Посадник

Н а т а л ь я. Свет ты мой, разве можно меня обидеть?

Ч е р м н ы й. Так, стало, горе у тебя?

Н а т а л ь я. Да! Горе, горе! Да что я сказала! Сама не знаю, что говорю. Неправда, нет у меня горя! Так, по глупости, плачу.

Ч е р м н ы й. Не верю, Наташа, ты проговорилась. Что у тебя на душе? Скажи мне, авось помочь можно.

Н а т а л ь я. Нет, мой родимый, нет! Никто, никто мне не поможет!

Ч е р м н ы й. Так есть же оно у тебя, горе-то! Скажи, не бойся, ты знаешь меня, я ни в чем тебе не отказываю.

Н а т а л ь я. Ни в чем, ни в чем, свет мой, никогда не отказывал ты мне! Ты уж так добр, так жалостлив ко мне,- а я-то, я-то!

Ч е р м н ы й. Не о родных же ты плачешь? Ведь ты сказала, нет у тебя родных? Да говори же, Наташа, болен ли кто? Убит ли кто? Есть у тебя кто близкий в городе?

Н а т а л ь я. Да, свет мой, прости меня - я солгала тебе - я не одна на свете; есть у меня.

Ч е р м н ы й. Ну, говори же! Кто у тебя? Отец? Мать? Брат?

Н а т а л ь я. Нет, нет, не думай, нет! Тетка есть только тетка одна - при смерти больна!

Ч е р м н ы й. Ну, выговорила наконец! В бедности она, твоя тетка?

Н а т а л ь я. В бедности, государь, да, в бедности!

Ч е р м н ы й. Что ж ты сразу не сказала? Глупая ж ты, глупая! Или не знаешь меня? (Отворяет поставец.) На, возьми, отнеси своей тетке, купи для нее все, что надо. Что хочешь в доме возьми, отнеси больной, да и сама останься с ней на ночь, тебе спокойнее на душе будет!.. Ну, что опять с тобою?

Н а т а л ь я. Государь ты мой! Дорогой мой! Ты как господь бог - как господь бог ко мне,- а я-то, я-то негодная, окаянная! Да как ты меня не убьешь, окаянную, негодную меня!

Ч е р м н ы й. С ума ты сошла, право! Уж чересчур ты совестлива! Перестань же плакать, у меня и без того голова кругом идет. Дай-ка еще вина, надо быть пободрее, сейчас гости придут. (Выпивает стопу.)

Входит посадник. А, вот уж и один! Оправься, Наташа! (К посаднику.) Здорово, Глеб Мироныч! Милости просим!

П о с а д н и к. Здравствуй, Андрей Юрьич!

Наталья подает ему чару. Спасибо, матушка. Во здравие твое, Андрей Юрьич. А сам-то что же ты?

Ч е р м н ы й. Дай мне чарку, Наташа. Во твое, Глеб Мироныч! Все благополучно в городе?

П о с а д н и к. Слава богу. Беглого того только не отыскали, словно сквозь землю провалился.

Ч е р м н ы й. Вели еще искать. Так оставить нельзя. Надо над ним пример показать.

П о с а д н и к. Уж велел. По всем домам ищут. Вот тебе ключ от монастыря, от тайного хода.

Ч е р м н ы й. Спасибо. (Вздевает ключ на пояс.) Так будет вернее. Ступай же, Наташа, ступай к своей больной, завтра увидимся.

Наталья уходит.

П о с а д н и к. Что с ней?

Ч е р м н ы й. Тетка у нее захворала, так вот и кручинится. А иной раз и так себе плачет. Чудная такая! То словно пташка поет, заливается, то вдруг плакать начнет.

П о с а д н и к. Дурь бабья. Избаловал ты ее.

Ч е р м н ы й. Нет, она не то, что другая; и не просит никогда ни о чем, скромная такая.

П о с а д н и к. А все ж не след тебе нянчиться с ней. Поискал бы себе ровни, в закон бы вступил.

Ч е р м н ы й. И сам иной раз так думаю, и сказать ей даже собирался, да посмотришь на нее - жалость берет, язык не поворотится.

П о с а д н и к. Ну, это твое дело.

Ч е р м н ы й. А где ж Василько?

П о с а д н и к. Сейчас придет. Чуть было беды не накурил, вылазку с своими затеял. Я пригрозил им.

Ч е р м н ы й. Хорошо сделал, Глеб Мироныч, а то пришлось бы их смертию казнить.

Входит Василько и кланяется молча.

Ч е р м н ы й. Здравствуй, Василько! С повинной пришел? Благодари тестя, что блажить не пустил, а то бы я вас в Волхов кинуть велел. Дружба дружбой, а дело делом. Ты знаешь, я с делом не шучу.

В а с и л ь к о. Прости нашу дурость, Андрей Юрьич!

Ч е р м н ы й. Жаль было бы тебя, а не пощадил бы. На, выпей чару, не кручинься, без дела не останешься.

Входят Вышата и Рогович.

Поклон, Бояре, вам! Что видно с валу?

В ы ш а т а

Смирно Покамест все; с моей лишь стороны Огней у них прибавилось как будто.

Р о г о в и ч С моей убавилось огней.

П о с а д н и к

Должно быть, К Словенскому концу хотят стянуться, Под Городище.

Ч е р м н ы й

Там у них стоят Владимирцы. Туда же перешли И костромцы сегодня.

В ы ш а т а

По всему Должно смекать: они готовят приступ.

Входит Жирох.

Ж и р о х Боярину Андрею бью челом! Всем по поклону! Я, никак, последний? Не осудите - путь мне дале всех!

Ч е р м н ы й Какие вести?

Ж и р о х

Все благополучно.

Ч е р м н ы й Движенья нет?

Ж и р о х

Не видно ничего, Костры зажгли на старых на местах, По-прежнему.

Ч е р м н ы й

Садитесь, государи! Во здравье вам!

Все садятся за стол.

В с е

Во здравие тебе! Пьют.

Ж и р о х Тобой, Андрей, мы, Юрьевич, из мертвых Воскрешены.

Кондратьевна с девушкой ставят блюда на стол и уходят.

Ч е р м н ы й

Простите за прислугу, Моя вся челядь на валу.

Ж и р о х

Да чья же Теперь в дому? Ведь мы уж, слава богу, Не при Фоме! Кишит, как муравейник, Весь Новгород!

П о с а д н и к

Кажися, ты на вече Был за Фому? Так отчего ж теперь Не то ты говоришь?

Ж и р о х

Был - не таюсь; Да, вижу, обманулся. Видит то И сам Фома. Когда при нем бы гридьба Держалась так, как держится теперь, Не говорил бы он о мире.

П о с а д н и к

Гридьбу Винить грешно. То не она, а он Отходную нам затянул.

Р о г о в и ч

На ком Прорухи не бывает, Глеб Мироныч! А благо то, что подняли вы нас С Андреем Юрьичем.

В ы ш а т а

До псковичей Продержимся, даст бог!

Ж и р о х

Я ж говорю: Мы и без них продержимся. Ведь каждый Десятерых стал стоить, словно рубль, В рост пущенный.

П о с а д н и к

Ты в росте знаешь толк.

Жи р о х Куда уж мне! Лишь не нажить долгов бы! Ни у кого в долгу мне оставаться Не по сердцу.