Порочные игры

Подхватывая лёгкое и почти бессознательное тело Пейдж, я вышел на улицу и усадил её в машину. Сам сел на водительское сиденье и до боли сжал руль. Куда ехать? Что делать? Пейдж сейчас находилась под действием наркотиков. Через часов восемь у неё начнётся ломка, а то и раньше, учитывая её стаж. Привезти домой? И что потом? Запереть в комнате и не выпускать? Бред… Стукаясь лбом о жёсткий руль, я отчаянно вздохнул. В голове возник непонятный голос, нашёптывающий, что Пейдж наркоманка и ей самое место в клинике. Возможно, это был мой здравый разум, но я опять отодвинул его куда подальше и повёз девушку к себе домой.

Том встретил меня шокированным взглядом и хлопающими глазами. Он не одобрит мой поступок, это я знал уже давно. Ничего не говоря брату, поднялся наверх и уложил Пейдж на кровать. Отойдя чуть в сторону, я ещё раз оглядел её. Боже, в кого она превратилась? Раньше она была моделью с изящной красивой фигурой, словно её кто-то долго и кропотливо мастерил из нежнейшего хрусталя. Сейчас же… сейчас Пейдж была похожа на мертвеца, ходячий скелет. Тонкие запястья все в синяках, вены исколоты, чёрные круги по всем рукам — отметки от уколов. Впалые щёки, виднеющиеся рёбра и совсем тоненькие ноги, словно веточки. Я больше не мог смотреть на неё и понимать, что это я довёл её до такого. Насмехающийся, противный голос Никки, будто заезженный диск, крутился в голове: если бы ты расстался с ней, ничего бы не было. Тряхнул головой, пытаясь отогнать этот настойчивый голос, закрыл глаза и сжал переносицу. Что, если это и правда моя вина? Хотя почему «если»? Я разрушил жизнь Пейдж. Сломал ни в чём не запятнанную, невинную душу. В тот момент, когда согласился на это чёртово пари, именно тогда уже пошёл процесс разрушения.

Внизу было тихо, Том, нахмурившись, сидел за ноутбуком, держа в руках бутылку пива. Я достал вино и, открыв его, сделал несколько больших глотков. Красноватая жидкость растеклась внутри, согревая и немного обжигая, смешиваясь с остывшей кровью. То, что нужно. Сел рядом с братом и тут же поймал его серьёзный и слегка встревоженный взгляд. Я знал, что сейчас будет, просто хотел отсрочить это. Увы, не вышло. Том потребовал объяснений. Рассказывать обо всём, что произошло за сегодняшний день, было странно. Слова никак не хотели называть всё своими именами, пытаясь подобрать мягкие синонимы. Защитный барьер, отделяющий меня от разрывающей на части боли, выстраивался сам по себе. Я упорно не хотел признавать очевидное. Просто не мог. Столько событий за один день, что, если случится ещё что-то, сойду с ума. Почему нельзя закрыть глаза и отключиться? А очнуться, когда весь этот ад закончится?

— Билл, я понимаю, что ты винишь себя во всём этом, — Том сделал паузу и посмотрел на меня, — и ты боишься сделать что-то не так, чтобы ещё больше не загубить ей жизнь. Но пойми, она наркоманка, — брат чётко и медленно проговаривал слова, будто я маленький ребёнок, который ничего не соображает. — От того, что ты запрёшь её в доме, ничего не изменится. Пейдж нужна профессиональная помощь.

— Ты предлагаешь, чтобы я насильно затолкал её в рехаб? — воскликнул я, зажигая очередную сигарету.

— Я предлагаю, чтобы ты поместил девушку в специальную клинику, где ей окажут квалифицированную помощь и спасут её, — спокойно ответил Том.

— Завтра об этом подумаю, ладно? Я устал, — тяжёлый выдох и потухшая сигарета.

Оказавшись в комнате, стянул с себя пропитавшуюся прогнившим запахом притона одежду и лёг рядом с Пейдж. Хотелось защитить её, согреть и вернуть к жизни. Прижимая хрупкое тело, боясь, что от любого неосторожного движения оно рассыплется, тихонько поцеловал девушку в спутанные волосы. Теперь, когда она была в моих крепких руках, я надеялся, что всё будет хорошо.

Утром я проснулся далеко не от солнечных лучей, упрямо пробирающихся в комнату. На улице ещё было темно, рассвет только-только собирался начаться. Меня же разбудил непонятный шум. Медленно открывая глаза, фокусируясь на происходящем, параллельно пытался вспомнить вчерашние события. И, когда сознание наконец-то отошло ото сна, я резко сел в постели и включил светильник. Рядом со мной по-прежнему лежала Пейдж. Но теперь её всю трясло, глаза закрыты, а изо рта шла какая-то пена. Судороги сковывали её тело. Мне стало страшно. Я не понимал, что с ней и что мне делать. Вскочив с кровати, метался по комнате, как олень в свете фар. На полу около кровати был пузырёк с парой таблеток и рассыпан белый порошок. Надо было проверить карманы Пейдж. У неё, видимо, были с собой наркотики. И, судя по тому, что она приняла их все сразу, у неё передозировка. Том был прав. Пора признать неизбежное и смириться. Пейдж нужна помощь. Трясущимися руками я взял телефон и набрал номер скорой помощи. И, пока они были в пути, я уложил девушку на пол, как мне велели, и поддерживал её голову. Страх заполнил каждую клеточку. Пейдж могла умереть на моих руках в любую секунду. Из лёгких будто выкачали весь воздух. Я пытался сделать вдох, но ничего не выходило. Воздух закончился. Я уже не различал, кого из нас трясёт больше — полубессознательную Пейдж или меня, старающегося удержать её в этом мире.

