Порочная преданность

Я стану женщиной, которая заставила его сделать то, что он сказал, что никогда больше не сделает, из-за опасности, которую я втянула в его жизнь. Из-за опасности, которой я подвергла его и его семью. Он будет давать мне клятвы, которые на самом деле не имеет в виду, чтобы обеспечить мою безопасность. Он пойдет на жертвы, которые не хочет приносить, и все это потому, что я не ушла, когда узнала, что все мои секреты раскрыты и что это может подвергнуть его опасности.

Я была эгоисткой, и вот до чего это нас довело.

Я качаю головой, делая шаг назад.

— Нет. Я не могу.

— Белла. — Он резко выдохнул. — Я знаю, как ты относишься к браку по расчету. Я знаю, что это не то, чего ты хочешь. Я знаю, как трудно тебе согласиться на это, даже со мной… Но это я, Белла. Ты знаешь меня. Я никогда не причиню тебе боль. Это не то же самое, что было бы с кем-то, кого выбрал бы для тебя твой отец…

Я знаю это, хочу закричать я. Я знаю, и именно поэтому не могу. Не могу, потому что все по-другому, потому что я люблю его и потому что брак с ним — это все, что я хотела бы иметь с самого начала. Это все, чего я могла бы желать, он и есть все, чего я могла бы желать, и я не могу придумать ничего более болезненного в этот момент, чем получить это понимая, что все не реально.

Но я не могу этого сказать. Я не могу сказать ему ничего из этого. Не только потому, что знаю, что это только усугубит ситуацию, но и потому, что мое горло сжалось, запершило, и я не уверена, что слова смогут пробиться. Я делаю дрожащий вдох и еще один шаг назад, и Габриэль следует за мной.

— Я обещал, что буду защищать тебя, Белла. — Его челюсть сжимается. — Я знаю, что ты не веришь мне, что ты не думаешь, что я действительно могу, но я обещал. И если он считает, что ты принадлежишь ему, то я должен убедиться, что это не так, доказать ему, что ты принадлежишь кому-то другому.

— Тебе? — Мой голос звучит пусто, даже не совсем как мой. Я хочу продолжать отступать от него, но не чувствую, что могу двигаться дальше. Шок и боль другого рода, такое чувство, что если я сделаю это, то что-то потеряю, заставляют меня застыть на месте. — Он просто убьет тебя, — шепчу я. — Если ты женишься на мне, ты просто будешь мешать ему делать то, что он хочет. Поэтому он все равно убьет тебя и заберет меня. Он уже знает, что я не девственница. Не то чтобы брачная ночь что-то изменила…

Даже несмотря на весь страх и гнев, отягощающие разговор для нас обоих, я вижу, как темнеют глаза Габриэля при упоминании брачной ночи. При упоминании о моей девственности, которая принадлежит ему. Он взял ее. Он уже сделал меня своей во всех отношениях, которые только могут иметь значение. От собственнического света в его глазах у меня перехватывает дыхание и слабеют колени.

Никогда бы не подумала, что буду испытывать что-то, кроме страха и насмешки, при виде такого взгляда на мужском лице, но на лице Габриэля это заставляет меня чувствовать нечто совершенно иное. Мне хочется, чтобы он взял то, что хочет. Мне хочется уступить ему во всем, о чем бы он ни попросил.

Мои руки дрожат, когда мне удается сделать еще один шаг назад. Мои икры натыкаются на край одного из шезлонгов, и я останавливаюсь, нервно облизывая губы, пытаясь придумать, что еще сказать. Что еще может убедить Габриэля в том, что это не то решение, о котором он думает.

Его взгляд падает на мой рот, и мне становится трудно думать.

— В нашем мире есть свои правила, Белла, — грубо говорит Габриэль. — Если ты станешь моей женой, это все изменит. Когда Сальваторе забрал Джию у Петра, они смирились с ним. Они не нападали. Брак в присутствии священника, заключенный в церкви и на бумаге, что-то значит. Он изменит правила этого конфликта. Ты будешь моей, во всех смыслах, которые важны для такого человека, как он, и…

— Это не будет иметь значения, — шепчу я. Я знаю до мозга костей, что клятва в церкви и подпись на бумаге не будут иметь значения для такого человека, как Игорь, который чувствует, что у него уже украли так много того, что является его правом. Он сожжет церковь и разорвет бумагу в клочья, если это потребуется. Но по лицу Габриэля я вижу, что он в это не верит. Он все еще думает, что Игорь будет играть по правилам. Я смеюсь, горький звук наполняет воздух между нами. — Ему будет все равно, где мы поженимся — в церкви или еще где. Тебе придется сделать меня беременной, чтобы убедиться, что я полностью твоя, и даже тогда…

Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, Габриэль закрывает пространство между нами, и его рот оказывается на моем.

