Порочная жизнь настоящего героя

– Это… это был не только поцелуй, – пробормотала она, снова шмыгнув носом.

– И объятие. Я вас почти не коснулся… и не сжимал вашу… то есть, это был всего лишь поцелуй.

Еще одна слеза скатилась по ее щеке. Дэниел пожалел, что на нем не тот сюртук, который он надевал на время обеда, потому что в его внутреннем кармане находился носовой платок, заботливо засунутый туда Добсоном. Вместо этого он подобрал обрывок воздушной косынки, которой Кори швырнула в него, той самой, которая недавно прикрывала ее декольте. Сейчас эти клочки годились только на тряпки. Он протянул его девушке.

Она проигнорировала Дэниела, его извинения и этот обрывок ткани. Мисс Эббот отвернулась, чтобы найти салфетку возле чайной чашки. Она вытерла глаза и высморкалась, вовсе не так уж деликатно.

Когда Дэниелу показалось, что она закончила, он обратился к ее спине:

– Сам я решил, что это было довольно приятно, и определенно не настолько плохо, чтобы из-за этого плакать. Я могу постараться еще, если вы…

– Это было именно то, что означало, – ответила она почти с воплем.

Этот поцелуй не означал ничего, кроме того, что он – мужчина, выпивший слишком много бренди, вина и портвейна, а она – слишком красивая.

– А что, по вашему мнению, это означает?

Теперь Кори повернулась к нему, глядя на него полными слез глазами.

– Что я открыта для подобных неприличных заигрываний. Что меня можно целовать и хватать как… как девчонку в таверне. – Она снова всхлипнула. – Что вы считаете меня распущенной женщиной.

– Черт побери, не плачьте. Ничего подобного. Проблема в том, что я не джентльмен. Вы сами так сказали: я негодяй и прожигатель жизни. Говорил же я матушке: мне не стоило находиться здесь, не стоит сопровождать ее во время Сезона. Я не гожусь для приличного общества. Ни один джентльмен не стал бы силой навязываться вам, без разрешения позволять себе вольности, не заставил бы вас плакать своими грубыми приставаниями.

Она в последний раз шмыгнула носом.

– Полагаю, все было не так плохо.

Не так плохо? Теперь пострадало его самолюбие.

– Хмм.

– Это было почти приятно. Приятнее, чем большинство поцелуев.

Дэниел все равно ощущал себя оскорбленным.

– О, теперь вы считаете себя экспертом? Сначала вы заявляете, что не относитесь к распутным женщинам. А в следующий момент сравниваете поцелуи.

– Меня не так часто целовали, как большинство женщин моего возраста, если хотите знать. Мой отец слишком тщательно следил за мной с тех пор… хм, с тех пор, как вы меня видели в последний раз. Ручаюсь, что я поцеловала не так много джентльменов, как Сюзанна, а ведь она младше меня на три года. Она-то практиковалась с каждым парнем в округе. На приемах или ассамблеях всегда бывает темный уголок или уединенный садик или неосвещенная тропинка.

Дэниел зарычал.

– Господи Боже, о чем только думает матушка, позволяя ей ускользать подобным образом?

Кори уселась в кресло и потянулась к шпилькам, которые оставила на краю стола.

– Она думает о том, что ваша сестра должна узнать побольше о мужчинах, с тем, чтобы она могла судить о них лучше, чем это сделала я.

Дэниел попытался не смотреть, как она собирает на затылке пряди медового цвета и начинает закручивать их в узел.

– О мужчине можно судить по его чувству чести, по банковскому счету, по посадке на лошади – черт, по чему угодно, кроме поцелуев!

Кори ненадолго перестала заплетать косу.

– Почему? Ведь женщина не будет спать с его учетными книгами.

А Дэниел не сможет спать сегодня ночью, думая о том, как приятно было бы запустить пальцы в эти длинные, шелковистые локоны.

– Потому что мужчина не станет останавливаться на поцелуях, если решит, что не должен этого делать. И в следующий момент вы сами знаете, что произойдет – он распустит ее волосы, снимет с нее туфельки… нет, все это неправильно.

Кори отпустила волосы, и они снова упали ей на плечи.

– Нет, это неправильно. Думаю, что женщина должна знать, что она получит и понравится ли это ей. Брак – это намного больше, чем просто разделить с кем-то дом и имя.

– Но если тайных поцелуев будет слишком много, то это может мгновенно разрушить репутацию девушки. Полагаю, что и об этом мне не следовало говорить. Вы сейчас в Лондоне, а не в деревне, где все вас знают и допускают чуточку развязного поведения. Здесь вам обеим придется поступать осмотрительно, ведь каждое действие внимательно изучается и анализируется в поисках скандала. Никаких поцелуев, вы меня слышите?

Кори огляделась, испугавшись, что Добсон услышит эти слова в буфетной возле парадной двери.

– Я же не Сюзанна. И вы должны знать, что ваша сестра вовсе не развязная – просто она юна и любит экспериментировать. После лейтенанта Снеллинга я целовалась не более пяти раз, если не считать поцелуи под омелой, на публике. Раз и навсегда заявляю, что я не распутница.

– Я так и понял. Вы целуетесь вовсе не как опытная женщина.

Вместо того чтобы быть довольной таким заявлением, Кори ощутила раздражение от его слов, точно в таком же смысле, в каком пострадала гордость Дэниела. Ее лоб озабоченно нахмурился.

– Я целовалась неправильно? Вы сказали, что это было приятно. Это была ложь?

– Я никогда не лгу. То есть, очень редко. Это был замечательный поцелуй. Для новичка.

– О. – Кори не могла решить, обрадоваться ли ей из-за того, что Стамфилд наконец-то признал ее невинность, или разозлиться, потому что он счел ее менее желанной, чем своих женщин легкого поведения.

Она собрала шпильки на столе в аккуратную кучку, и не заметила блеск в его глазах, когда он произнес:

– Возможно, я просто застал вас врасплох. Должно быть, в этом все дело.

– Да, я удивилась. Никогда бы не подумала, что вы это сделаете. То есть, я не думала, что я вам нравлюсь или что вы находите меня привлекательной.

Чтобы доказать, что она ошибается, Дэниел снова поцеловал ее.

На этот раз Кори держала губы плотно сомкнутыми, а спину – прямой, вместо того, чтобы оказаться мягкой и теплой в его объятиях. Он отступил назад.

На этот раз она дала ему пощечину.

– Я – не шлюха!

Пощечина только подтвердила то, что он уже знал. Дэниел покачал головой, словно это могло заставить его мозг снова заработать.

– Господи, я не должен был этого делать.

– Я – леди.

Он кивнул.

– Верно. Крестница моей матери. Закадычная подруга моей сестры. Гостья в моем доме. Подобного больше не случится.

– Будет лучше, если это не повторится. – Она стиснула одну из шпилек, словно оружие.

– Знаете, мне кажется, что я немного перебрал.