Тебе кажется, что ты уже никогда не будешь такой, как прежде,

Мы найдём способ уничтожить прошлое,

Оставайся со мной, оставайся со мной…

В моих объятиях ты будешь в безопасности, и я тебя не отпущу.

Всё, что потеряно, придёт вновь, просто будь со мной.

Не оглядывайся назад, никогда, всё уже позади,

Всё плохое кончится в моих объятиях…

Оставайся со мной, оставайся со мной…*

Когда приехала скорая и девушке оказали первую помощь, я договорился с врачом, чтобы Пейдж поместили в клинику. Оплату её лечения и последующей реабилитации я полностью взял на себя. Это меньшее, что я могу сделать для неё. Оставшись наедине с собственными мыслями, пытался заглушить алкоголем это гадкое, противное чувство вины, исходящее откуда-то из глубины. Что привело к таким последствиям? Тупое пари. Не заключи его тогда, ничего бы не было. Я как наивный дурак попался на крючок опытной манипуляторши, позволяя играть не только с собой, но и с чужой жизнью. Крепче сжал бутылку текилы и сделал несколько глотков. Может, это утопит разъедающее чувство вины? О, нет. Вина не собиралась так просто сдавать оборону. Вместо этого она подкидывала всё новые аргументы и грызла мою совесть. Если бы я не был упрямым ослом и сразу принял очевидное, если бы послушал брата и раньше обратился за профессиональной помощью, Пейдж не упала бы так низко. Не было бы всего этого ада, через который мы проходим сейчас.

— Ты сделал всё правильно, — на плечо легла рука Тома, оказывая поддержку.

— Я сломал ей жизнь, — произнести эти слова было настолько тяжело, что казалось, будто я лежу под завалами и на меня давят несколько тонн.

— Всё образуется, — Том сжал моё плечо, — всё будет хорошо.

Люди всегда так говорят. Шаблонная фраза. Есть ли в ней смысл? Люди думают, что с хорошими людьми редко случается что-то плохое. А когда это всё-таки происходит, они твердят, что всё будет хорошо. Но это фальшь. В мире слишком много людей, кто продолжает страдать, и ничего не образовывается. Люди начинают молиться, вот только всё остаётся без ответов, по-прежнему. И каждый день мы предпочитаем не замечать, насколько прогнил этот мир. Мы просто говорим: всё будет в порядке, с тобой всё будет хорошо. Но ничего не в порядке. Да и вряд ли когда-нибудь будет. Отголоски прошлого, как тень, неизменно следуют по пятам, напоминая о себе. Когда ты это осознаёшь, назад пути нет. Можно только принять неизбежное и смириться со своей участью.

Через несколько дней я встретился с лечащим врачом и обсудил с ним детали. На лечение нужен был месяц, в течение которого запрещались какие-либо визиты. Затем примерно столько же времени на реабилитацию. Во время этапа восстановления я мог навестить Пейдж. После этой встречи с врачом я постарался погрузиться в работу. Нужно было занять себя чем-то на целый месяц. И перестать всё время думать о том, что «если бы». Этими мыслями я изводил себя каждый вечер. Однако от этого нет толка, так что нужно было избавляться от самоистязания. Поэтому погрузился в то, что умею лучше всего — творчество. Писал тексты, придумывал различные идеи для сольного проекта, записывал новый альбом группы. Одним словом, окунулся в работу. Том, видя, как я работаю на износ, настоял о необходимом отдыхе. Его аргументом было, что я уже месяц пашу как вол, заставляя при этом работать в том же темпе и его. Только тогда я взглянул на календарь и увидел, что действительно прошёл уже месяц. А это значит, что лечение Пейдж закончилось и началась реабилитация. У меня была возможность увидеться с ней. Но что-то тормозило меня. Взгляд упал на небольшое зеркало, и я шокировано отошёл в сторону. Да, вид у меня был не очень. Не думаю, что показаться в таком виде Пейдж будет хорошей идеей. Том прав, мне необходим отдых.

Всё было как-то спонтанно и быстро. Казалось, только что были в ЛА, и вот уже в Германии. Повидаться с родителями, со старыми друзьями — это то, что было мне необходимо, и я активно поддержал эту идею. Поначалу мы планировали остаться здесь на две недели. Однако я так соскучился по маме, по всей этой непринуждённой атмосфере, ведь никто не знал о происходящем там, в ЛА, что мне захотелось побыть здесь чуть дольше. Ну, а если говорить прямо и честно, то я просто боялся встречи с Пейдж. Не знал, как вести себя с ней, что говорить или делать. Вот и оттягивал неизбежный момент. Но прятаться долго не получится, реальный мир не позволит этого.

В ЛА мы вернулись ровно за три дня до выписки Пейдж. Мне позвонил её врач и предупредил об этом. Вот тогда-то и произошла наша первая встреча с ней. Мы сидели в кабинете врача, опустив головы, в полнейшей тишине дожидаясь врача, который ушёл уже минут десять назад и всё не торопился возвращаться.

— Я могу заехать за тобой, — нарушая эту угнетающую тишину, произнёс я, — забрать и отвезти домой.

— Не надо, я сообщила обо всём родителям, — её голос был спокойным и тихим, словно она не хотела нарушать этот покой, — так что они заберут меня. Да, и… — она чуть помедлила, — они могут вернуть тебе деньги.