Порочная преданность

Агнес выглядит успокоенной.

— Я поднимусь наверх и начну собирать вещи детей — говорит она, и я качаю головой.

— Я сделаю это. Я все равно хочу проведать их. А тебе нужно отдохнуть. Альдо, вы двое идите и отдохните. Я скоро спущусь и найду вас.

Агнес выглядит так, будто хочет возразить, она никогда не умела признать, что ей нужен перерыв, но Альдо что-то тихо ей шепчет, и она позволяет ему увести себя в гостиную. Я делаю два шага за раз, торопясь в комнату Дэнни.

Они с Сесилией оба там. Дэнни гоняет игрушечную машинку по треку туда-сюда, сосредоточенно, словно это единственное, что не дает ему развалиться на части. Так оно и есть. Сесилия держит в руках свою куклу, не ту, которую она так хотела, а темноволосую, в викторианском платье, которую, как она сказала любит Белла.

— Что происходит? — Спрашивает Сесилия, поднимая на меня глаза и явно улавливая взволнованное выражение моего лица. Я пытаюсь сгладить его, не желая пугать никого из них, но не получается сделать так, чтобы все было хорошо, как мне хотелось бы. Весь дом находится в напряженном ожидании того, что произойдет дальше.

— Мы отправляемся в путешествие, — спокойно говорю я ей. — Нас не будет некоторое время, так что собирай все, что хочешь. Одежда, твои куклы, их одежда — ты можешь взять с собой столько, сколько захочешь. Я помогу Дэнни собрать вещи, а потом приду проведать тебя, хорошо?

Сесилия поджимает губы, жует нижнюю, глаза расширены.

— Где Агнес?

— Она внизу с Альдо, отдыхает. Это был долгий день. Но она тоже поедет с нами.

— А Белла? — Сесилия бросает на меня узкий взгляд, словно подозревая, что ответ может быть не таким, как ей хочется. И снова я не могу заставить себя солгать ей.

Мне не нравится, что она так сильно выросла за считанные часы. Что перед ней открылись уродливые стороны мира, о которых она, возможно, никогда бы не узнала. Что сейчас, сегодня, с ней произошло нечто такое, что останется с ней навсегда.

— Я сделаю все возможное, чтобы она поехала с нами, — тихо говорю я Сесилии. Рядом с ней Дэнни останавливается, толкая свою машину. Он не поднимает на меня глаз, и мое сердце сжимается в груди.

Я вижу, как много Белла для них значит. Как плавно и идеально она вписалась в их жизнь, в нашу, за то короткое время, что она здесь.

Я не могу позволить Игорю причинить ей вред.

Сесилия кивает, поднимается с пола и, пройдя мимо меня, выходит в коридор, чтобы отправиться в свою комнату. Я достаю чемодан из шкафа Дэнни и ставлю его на темно-синее одеяло его кровати. Я открываю его и начинаю передвигаться по комнате, доставая вещи из ящиков и спрашивая, нужны ли они ему. Он несколько раз кивает, не глядя, и только после этого я кладу стопку рубашек на пол и опускаюсь на колени рядом с ним.

— Дэнни?

— Я испугался. — Он снова толкает машину. — Я хотел быть храбрым. Как Бэтмен. — Он поднимает игрушечную фигурку, лежащую рядом с машиной, и роняет ее. — Но мне было страшно.

— О, Дэнни. — Я обхватываю его рукой, притягивая к своей груди. — Бэтмен — взрослый человек. Ты не должен быть таким храбрым. Пока я храбрый за тебя. Хорошо? Вот почему мы уезжаем на некоторое время, как бы мне ни хотелось остаться здесь, чтобы ты и твоя сестра, Агнес и Альдо были в безопасности.

Он кивает, снова всхлипывая.

— А Белла?

Дэнни очень молод. Слишком мал, чтобы говорить ему правду в данном случае. Сесилия уже достаточно взрослая, чтобы понять, если я ей солгу, но, держа в руках хрупкую фигуру сына, плачущего оттого, что он не смог сделать больше, чтобы защитить тех, кого любит, я просто киваю.

— И Белла, — обещаю я.

Я сделаю все возможное, чтобы сдержать это обещание, прежде чем мы уедем.

