Порог между мирами (сборник)

Она замолчала, потому что вторая вспышка белого пламени с чудовищной скоростью промчалась над ними. Деревья вокруг них раскачивались и сгибались, и Бонни слышала, как то там, то здесь трещат стволы старых дубов.

— Интересно, куда ушла лошадь? — прошептал Барнс, осторожно вставая и озираясь.

— Черт с ней, — сказала Бонни, — мы должны вернуться, это очевидно. Послушай, Хэл: может быть, Хоппи сможет сделать что–нибудь. Он тоже обладает сверхъестественными силами. Я думаю, мы должны пойти к нему и все рассказать. Он не захочет, чтобы его испепелил лунатик. Разве ты не согласен? Я не вижу, что еще мы сейчас можем сделать.

— Хорошая идея, — сказал Барнс, все еще озираясь в поисках лошади. Казалось, он не слушал Бонни.

— Это возмездие, — сказала она.

— Что? — прошептал он.

— Ты знаешь. За то, что Эди называет нашими «постыдными и злыми делами». Я думала как–то… нас следовало убить вместе с другими. Поэтому, может быть, и хорошо, что так будет.

— Вот и лошадь, — сказал Барнс, быстро отходя от Бонни. Лошадь стояла, зацепившись вожжами за сук.

Небо теперь стало черным, как сажа. Бонни помнила этот цвет; собственно, он никогда не исчезал полностью, только становился немного светлее.

Наш маленький, хрупкий мир, думала она. Мир, который мы так старательно строили после Катастрофы… наше убогое общество с разорванными школьными книгами, нашими «отборными» сигаретами, нашими автомобилями на дровах — оно не может противостоять силам возмездия. Оно не может выстоять против того, что делает — или притворяется, что делает, — Бруно. Еще один удар, направленный против нас, — и мы погибнем. А вместе с нами исчезнут так же неожиданно, как и появились, животные–мутанты и все новые странные виды растений. Слишком плохо, думала она горестно. Слишком жестоко. Терри, говорящая собака, — и она тоже. Может быть, мы были слишком честолюбивы, может быть, мы не должны были отваживаться снова строить и продолжать жить.

Я думаю, что мы хорошо поработали во всех областях. Мы выжили, мы любили, пили «Отборный пятизвездный Джилл», учили наших детей в школе с заколоченными досками окнами, выпускали «Ньюс энд вьюс», крутили автомобильный приемник и слушали каждый день Сомерсета Моэма. Что еще от нас требовалось? Господи, думала она, то, что происходит сейчас, — несправедливо. Совсем неправильно. Мы отвечаем за наших лошадей, за наши посевы и жизни…

Снова полыхнуло, но на этот раз дальше. На юге, поняла Бонни. В том же районе, что и когда–то. В районе Сан–Франциско.

Она устало закрыла глаза. И ведь как раз когда появился этот Макконти, думала она. Что за невезение!

Собака стала поперек тропинки, загораживая путь, и застонала с трудом:

— Тттррриззз зззаннняттт. Ссстттой.

Она предостерегающе залаяла и не позволила Эди подойти ближе к деревянной хибарке.

Да, думала Эди, я знаю, что он занят. Я видела вспышки в небе.

— А знаешь что? — сказала она собаке.

— Чччттто? — спросила та с любопытством.

Эди знала, что простодушную собаку легко обмануть.

— Я узнала, как забросить палку так далеко, что никто не сможет найти ее.

Она наклонилась и подобрала первую попавшуюся палку.

— Хочешь я тебе докажу?

Билл внутри нее спросил:

— С кем ты разговариваешь? — Приближалось время действовать, и он нервничал. — Это мистер Триз?

— Нет, — ответила она, — всего лишь его собака.

Она помахала палкой.

— Спорю на десятидолларовую бумажку, что я смогу закинуть палку так, что ты не найдешь ее.

— Я ттточччннно сссмммогггу, — сказала собака, поскуливая от нетерпения. Это была ее любимая игра. — Ннно я нне мммоггу ссспппоррриттть, у ммменння нннеттт ддденннеггг.

Неожиданно из деревянной хибарки выскочил мистер Триз. От удивления и Эди, и собака застыли на месте. Мистер Триз не обратил на них никакого внимания, он взобрался на маленький холм и скрылся за ним.

— Мистер Триз, — позвала Эди. — Может быть, сейчас он уже не занят, — сказала она собаке, — пойди спроси его, ладно? Скажи ему, что я хочу с ним немного поговорить.

Билл внутри ее болтал без устали:

— Он недалеко, да? Я знаю, он рядом. Я готов. На этот раз я постараюсь как следует. Он может делать почти все, да? Видеть, говорить, слышать, чувствовать запахи — не то что червяк, да?

— У него нет зубов, — сказала Эди, — но все остальное как у всех людей.

Поскольку собака послушно помчалась за мистером Тризом, Эди пошла дальше по тропинке.

— Это будет недолго, — сказала она, — я скажу ему… — Она обдумала все заранее. — Я скажу ему: «Мистер Триз, знаете что? Я проглотила манок для уток, которым пользуются охотники, и, если вы наклонитесь поближе, вы его услышите». Ну как?

— Не знаю, — уныло ответил Билл, — что такое «манок»? Что такое «утка», Эди? Она живая? — Он говорил все бессвязнее, как будто ситуация становилась для него непосильной.

— Не ной, — сказала она ему. — Потише.

Собака догнала Триза, и он остановился. Нахмурясь, он посмотрел назад.

— Я очень занят, Эди, — крикнул он, — позднее… Я поговорю с тобой позднее, мне нельзя сейчас отвлекаться.

Он поднял руки и сделал причудливое движение в ее сторону, как если бы отбивал такт какой–то музыки. Он хмурился и раскачивался, а ей хотелось смеяться, такой у него был дурацкий вид.

— Я только хочу показать вам что–то, — крикнула она.

— Позднее. — Он отвернулся, затем начал говорить с собакой.

— Ддда, хххозззяиннн, — прорычала та и понеслась большими прыжками к девочке.

— Нннеллльзззя, — сказала она. — Ссстттой.

Проклятье, думала Эди. Сегодня ничего не получится, придется приходить снова, может быть, завтра утром.

— Уххходдди, — сказала собака, обнажив клыки. Видимо, ей были даны самые строгие указания.

Эди сказала:

— Послушайте, мистер Триз…

И затем она остановилась, потому что мистер Триз исчез. Собака повернулась и жалобно завыла, а Билл внутри Эди застонал:

— Его больше нет. Я чувствую. В кого же мне переселиться? Что мне делать?

Высоко в небе летело и кувыркалось маленькое черное пятнышко. Девочка наблюдала, как оно дрейфует, словно пойманное каким–то сумасшедшим воздушным потоком. Это был мистер Триз, его руки беспомощно болтались, в то время как сам он кувыркался, падая и поднимаясь снова и снова, как воздушный змей. Что с ним случилось? — грустно удивилась Эди, понимая, что Билл прав: их шанс, их великолепный план похоронен раз и навсегда.