Портрет

Что это такое – я еще не понимала, но что-то нехорошее.

– Неплоха, – наконец произнесла девушка, подойдя ближе, – но это же чистейший классицизм. Никто сейчас не покупает классику, она не модная и неинтересная.

Не раз и не два слышала я подобные заявления. Не модная. Ха! Пройдут века, и я опять буду на вершине моды, мне ли этого не знать. Все проходит. И мода меняется так же быстро, как длина юбок.

– Мне интересна, – ответил писатель, – я случайно столкнулся в Барселоне с Аланом Мерфи. Помнишь, я говорил, что учился с ним в колледже? Так вот. Он, оказывается, подпольно продает картины.

– Так это чернуха? Как ты мог сделать такую глупость?! – воскликнула девушка возмущенно. – Это выброшенные деньги на ветер!

– Это мои деньги, – с одной стороны мягко, а с другой непреклонно заявил Джордж, – и я сам буду решать, куда их тратить.

О! Мужчина показал клыки. Я перевела взгляд на красавицу. Она тут же сникла. Обняла писателя за плечи и склонила набок прелестную головку.

– Ты никогда не разбирался в живописи, – с легкой насмешкой произнесла она, меняя тему, – а я окончила Парижскую высшую школу изящных искусств. И мой папа был куратором музея д’Орсэ.

– Да-да, конечно, ты права, – легко согласился Джордж, улыбнувшись, – но, ты только посмотри… Она как живая.

– Ну и что! – фыркнула девушка. – Сфотографировал бы меня, повесил на стену и любовался бы. Я тоже была бы как живая на фотографии.

Писатель развернул красавицу к себе, с нежностью смотря ей в глаза.

– Зачем мне тебя фотографировать? Ты рядом со мной, прелестная, цветущая, энергичная. Полна жизненных сил и темперамента.

Мне опять стало нехорошо.

– Ладно, – девушка мило улыбнулась, – надеюсь, ты за нее немного заплатил?

Писатель неопределенно пожал плечами.

– Немного. Намного меньше, чем она реально стоит.

– Значит, у тебя остались деньги на Николло? Я все-таки собираюсь тебе подобрать картину. Пойдем, не хорошо опаздывать.

– Дай мне десять минут, я переоденусь, – Джордж подхватил Изи под руку и они направились к выходу, – если хочешь, можешь подняться со мной.

Девушка игриво рассмеялась.

– Ну уж нет! Я помню, чем это закончилось в прошлый раз. Придем с выставки, и я поднимусь, куда захочешь.

Голоса затихли, я уныло уставилась в окно. Предстоит одинокий пустой вечер. Сейчас, когда во мне плескалось столько энергии, я не погружалась в беспамятство, а постоянно была в сознании, и мне все время хотелось свежих впечатлений. Я, как губка, впитывала новые слова, фразы. Самолет, пылесос, компьютер, мобильник. Сначала они были непонятны, потом, постепенно обретали объем, смысл, суть. Я даже пыталась учиться читать, чего никогда еще не делала за сотни лет своего существования. На столе у писателя были разбросаны книги, газеты, журналы. Я видела буквы, запомнила несколько наименований. Но, увы, самостоятельно читать было очень трудно. Если бы кто-нибудь мне помог.

Заурчал двигатель, из-за угла дома показалась темно-серая повозка на четырех колесах и, поблескивая красными огоньками, умчалась вдаль. Я грустно осмотрела «свою» комнату. Стол, шкаф, кушетка, пушистый ковер на полу. Значит, у Джорджа есть любимая девушка? Я вспоминала, как он на нее смотрел, и мне становилось горько и тоскливо. Я не понравилась ей. Неинтересная классика, не модная и не современная. Если они завернут меня в чехол и бросят в подвал, я этого не переживу.

Вернулись они поздно. Я рассматривала звезды на небольшом кусочке неба, который был виден с моего ракурса, когда вдалеке показались фары автомобиля. Джордж даже не зашел ко мне, не пожелал спокойной ночи, как делал обычно, не сказал, какая я красавица. Я слышала неясный звон стекла в гостиной, глухой смех, топот каблучков по лестнице. Все стихло. Они поднялись на второй этаж. Конечно, я догадывалась, чем они будут заниматься, я же висела несколько лет в фойе самого лучшего борделя в Неаполе и повидала многое, но почему-то мое сегодняшнее одиночество было особенно безрадостно. Ночь тянулась и тянулась, постепенно гасли звезды, прошел небольшой дождик, я слушала, как он стучал по карнизу. Спустя время начал медленно светлеть горизонт. Море окрашивалось в розовато-серый. Наконец наступило утро.

– Привет, Лаура, – Джордж энергично вошел в кабинет.

Он выглядел, как человек, с нетерпением ожидающий встречи с любимой работой. Летние светлые брюки, рубашка-поло, влажные блестящие волосы. Какой же он красивый!

Я мысленно ответила: «Привет, Джордж», на душе стало светло и радостно. Ничего не изменилось в наших отношениях, он, как и прежде, разговаривает со мной, как и прежде смотрит со странной смесью обожания и нежности.

– Поработаем? – Джордж тепло улыбнулся, и я растаяла от его улыбки.

«Ты работай, а я посмотрю», – произнесла молча.

Джордж сел за стол и открыл ноут.

Изабелла пришла в кабинет, когда солнце скрылось за крышей дома.

– Ты давно пишешь? – сонно спросила она.

Присела на кушетку и налила кофе из кофейника. Тонкий шелк соблазнительно обрисовывал великолепную фигуру. Гладкое бедро пикантно выглянуло из-под полы распахнувшегося пеньюара.

– Несколько часов, – ответил Джордж, продолжая стучать по клавишам, – ты так крепко спала, что я не решился тебя будить.

– Куда мы повесим Николло? – девушка рассеяно обвела глазами комнату.

Она выглядела, как кошка, объевшаяся сливок: сытая, довольная, счастливая. Что-то темное и злое зашевелилось внутри меня. Внезапно так захотелось оказаться на ее месте. Сидеть на мягком диване, пить ароматный напиток, буднично и просто разговаривая с тем, кем я втайне восхищаюсь. Шутить, перебрасываться новостями, смотреть на него, словно он мой.

– Не знаю, – равнодушно бросил писатель, – может, в гостиной?

– Повесь в кабинете, она будет неплохо смотреться на месте «Лауры».

Джордж задумчиво поднял голову. Его взгляд медленно скользил по картине, задерживаясь на моем лице, теле, босых ногах. Я с упавшим сердцем мысленно умоляла: «Не снимай меня, оставь, мне так хорошо здесь».

– Нет, Изи, – произнес он, в конце концов, и покачал головой, – я не знаю, что происходит, но мне кажется, она помогает мне писать.

Изабелла удивленно уставилась на мужчину. Я, признаться, тоже была ошеломлена.

– За тот месяц, что она у меня висит, я написал больше, чем за прошлые полгода, – Джордж посмотрел на девушку и смущенно улыбнулся, – когда я на нее смотрю, мне в голову приходят такие мысли. Сам не знаю, как объяснить.

– Я начинаю ревновать, – со смешком произнесла Изабелла, откинувшись на подушки, – ты говорил – я твоя муза.

– Конечно, ты, – Джордж с улыбкой смотрел на красавицу, – но ты бываешь у меня так редко.

– Джордж, ты же знаешь. Я могу быть с тобой постоянно, – голос Изабеллы стал вкрадчивым и ласковым, – тебе стоит только захотеть.