Портрет с девятью неизвестными

– Её глаза расширились, – добавил Ренар, его голос был спокойным, но в нём звучала скрытая радость. – Она начала дёргаться, пытаясь сбросить змею, но в этот момент сверху упала ещё одна.

– Она упала обратно в кресло, – продолжил Поль, его голос звучал так, будто он описывал сцену из книги. – А потом началось настоящее зрелище.

– Пять змей, – произнёс Ренар, его взгляд был отрешённым. – Все они ползали по её телу. Каждый выполнял свою задачу. Один обвился вокруг шеи и начал сдавливать. Другой пробрался внутрь…

Катрин прикрыла рот рукой, её лицо стало мертвенно-бледным. Её дыхание стало тяжёлым, как будто она сама ощущала это давление.

– Она не могла пошевелиться, – сказал Поль, его голос стал тише. – Её тело было полностью парализовано от страха. Она чувствовала всё, но не могла сопротивляться.

Ренар усмехнулся, его взгляд остановился на Катрин.

– Ты ведь видела, что осталось от неё, Катрин, – сказал он. – Видела, как её тело застыло в последнем моменте ужаса.

– И всё это – картина, – заключил Поль, его голос звучал с ледяной уверенностью. – Она знает, как разрушить человека изнутри.

Катрин не могла больше слушать. Она прикрыла уши руками, но их голоса всё равно проникали в её разум, как отравленные иглы. Слезы стояли в её глазах, но она сдерживалась. Она знала, что нельзя показать слабость. Не перед ними.

Поль чуть откинул голову назад, словно в его памяти всплыли очередные мрачные подробности. Его лицо оставалось холодным и непроницаемым, как ледяная маска. Он сделал шаг вперёд, его глаза были направлены на Катрин. Она все ещё стояла, с трудом удерживаясь на ногах, но её страх и слабость только разжигали его садистское наслаждение.

– Что касается Эмиля, – начал он, его голос звучал ровно, но с каждым словом становился всё более зловещим, – картина всегда знает, кого использовать. И она знает, как лучше всего разрушить своих жертв.

Поль продолжил, но теперь его тон стал медленным, он наслаждался каждой деталью.

– Эмиль был лёгкой целью. Как и Леон, он был переполнен страхом. Но его слабость заключалась в другом. Он слишком сильно привязался к Луизе.

Катрин судорожно вдохнула, её взгляд метался, но она не могла отвести глаз от Дюрока.

– Картина видит всё, Катрин, – произнёс он, его голос стал чуть тише, почти интимным. – Она знала, что нужно сделать. И она использовала душу одного из сторонников маркиза де Сада, запертого на холсте. Душа приняла образ Луизы.

Катрин не выдержала, её лицо исказилось от боли. Она вспомнила Эмиля, его сдержанную доброту, его растерянность. Теперь всё это приобрело новый, невыносимый смысл.

– Он увидел её во сне, – продолжил Поль, его тон стал более насыщенным, будто он рассказывал страшную сказку. – Парк, зелёная трава, лёгкий ветерок, золотистые волосы Луизы, её улыбка. Всё было так идеально, что он даже не заметил, как начал расслабляться.

Ренар, стоявший рядом, усмехнулся, но не сказал ни слова. Поль продолжил, его голос становился всё более низким и угрожающим.

– Она взяла его за руку, – произнёс он, глядя прямо в глаза Катрин. – Её взгляд был мягким, а голос – почти певучим. Она говорила ему, как ей хорошо, как всё это было так идеально.

Катрин почувствовала, как её ноги подгибаются. Её руки дрожали, а разум отказывался принимать услышанное.

– И тогда, когда она убедилась, что он полностью расслабился, – Поль сделал паузу, будто давая её воображению дорисовать картину, – она начала.

Его глаза сверкнули, и он продолжил:

– Она начала его душить. Её руки, сначала нежные, стали крепкими, словно стальные тиски. Она смотрела ему в глаза с яростью, с ненавистью. И всё это время она шептала ему: "Почему ты меня не спас?"

Катрин прикрыла рот рукой, её глаза наполнились слезами. Она не могла больше слушать, но слова Поля резали её разум, как ножи.

– На деле это был он сам, – сказал Поль, его голос был ледяным. – Под внушением картины он собственными руками сжал своё горло. Его тело в реальности отражало то, что происходило во сне.

Ренар наклонился вперёд, его взгляд был полон насмешки.

– Ты должна была видеть его лицо, Катрин, – сказал он. – Когда его нашли. Этот ужас, это осознание. Он понял, что сделал это сам, но ничего не мог изменить.

Катрин почувствовала, как комната сужается вокруг неё, а воздух становится тяжёлым, словно она сама оказалась в объятиях этого проклятия. Её дыхание стало частым, но она знала, что показать слабость сейчас – значит проиграть.

Поль сделал паузу, смакуя каждое мгновение. Его взгляд скользил по лицу Катрин, вбирая её ужас, её растерянность. Он выпрямился, обведя глазами тёмную комнату, словно сам отель был соучастником его рассказа.

– Итак, Пьер, – начал он с притворной тяжестью, его голос был глубоким, насыщенным, как колокольный звон. – Наш добрый, тщеславный хозяин.

Тело Катрин было словно заковано в ледяной панцирь. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его удары заглушали всё вокруг.

– Ты ведь видела его… – Поль сделал паузу, его слова зависли в воздухе, как невидимый капкан. – Но сомневаюсь, что ты понимаешь, как именно всё произошло.

Он сделал шаг вперёд, и его тень заполнила пространство, закрывая слабый свет лампы. Его лицо оставалось спокойным, но в его глазах читалась жестокая насмешка.

– Картина, Катрин. Всё это – она, – продолжил Поль, его голос стал более низким, почти шёпотом. – Она всегда знает, как уничтожить. И на этот раз она использовала одного из своих заточённых. Душу, которая столетиями ждала своего шанса.

Ренар, стоявший неподалёку, сдержанно усмехнулся, его глаза блестели от удовольствия.

– Душа приняла облик его отражения, – добавил Поль, его тон был ледяным. – Ты понимаешь, каково это, Катрин? Смотреть в зеркало и видеть, что там не ты.

Катрин не могла вымолвить ни слова. Её разум лихорадочно пытался переварить услышанное, но каждый новый факт обрушивался на неё, как удар молота.

– Всё началось с малого, – продолжил Поль, его голос стал мягче, почти ласковым. – Пьер был в своей комнате. Он стоял перед зеркалом, поправляя манжеты, как делал всегда.

Поль наклонился ближе, его лицо стало ещё более угрожающим.

– А потом… его отражение замешкалось. Оно запоздало за его движением. Сначала он подумал, что это игра света. Но когда он заметил, что его глаза в зеркале смотрят на него с ненавистью… он понял, что это не просто иллюзия.

Катрин била крупная дрожь.