***

Прежде чем отправиться в особняк Масео, я отвожу детей, Агнес и Альдо в отель. Отель, который я выбрал, имеет верхние этажи, доступные только по карточкам, с отдельным лифтом и охраной, охраняющей входы и проверяющей карточки у всех, кто хочет получить доступ. Я получаю номер — один для детей и меня, другой для Агнес и Альдо, разделенный большой гостиной, где они могут отдохнуть и поиграть. Я оставляю их там с указанием заказать обслуживание в номер, если они проголодаются, и не выходить из комнаты, а затем отправляюсь вниз, где меня ждет Джейсон. Сегодня он должен был быть свободен, и я рад, потому что это означает, что его не было рядом, когда произошло нападение. Он ответил, как только я позвонил, и теперь сидит, напряженный и бледный, на водительском сиденье, пока я даю ему указания ехать в дом Масео Д'Амелио.

По дороге он молчит, и я его не виню. В моем доме никогда не было постоянной угрозы опасности, но всегда существовала возможность насилия или возмездия. Я тщательно следил за своими деловыми отношениями, чтобы не завязывать связей, где соперничество может обернуться для меня бедой. Я сохранял нейтралитет, сотрудничая с различными организациями, всегда придерживаясь только бизнеса и ничего больше.

Неудивительно, что в тот единственный раз, когда я позволил этому стать личным, когда я пренебрег своими инстинктами и здравым смыслом и пошел вперед, потому что мне так захотелось, все пошло прахом. И все же, вспоминая тот момент, когда Белла столкнулась со мной в коридоре, тот первый момент, когда я встретил ее, растрепанную и в слезах, я не могу ни о чем жалеть. Не тогда, когда последовало столько воспоминаний о том, что она счастлива, процветает, исцеляется от своего прошлого еще до того, как мы стали чем-то большим, чем просто босс и его подчиненная.

В тот день она убегала от отца. От его требований и настойчивого желания, чтобы она была дочерью, которую он ожидал от нее, независимо от того, было ли это лучше для нее или нет. Я помог спасти ее от этого. И теперь Масео Д'Амелио собирается отплатить мне за это тем, что снова поможет мне спасти его дочь.

Как и ожидалось, он в своем кабинете. Я прохожу по коридору и, толкнув тяжелую деревянную дверь, обнаруживаю его сидящим за письменным столом из красного дерева и перебирающим несколько листов бумаги. С такого расстояния это выглядит как контракт. Возможно, это какое-то деловое соглашение, но сейчас мне совершенно безразлично, что там написано.

— Масео. — Мой голос разносится по комнате, когда я позволяю двери захлопнуться, и он резко поднимает голову.

— Мистер Эспозито. — После нашей последней встречи формальное обращение меня не удивляет. Как и ледяной тон его голоса. Мы по-прежнему деловые партнеры, но не более того. Дружеские отношения между нами давно разрушились после того, как я постепенно узнал о его обращении с дочерью. Его отсутствие заботы о ней. — Я совершенно уверен, что у нас не назначена встреча. И, как ты мне недавно сказал, я бы предпочел, чтобы ты не приходил без…

— Беллу похитили, — категорично заявляю я, подходя к его столу и не решаясь сесть. — Игорь Ласилов ворвался в мой дом сегодня, угрожал моей семье и забрал ее.

К его чести, лицо Масео слегка бледнеет. Он откидывается в кресле и настороженно смотрит на меня.

— Я благодарен тебе за то, что ты пришел сообщить мне о местонахождении моей дочери…

— Я здесь, чтобы разработать план по ее возвращению. И узнать, сколько твоих людей ты сможешь выделить для этого.

Столько, сколько тебе нужно, — таков должен быть ответ. Но Масео всегда был готов продать Беллу тому, кто больше заплатит, и я не уверен, чем он готов рискнуть, чтобы вернуть ее, и сохранить ее в безопасности.

Глаза Масео слегка расширяются.

— Думаешь, кто-то из нас сможет выступить против Игоря Ласилова и остаться в живых?

Ничем.

Вот чем он готов рискнуть. Ярость вспыхивает в моих венах, и я чувствую, как мои руки сжимаются в кулаки.

— Она твоя дочь, — рычу я. — Ты не хуже меня знаешь, что он с ней сделает. Ты готов оставить ее в его руках ради чего? Ради своей уверенности в безопасности?

Губы Масео сжались. Видно, что он недоволен тем, что я продолжаю спорить.