Портальный прорыв
Шрифт:
Было ещё кое-что…
Труднообъяснимое чувство, какое испытываешь, когда ты дома. Когда не нужно вставать спозарань, когда не надо куда-то бежать, сломя голову, когда можно лежать до обеда... Благодать, тишина и спокойствие… Блаженство — не описать.
Хотя, могло и почудиться. С федералов станется — могли такого намешать в тот летающий шприц, что ЦРУ со своей лизергиновой кислотой позеленело б от зависти. Но даже если и так, даже всё это глюк, пусть он продлится как можно дольше… Эдик не возражал.
Скрипнула дверь. Раздались шаги… Кто-то крался на цыпочках. Следом ещё шаги, но у их обладателя с бесшумным
— Что там? Очнулся? — послышался приглушённый до шёпота бас.
— Да не пихайся ты, бык перерослый! Вот только разбуди мне барина! — ответили глубоким контральто, но здесь было больше змеиного шипа.
Эдик широко улыбнулся — голоса он узнал. Оба. И мужской, и женский. Штерк и Нилда в своём репертуаре. Первый носится с безопасностью своего драгоценного тингмара, как дурень со ступой. Вторая опекает его же, словно беспокойная квочка.
— Я уже не сплю, — откликнулся он, уселся в кровати и, с наслаждением потянувшись, повернулся к гостям, — Вы даже не представляете, как я рад вас видеть…
Конец фразы заглушил восторженный рык.
— Яа-а-а-ар-рл Эдда-а-ар-р-рд!!! — заорал Штерк и кинулся обниматься.
Гигант-менникайнен схватил своего ярла за плечи, выдернул из кровати, повертел, осматривая на предмет повреждений, и прижал к широкой груди.
Проявление искренних чувств тепло тронуло душу, и в то же время Эдику было слегка неуютно. Он в принципе не любил с мужиками обниматься, а гигант-менникайнен вытащил его из кровати почти голого. Вдобавок, элементы доспехов пребольно впивались в тело и неприятно холодили обнажённую кожу.
Тем не менее, Эдик не стал вырываться. Не хотел случайно обидеть. Терпел.
— Здорово, дружище, — выдавил он и похлопал гиганта по забранному в железо плечу. — Ну всё, всё, хватит... Поставь меня уже… Да задушишь же чёрт здоровенный!
Кастелянша услышала в голосе ненаглядного барина недовольство и поспешила на помощь. С немалым трудом ей удалось оттащить оттащила любвеобильного Шерка. Но в её глазах было столько же умиления, если не больше. Просто она себя лучше сдерживала.
— А где все? — поинтересовался Эдик, когда вернулся в постель и закутался в одеяло.
— Да кто где, — принялась рассказывать Нилда. — Магистр портал изучает. Хинрик с мастеровыми там же, врата затворные ставят. Бласс на каменоломни в Батоги отправился. Деккер из похода ещё не вернулся. Гуннар на заставу уехал, ещё пятого дня. Старейшина торжество по случаю вашего возвращения готовит. Только этот вот здесь отирается. Третий день не ест, не спит. Охраняет.
С последней фразой дородная кастелянша пхнула локтем в бок Штерка и вдруг всполошилась:
— Вот я дура старая бестолковая, — всплеснула руками она. — Вы, поди, и сами оголодали… Подождите, я быстро… Идоя, Амэда, барин проснулся! Живо собирайте на стол!
Последние слова донеслись уже из коридора вместе с удаляющимся топотом каблуков, но Эдик сейчас меньше всего помышлял о еде.
«Три дня проспал?! Врата ставят?! Твою мать!!!».
В голове заметались яркие образы того, что Виктор Вениаминович успел бы здесь натворить за три дня. Но за окном было тихо, о вторжении даже не заикнулся никто — это немного успокаивало. И всё же тревожное чувство не отпускало.
Эдик
подхватился, соскочил с койки и стартанул вслед за Нилдой, как был голяком. У дверей пришло понимание, что владетельному лорду не след в одних только труселях щеголять перед подданными — Эдик притормозил, и его чуть не смёл разогнавшийся менникайнен.— Где одежда? — обернулся он к Штерку.
— Так вот же, — кивнул тот на стул у кровати. — Кастелянша давно приготовила.
На стуле высилась аккуратная стопка в чёрно-белых тонах. Рядом красовались высокие сапоги, начищенные до зеркального блеска. Шёлк, бархат и кожа. Всё новенькое, с иголочки.
За неимением времени, Эдик не стал выяснять, где комплект из аспидной шкуры, быстро оделся и стал похож на испанского гранда… Ну, или кто там такой же красивый. Узкие бриджи, ботфорты с отворотами, рубаха с отложным воротником и короткая, в пояс, курточка с затейливой вышивкой. Наряд непривычный, но в целом понравился. И как сидел, и как ощущался, да и вообще… Лорд, как есть лорд.
Одевшись, Эдик почувствовал себя гораздо увереннее, шагнул за порог и оказался в компании верзил из своей личной гвардии. Здоровяки в пурпурных плащах, накинутых поверх доспехов, заполонили коридор, полностью перегородив подступы к барской опочивальне.
— Штерк, опять твои штучки? Ты зачем их сюда столько нагнал? Убери, немедля! — возмутился Эдик и попытался отпихнуть попавшегося под руку здоровяка.
С тем же успехом можно толкать гранитный уступ. Штерк же и не подумал послушаться.
— Нет уж, отныне я тебя одного никуда не пущу, — твёрдо заявил он и пальцем показал бойцам, чтобы те взяли тингмара в круг.
Эдик посмотрел в глаза Штерка, сверкающие оружейной сталью, увидел насупленные брови, решительно выпяченный подбородок… и махнул рукой. Спорить всё равно бесполезно, лучше не начинать. Да и недосуг, дел ещё — конь не валялся.
— Только скажи, чтоб под ногами не путались, — буркнул он и подтолкнул впередистоящего громилу в спину. — Пошли.
Кто у кого путался, это большой вопрос, но затоптать ненароком могли. Поэтому менникайны растянули кольцо оцепления пошире и бодро загромыхали сапогами по коридору. А чуть погодя и по каменным ступеням винтовой лестницы.
Внизу их встретила Нилда.
— Куда не евши? — кастелянша заступила дорогу, характерным жестом уперев руки в бока. — Не пущу.
«Да чтоб меня, — подумалось Эдику. — Сколько тут непускателей собралось. Так пойдёт, меня скоро на горшок станут за ручку водить. Чего они так со мной носятся?».
Но отказывать было бесполезно. Кастелянша своим авторитетом могла стены двигать, а уж гвардейцев остановить — для неё было проще простого. Менникайны действительно заробели и замедлили шаг. Эдик протиснулся между двумя тушами в пурпурных плащах и вышел вперёд.
— Нилда, если можно, с собой мне чего-нибудь заверни, я тороплюсь, — попросил он, постаравшись сделать это как можно мягче.
И с облегчением выдохнул — вроде получилось не обидеть добрую женщину. Та недовольно заворчала, и всё же не решилась перечить Альдеррийскому лорду. Но только ему.
— Ты! — грозно нахмурилась кастелянша, ткнув в случайного верзилу пальцем, — Со мной пойдёшь. А вы проваливайте, торопыги несчастные. Где ж это видано, чтобы три дня без обеда… так и загнуться недолго…