хазе приказал командиру отборного отряда охраны Ремеру окружить военное министерство и защищать его от эсэсовцев. Ремер, встревоженный слухами о том, что Гитлер не погиб, отказался повиноваться и направился к Геббельсу, которому доложил, что Гитлер мертв, а он получил приказ арестовать Геббельса. Геббельс тут же позвонил Гитлеру в Растенбург и пригласил к телефону Ремера. Фюрер лично приказал Ремеру арестовать всех генералов, находившихся в военном министерстве, не обращая внимания на приказы его непосредственного начальника генерала фон Хазе. Ремер со своим полком к шести часам вечера арестовал всех заговорщиков, находившихся в пределах досягаемости и еще не успевших совершить самоубийство.
Следующие несколько дней превратились в безумный калейдоскоп арестов, предательств, самоубийств и убийств. Бек и трое других офицеров покончили с собой до ареста отрядом Ремера. Генерал-полковник Фриц Фромм, командующий армией резерва, разрешивший генералу Ольбрихту и другим заговорщикам пользоваться штабом своей армии, отчаянно пытался уничтожить всех свидетелей, которые могли бы уличить его в участии в заговоре. Фромм арестовал Ольбрихта, фон Штауффенберга и еще двоих и без долгих церемоний расстрелял их вечером 20 июля. Однако уничтожить следы своего предательства Фромму не удалось, и он был казнен эсэсовцами несколько недель спустя. Вицлебен, Канарис, Остер и другие были арестованы к утру 21 июля, а большинство остальных заговорщиков гестапо арестовало в течение нескольких недель. Герделеру удавалось скрываться до конца августа. Заговорщиков судили и вешали на рояльных струнах, накинутых на мясницкие крюки, чтобы продлить их страдания.
Генерал Генрих фон Штюльпнагель после получения первого телетайпного сообщения арестовал весь состав СС и СД в Париже, но на следующее утро фельдмаршал фон Клюге вынудил его всех отпустить. Штюльпнагель, вызванный в Берлин для объяснений, по дороге попытался совершить самоубийство, но лишь прострелил себе глаз. Впоследствии он был казнен. В конце августа самого фон Клюге вызвали в Берлин для разъяснения некоторых обстоятельств, выплывших в ходе расследования Гиммлером заговора, и он принял яд. Роммелю и некоторым другим пришлось расплачиваться с Гитлером несколько позже. Нацисты лихорадочно уничтожали всех, даже отдаленно связанных с покушением, пользуясь случаем избавиться от многих, в ком подозревали врагов режима. В кровавой вакханалии погибло, по подтвержденным данным, 4980 человек.
Реакция офицеров, не участвовавших в заговоре, на эту оргию убийств оказалась вполне предсказуемой. Когда заговор провалился, они в первую очередь пытались спасти свою честь. Стараясь сохранить стремительно таявший авторитет офицерского корпуса, такие высшие военачальники, как фон Рундштедт, Кейтель, Йодль и Гудериан, настояли на том, чтобы судить армейских заговорщиков военным трибуналом прежде, чем передавать их народному суду. Спектакль, устроенный Геббельсом из суда над Вицлебеном, Гепнером, Хазе и еще пятью высшими офицерами 7 – 8 августа, хорошо известен миру. Жуткие фотографии болтающихся на мясницких крюках тел заговорщиков – шокирующее напоминание о терроре, развязанном Гитлером.
После подавления всяческой оппозиции нацисты с отчаянной решимостью вцепились в ускользающую от них политическую и военную власть в рейхе. 25 июля Гитлер объявил тотальную
мобилизацию в интересах армии и промышленности, назначив главными исполнителями Геринга и Геббельса. Гиммлера назначили командующим армией резерва вместо генерал-полковника Фромма, напрямую подчинив ему обучение и усиление войсковых резервов. Решающий удар по армии нанес приказ, датированный 29 июля и подписанный генерал-полковником Хейнцем Гудерианом, который совсем недавно заменил генерал-полковника Курта Цейцлера на посту начальника Генерального штаба:«Штаб-квартира главнокомандующего армией,
29 июля 1944 года
Всем офицерам Генерального штаба.
Каждый офицер Генерального штаба должен быть опытным национал-социалистским лидером, то есть не только обладать знаниями в области тактики и стратегии, но также хорошо разбираться в политических вопросах и активно участвовать в политическом воспитании младших командиров в духе учения фюрера...
В оценке качеств и отборе офицеров для службы в Генеральном штабе следует прежде всего руководствоваться чертами их характера и стойкостью духа и только после этого умственными способностями. Бесчестный тип может быть хитрым и умным, но в час испытаний он непременно подведет, так как бесчестен.
Каждый офицер Генерального штаба должен немедленно и публично объявить, разделяет ли он мои взгляды. Любой, кто этого не сделает, должен немедленно подать заявление о переводе из Генштаба...
Гудериан».
Генеральному штабу германской армии предстояло пройти через последнее унижение, которое он навлек на себя сам. Теперь о сопротивлении нацизму не могло быть и речи. Генштаб стал марионеткой в руках кукловода, дергающего за ниточки из Берлина, и к этому позору его привели собственные слабость и честолюбие. Офицерский корпус съежился от страха, ведь кое-кто из его рядов попытался, пусть тщетно, сделать то, что все они считали необходимым. Высшие офицеры так часто терпели поражения на внешних и внутренних фронтах, что слишком устали; теперь им осталось смириться с судьбой и без возражений играть свою роль до горького конца.
Глава 19
ПОРАЖЕНИЕ В НОРМАНДИИ
Был ли фельдмаршал фон Клюге замешан в заговоре 20 июля или нет, он использовал все свои знания и решимость, чтобы успешно выполнять обязанности главнокомандующего на западе. Нет никаких доказательств того, что он потерпел поражение в Нормандии из-за своих изменнических настроений, хотя, вероятно, стал бы сотрудничать с заговорщиками, если бы они убили Гитлера. Ответственность фон Клюге за падение Франции относительно невелика. Главную вину за немецкое поражение следует разделить между блестящим руководством союзных командующих и нелепой интуицией Гитлера.
Июньская стратегия союзников, сдерживавших основную массу немецких бронетанковых войск на левом фланге, в то время как американцы готовились к наступлению на западе, оказалась столь успешной, что было решено продолжать наступление в июле. Победные атаки британцев в Кане 8 июля, в Мальто 10 июля, в Эвреси 12 июля и в Бургебусе 18 июля постоянно связывали на немецких позициях шесть танковых дивизий.
Блюментрит, сохранивший должность начальника штаба, несмотря на увольнение своего босса фон Рундштедта, вспоминал:
«Фельдмаршал фон Клюге прибыл в Нормандию, излучая энергию и оптимизм. Он был полон решимости выполнить полученный в Берлине приказ сбросить противника в море. Он тщательно проинспектировал фронт, пытаясь разобраться в происходящем, и энтузиазм его заметно ослаб. Он осознал, что ситуация не так проста, как казалось из Берлина. Необходимо было разработать новый план. Фельдмаршал послал подробный и чрезвычайно пессимистичный доклад Гитлеру, указав, что невозможно помешать союзникам наращивать силы на плацдарме; либо ему пришлют подкрепления, либо придется отступать. Четыре дня фон Клюге ждал ответа из ставки фюрера, а затем пришло телетайпное сообщение: «Позиций не сдавать. Ни шагу назад».