Поцелуй горячий, неистовый, почти отчаянный. Его рот сжимает мой, его зубы проводят по моей нижней губе, его руки жадно тянутся к моей коже под футболкой.

— Это то, что я сделаю, если придется, — дышит он мне в губы, и я чувствую, как он уже прижимается ко мне, как железо к моему бедру. — Ты нужна мне в безопасности, Белла.

Его руки смыкаются вокруг моей талии, и он резко разворачивает нас, опускаясь на шезлонг, а меня притягивая к себе. Сиденье широкое, достаточно широкое, чтобы я могла сидеть на нем, и при этом у меня было достаточно места для коленей, и в тот момент, когда он притягивает меня к себе, у меня вырывается придушенный стон от ощущения его члена, упирающегося мне между бедер, через его джинсы и мои.

— Ты нужна мне, — шепчет он мне в губы, а затем его рука запускается в мои волосы, запутывая их в своих пальцах, и он снова притягивает меня к себе в обжигающем поцелуе.

Все, что я чувствую, — это он. Его руку, запутавшуюся в моих волосах, его рот, прижавшийся к моим губам, его язык, запутавшийся с моим. Его пальцы, рывком расстегивающие пуговицу на моих джинсах, стягивают их с бедер и дальше по бедрам.

— Снимай, — рычит он, его рот поглощает мой. — Сними их.

Я отбрасываю их, не задумываясь, мой разум затуманен похотью. Потребность взяла верх над всеми рациональными мыслями, каждая часть меня жаждет его, все желание, которое я изо всех сил пыталась удержать в узде, вырывается на волю, уступая место сырой, дикой потребности в нем. Он прикусывает мою нижнюю губу, притягивая мой рот к своему, и я слышу металлический звон пряжки его ремня, когда он расстегивает его.

— Ты мне нужна, — повторяет он хрипло и отчаянно, его пальцы обвиваются вокруг моего затылка. Я чувствую, как горячий, твердый член прижимается ко мне, обжигая тонкий хлопок трусиков, когда он освобождается от джинсов, а затем его пальцы проникают под ткань, оттягивая трусики в сторону, и он тянет меня вверх ровно настолько, чтобы просунуть свой член между моих бедер и вогнать в себя до самого корня.

Я вскрикиваю от удовольствия — достаточно громко, чтобы услышали все, кто находится поблизости, но ничего не могу с собой поделать. Он невероятно большой, толстый и длинный, и рука Габриэля, лежащая на моем бедре, притягивает меня к себе, когда он начинает двигаться, его рот снова захватывает мой, и он трахает меня жестко и быстро. Я чувствую его внутри себя, голого, горячего и гладкого, твердого как сталь, его мощное, мускулистое тело снова и снова наталкивается на мое. На нас все еще половина одежды — на нем одни расстегнутые джинсы, моя футболка скомкана на талии, и никто из нас не может отстраниться достаточно долго, чтобы снять что-то еще. Он прижимает мой рот к своему, запустив одну руку в мои волосы, а другую положив на бедро, направляя меня.

Я и раньше представляла, как еду на нем, но это нечто иное. Он контролирует ситуацию, даже когда я сверху, притягивая меня обратно к своему члену каждый раз, когда я пытаюсь подняться, его голодные поцелуи поглощают каждый мой звук. Он первобытный, грубый, собственник, каким он никогда не был раньше, и я думала, что это приведет меня в ужас, но…

С Габриэлем это так возбуждает, что я уже на грани оргазма.

Каждый отчаянный толчок его бедер прижимает его таз к моему клитору, его горячая, гладкая кожа и грубые волосы на лобке трутся о самое чувствительное место, и я снова вскрикиваю, поток возбуждения захлестывает нас обоих, и я бьюсь об него, жаждая своего освобождения. Это приятно, так чертовски приятно, и я стону его имя в его губы, чувствуя, как нарастает давление, на грани того, чтобы отпустить его, оргазм настолько сильный, что кажется, я умру, если не достигну его.