Портфель капитана Румба

Упи-проа не плыла, а буквально летела над волнами. Наперегонки с большими чайками и летучими рыбами. Иногда набегали шипучие гребни и перекатывались через Гвоздика. Он развеселился и хохотал. Несколько раз он видел, как мчатся за лодкой косые плавники акул, но ничуточки не боялся.

Скоро на безоблачном горизонте замаячило темное пятнышко. Потом оно превратилось в торчащий из моря зуб. Рядом с ним выросли другие зубья. И наконец после полудня лодка подошла к серой гряде скал, которые полукругом подымались из воды. Действительно, будто брошенная среди волн акулья челюсть – вроде тех, что сушатся под плетеными крышами нуканукских шалашей, только в миллион раз больше. Ревущий белый прибой вставал у скал – не подойдешь. Но король Катикали повел свой корабль вокруг острова, и с другой стороны стал виден проход между скалами. Здесь, с подветренной стороны, прибоя не было, только толща воды тихо поднималась и опускалась, когда проходила мимо островка пологая зыбь.

Убрали парус, взяли узкие весла и, слушаясь команды Катикали, осторожно ввели лодку в бухту между острых камней…

5. Чужие следы. – Буква "R". – Заклинание в круглом гроте. – Еще одна надпись. —Анкерок.

Однажды Гвоздик был со школьной экскурсией в старинном замке рыцаря Саграмура, недалеко от Гульстауна. И сейчас ему показалось, что он опять попал во внутренний двор средневекового замка. Остроконечными башнями подымались вокруг темно-серые скалы. Разносилось между ними звонкое эхо – от ударов прибоя, который штурмовал этот замок снаружи, и от воды, которая потоками вливалась в щели между скал с одной стороны и уходила в горловину бухты с другой. Круглая бухточка была в поперечнике примерно полтораста футов (это с полсотни метров). Солнце стояло почти в зените, скользящими лучами освещало скальные обрывы. А на них…

– Да что же это такое! – вскричал дядюшка Юферс.

В замке Саграмура туристам категорически запрещалось писать на стенах – под угрозой большого штрафа. Но здесь штрафовать нарушителей было некому. И, наверное, поэтому всюду красовались надписи: названия кораблей, имена и даты. Хотя Акулья Челюсть лежала и не на оживленном судовом пути, но за несколько веков здесь побывало немало народу. И каждый, видимо, считал долгом оставить о себе память. Надписи были выбиты железом, выведены суриком и белилами, а то и копотью от свечи или факела. Испанские, английские, голландские и вообще не поймешь какие. Были даже иероглифы.

– Здесь побывали тысячи людей! – простонал папаша Юферс. – Какой тут может быть клад?..

Шкипер Джордж сказал:

– Не будем отчаиваться с первой минуты, господа. Как говорил мой дедушка…

– Ах, оставьте в покое вашего дедушку, капитан! Если сокровище здесь и было, его давно нашли и вывезли!

– Как знать, почтеннейший папаша Юферс. Дедушка говорил: "Не пошаривши в кармане, не клянись, что ты без гроша"… Ботончито был не дурак и, конечно, умел прятать то, что не хотел подарить другим…

– Но тогда мы все равно ничего не отыщем, – уныло возразил папаша Юферс, вертя головой. – Какое тут зеркало, какое "Эр" в кружочке? Ничего не понимаю…

– А я понимаю! – Гвоздик подскочил так, что лодка закачалась с носа на корму. – Смотрите! Вон туда! "Миррор" – это ведь "зеркало"! И указатель!

На плоском скосе скалы, высоко над водой было выведено белилами:

1800 THE SHIP MIRROR

Мазали такой щедрой кистью, что все цифры и буквы как свеженькие. С последней ножки, когда писали, потекла краска да так и застыла – тонкой полоской с каплей на конце. Будто стрелка! Вниз!

– Ура! – вскричал папаша Юферс и чуть не опрокинул лодку, хотя она и была с поплавками.

– Что бы вы делали без меня? – горделиво сказал Гвоздик.

– Тише, тише, что вы… – зашептал Макарони. – Разве можно хвастаться и радоваться раньше срока! Сорвете дело…

И все притихли.

Лодку вытащили на плоский кусок суши у подножья одной из скал – подальше, чтобы не заливало. Потом по уступам и карнизам, а кое-где и по колено в воде пробрались в то место, на которое указывала от буквы "R" стрелка. Здесь, у самой воды, открылась за скальными обломками щель. Вход куда-то?

Дядюшка Юферс ринулся вперед, застрял, его с трудом вытащили обратно. Шкипер Джордж засветил фонарь, двинулся первым. Гвоздик – за ним. Потом остальные. Папаша Юферс, пыхтя и постанывая, протискивался сзади всех.

Пахнущий сыростью тесный коридор оказался коротким. Вскоре фонарь осветил стены круглого грота. Искатели сокровища заоглядывались. Они были теперь словно в большущем каменном бокале, перевернутом вверх дном. И… здесь тоже белели и темнели надписи, хотя и не так часто, как на скалах.

– Да-а… – печально сказал дядюшка Юферс. – Может, и был здесь когда-то клад. Только достался не нам…

– Но ведь мы еще не искали, – возразил Чинче.

– А где тут искать… – вздохнул опечаленный шкипер Джордж. В самом деле, стены грота были ровные, словно отесанные. Без всяких намеков на ниши или щели.

– Сами виноваты, – сумрачно объявил Беппо Макарони. – Кто же так разыскивает клады? Влезли, как в портовый кабак. Тихонько надо, и обязательно следует прочитать заклинание.

– И сразу появится бочка с золотом, – хмыкнул шкипер Джордж. – Ох ты, Вермишели… то есть Макарони.

Но остальные отнеслись к словам Беппо серьезнее. Папаша Юферс нерешительно спросил:

– А какое заклинание… господин Мак-Каррон?

– Если бы я знал! В этом-то и есть главный секрет… Но иногда надо полагаться на быструю догадку… Гвоздик, тебе ничего не приходит в голову?

– Не-а… – потерянно отозвался Гвоздик. – А что… должно прийти?

– Да все равно! Хоть считалка для игры какая-нибудь…

– Я все позабыл, – пробормотал Гвоздик и отвернулся. Взгляд его упал на короля Катикали и его начальника гвардии. Кеа-Лумули был невозмутим, а король явно расстроен. Ведь ему была обещана пятая часть сокровищ: поиски-то велись на территории его королевства (хотя его величество не скрыл, что на Акульей Челюсти он всего второй раз в жизни, а о капитане Румбе никогда не слыхал). Добавление в казну было бы совсем не лишним! Ведь королевство-то, честно говоря, совсем не богатое… Как у короля из считалки! У которого вместо дворца – домишко!

Гвоздик быстро зашевелил губами:

Жил король в своем домишке; Завелись в домишке мышки. Королевский кот хохочет, Он ловить мышей не хочет. Говорит коту король: "Ты не ту играешь роль. Тунеядец, а не кот, Вот!"

При этом "вот" полагалось ткнуть пальцем в того, кто попал под счет. Но сейчас, шевеля губами, Гвоздик ни на кого не смотрел. Взгляд его прыгал по надписям на стенах. И при последнем слове – под мысленный восклицательный знак! – глаза уперлись вот во что: