Порождения ехиднины

Почти все, с перерывами на походы за новостями и работу по делу - с первого утра: проснуться много раньше положенного больничного времени, судя по тишине, отсутствию суеты и беготни снаружи - с невесть откуда взявшимся ощущением, что все очень хорошо и правильно, мозаика сложилась, детали головоломки пригнаны друг к другу, доски корабля без единого гвоздя соединены так, что не расцепишь. Удивиться, озадачиться, потом открыть глаза и обнаружить, в чью макушку ты уткнулся носом, и больше не удивляться...

Чудо дремлет, сидя в кресле у кровати, положив голову на матрас, скрестив запястья под подбородком. Поза "смерть позвоночнику". На правой руке, на запястье - пластиковый щиток над повязкой. Под взглядом немедленно открывает сонные глаза.

– Что это?
– и чем же таким интересным накачали-то? Узнать бы. Голова свежая, легкая и пустая, тугой воздушный шарик между крышкой черепа и мозгом сдули и аккуратно вытащили...

– Капибара оказалась тяжеловата... растянула.

– Ты его...

– Я его об стенку.

– Ох, черт, его же нельзя... извини, что не предупредил, это я виноват.

Упирается в ладонь подбородком. Смотрит мрачнее вчерашнего - или еще сегодняшнего?
– врача, который на вопрос "Как Антонио?", самый первый вопрос, раскрыл пасть и рявкнул "Много лучше вас!". Наверное, напугать хотел.

– Мне уже все объяснили. Не волнуйся, обошлось. Скажи мне, твоя настоящая фамилия - Сатана?

– Гхм... вроде нет, а что?
– И не фамилия, а профессия, если на то пошло. Или призвание. Или отношение к жизни.

– Ну если тебе верить, то в каждом дерьме, которое случается, виноват именно ты. Ты лучше скажи мне, как довести всю эту компанию до отношения "чем бы ни тешился, лишь бы не вешался"? А то даже завидно как-то.

– Лучше не надо.
– Угораздило же свалиться раньше, чем можно, всего-то полчаса не дотянул, а теперь же начнется... а судя по обмолвкам, уже началось.
– Зачем ты тут так спала?

– Я вообще не собиралась сюда приходить!
– выпрямляется, осторожно поводит затекшими плечами, вздыхает.
– Меня просто наперебой убеждали, что ты будешь рад меня видеть, когда проснешься. С этими дамами спорить...

Ну вот, заклевали. Из лучших побуждений.

– Кейс...
– говорит он.

– В тебе около центнера, - отвечает она, - по прикидкам. А я руку растянула. Если ты сейчас что-нибудь скажешь, я и вторую растяну. Спи...

Кто будет спорить с такими аргументами?

Осторожный стук в дверь. Это не персонал - персонал слышно шагов за десять. И ведь не скажешь, что в палате никого нет дома. Значит, потом будет скандал. А может быть и сразу. Зато зрелище...

– Войдите.

Женщина на постели распахивает глаза - как пушечные порты.

Человек в дверях - невысокий, темноволосый, невыразительное, незапоминающееся лицо, точные сухие движения - чуть наклоняет голову к плечу.

– Добрый день, Максим. Приятно познакомиться, доктор Камински, меня зовут...

– Редко и как правило матерно.

– Так оно и есть.

Укреплять людей в их заблуждениях - непедагогично. Часто зовут, часто... и много чаще зовут, чем дозываются, а что касается "матерно" - ну, в некотором роде. "У нас тут!.." - далее подставить нужное слово на распространенных внутри корпорации наречиях и жаргонах, а обсценная лексика имеет свойство взаимопроникновения и нивелирования: ты приходишь на рабочее место, зная десяток грубых слов на трех неродных языках, и через год заворачиваешь такой интернационал, что по метисам не угадать ни расы, ни принадлежности.

На этот раз "у нас тут!" получилось слишком большим, чтобы разбирать по дальней связи. Хоть, право, раз в квартал по ЧП имитируй, потому что иначе не дозовешься.

– Я вам за всем этим спасибо забыл сказать, - говорит Максим, вставая.
– За совет. Если бы не он, я бы еще наверное до середины следующего дня пилил версию "похищение" - это в лучшем случае.

Затаившаяся на кровати сердитая кошка переводит взгляд с одного на другого. Переваривает информацию. Да, я же так и не рассказал ей, как именно дошел до своей версии.

– Не за что. Мне очень жаль, что я не смог предложить ничего более существенного. Но я пришел не просто так, - улыбается скорпион.
– Мне нужна ваша помощь. Вы - героически пострадавший спасатель, вам сейчас трудно возражать. Нужно, чтобы кто-то уговорил госпожу Сфорца отказаться от очень дорогой ее сердцу идеи.

– Какой?

– Повесить над камином голову компаньеро Амаргона, в обрамлении из местной растительности.

– Боюсь, что я еще не выплатил прошлый кредит...
– Учитывая обстоятельства получения кредита, учитывая, как именно и обо что пострадал героический спасатель, и почему, второй раз брать деньги за ту же рыбу - это уже перебор.
– Но госпоже Сфорца можно еще раз и внятно объяснить, какую пользу уже принес этот компаньеро - и какую еще принесет.

– Польза ее в настоящий момент не интересует.
– Вежливый человек скорпион рушится в кресло, позволяя временному хозяину палаты опуститься на кровать.
– Ее интересует голова. Желательно - хорошо выделанная. В натуральную величину.

Отчасти это понятно. У Одуванчика зуб на Мировой Совет... а у представителя Совета во Флоресте - зуб на Одуванчика, потому что крови он у нее попил больше, чем все остальные, вместе взятые.

– Попросите Паулу, она все-таки помнит, что Амаргон нашел Антонио первым. У нее приоритет на эту голову, особенно в плане права убежища.

– Королевство Неаполитанское какое-то, - доносится мрачное ворчание из-за спины Максима. Судьба его и жизнь перебралась туда, прячется. Приятно. То есть, никуда не годится, но все-таки...
– Головы! Вы еще скальпы начните собирать.

– Скальп не производит нужного впечатления, - задумчиво отвечает из кресла председатель антикризисного комитета.
– Тем более, что его можно снять, не нанося особого ущерба.

Его самого, в свое время господин Сфорца затребовал целиком. С головой на плечах. В зверинец.

Через пару недель господин Сфорца едва ли не переселился в этот зверинец сам, а комната, она же камера, с надписью "Здесь водятся скорпионы" начала обретать статус центра и оси вращения главного здания корпорации. С головами и скальпами как-то надежнее. Стоят себе на полке или висят над камином, молчат, ничего не хотят, знай себе - стирай пыль метелочкой. Или лед меняй в холодильнике...

Кейс пытается провести ревизию себя - и не привлечь при этом внимания. Получается, конечно, хаос движений от волос к воротнику и обратно - и никакой официальной ноты в полудомашний костюм все равно внести нельзя. Быть мне убиенным во цвете лет... но зато офисным пингвином дальше дразнить не будут.