Порог

— Зачем? Что ты говоришь?

— Дорога известная. Санки кованые. Я Чалого запрягу. Домчу с ветерком.

— Я не понимаю тебя, — говорит Тоня. Но она лукавит. Она прекрасно понимает Егора и благодарна ему за прямоту. Ее глаза влажно поблескивают.

— А ты не плачь, — уговаривает Егор. — Обойдется все. Только пимишки у тебя неподшитые остались. Как поедешь? Ноги ознобишь. Хочешь, я Митькины принесу? Или портянки побольше намотай. Теплее будет…

— Ладно.

— Давай собирайся. Я мигом.

Тоня одевается и ждет Егора. Долго, долго. Или это только так кажется.

Наконец, под окнами скрипит снег. Тоня гасит свет и выходит к Егору. Он вытаскивает из кошевки тулуп и укутывает ее. Он хочет сесть впереди, но она просит:

— Сядь рядом.

Тоня немного трусит на крутом спуске к реке, но все обходится благополучно.

Едут они Обью, зимним путем. Чалый бежит бойко. Долго едут молча.

— Егор! — кричит Тоня. — Останови.

Егор натягивает вожжи. Чалый останавливается.

— Куда ты меня везешь?

— К мужу, — говорит Егор.

— Я не поеду! — Тоня выпрыгивает из саней. Егор пытается удержать ее за руку.

— Обожди.

— Нечего ждать. Никуда я не поеду!

Слезы застилают ей глаза. Егор силой усаживает ее, дергает вожжу. Чалый кидается в сторону. Сразу проваливается в снег. Бьется, потом передними ногами выскакивает на дорогу и вырывает сани из снега.

— Держись, — кричит Егор и свистит острым разбойничьим свистом. Кованые санки летят назад, в Полночное, под молодой луной, мимо темных елей.

Калтай — Переделкино

1964–1967 гг.