Посетитель

— Ты все пишешь от руки?

— Не от ноги же. Главное — писать. А чем, рукой или ногой, — кого это интересует?

Джо взял себе пива из холодильника и сел рядом с ним.

— Хочешь ко мне переехать?

— И жить, слушая твое сварливое бормотание? — Джо улыбнулся. — Я уж лучше останусь со своим вышедшим из-под контроля тинейджером.

— К тому же в этом деле замешана еще и прелестная француженка. Кстати, ты воспользовался моим советом?

— Да. И дела пошли лучше. А потом, вчера вечером, она вдруг сорвалась и сбежала с ужина в ресторане.

— Это гормоны. Они до безумия довести могут. И каждый…

Кухонная дверь с грохотом распахнулась у них за спиной, и раздались тяжелые шаги. Джо и Ник обернулись. Перед ними стоял Бобби с букетиком дешевых цветов в руке. Он нахмурился, потом выглянул в сад и спросил, едва кивнув Джо:

— А мама тут?

— Пошла в магазин. Пива хочешь?

— Нет, спасибо. Мама просила меня починить дверь в спальне, там что-то сломалось…

— Я уже починил.

— Когда же ты успел?

— После обеда. Она уже которую неделю ко мне с этим пристает.

— Потому-то я и приехал.

— Ты ж был здесь на уик-энде, почему тогда этим не занялся?

— Это ты должен был… — Бобби бросил взгляд в сторону Джо и осекся. — Поеду, проведаю ребят, раз уж я с работы выбрался. А это для мамы. — Он покрутил в руке букет. — Я возле раковины цветы оставлю.

На следующее утро Джо выехал на работу пораньше, чтобы приготовить свои костюмы, которые должны были забрать в химчистку — оттуда приезжали три раза в неделю. Он уже подходил к своему столу, когда зазвонил его телефон.

— Это Джулио. Видел в газете твою фамилию.

— Ну и?..

— Стыд и срам!

— В чем заключаются стыд и срам?

— Ну, все это внимание…

— Какое внимание?

— Они что, не могут оставить тебя в покое?

— Кто?

— СМИ!

— Пап, я не разговаривал ни с одним журналистом. Они просто делают свое дело. А я для них — человек, связанный с расследованием некоторых громких дел. Если они что-то про это придумали, я тут ни при чем.

— Я о чем беспокоюсь — ты опять попал в центр внимания, снова все пережевывают то, что произошло с тобой, Анной и Шоном. А тебе бы следовало подумать о том, как это отражается на семье всякий раз, когда ты выставляешься.

— Опять двадцать пять! Я нигде не выставляюсь, черт меня подери! Я возглавляю расследование. А это происходит совсем не так, как ты полагаешь: мол, я услыхал про пару-тройку убийств и про то, какое внимание им уделяют СМИ, и заявил начальству: «Немедленно назначьте меня расследовать это дело!»

— Да я просто говорю…

— Ты все понял неправильно. Ты не в состоянии контролировать весь мир, понимаешь?

— Но я… беспокоюсь…

— Ладно, мне надо бежать.

Джо положил трубку и пошел к кофейному автомату. От аппарата разило прокисшим молоком и горелым кофе. На всех его поверхностях красовались круги от чашек, на полу была рассыпана кофейная гуща.

— Внимание всем! — крикнул он. — Тут давно пора прибрать! Да и вообще — не устраивать здесь помойку! Почему Рути должна за вас горбатиться? Это, кстати, совсем не ее дело.

— Спасибо, Джо! — отозвалась ресепшионистка Рути из-за своего стола.

Джо схватил бумажное полотенце и принялся оттирать пятна на автомате.

— Лаккези! — заорал Мартинес. — Твой проклятый телефон звонит!

Джо швырнул полотенце в мусорную корзину и подошел к столу.

— Детектив Лаккези? Это Престон Блейк.

Джо не понял сначала, то ли телефонная линия фонит, то ли сипит голос Блейка.

— О, привет…

— Ты — гребаный засранец!

— Простите, мистер Блейк?.. — Джо присел.

— Ты — безмозглый сукин сын! — Блейк всхлипнул.

Джо посмотрел по сторонам, но никто в его сторону не обернулся. Тут завибрировал его мобильник, лежавший на столе. Это звонил Дэнни.

— Мистер Блейк, подождите минутку, ладно? — Джо нажал на кнопку приема.

— Это Дэнни. Я еду в контору. Ты сегодня видел «Пост»? Не принимай звонков от Престона Блейка, пока не прочтешь статью на первой полосе.

— Что за черт? Но в любом случае он у меня на проводе.

— Ну и дела! Возьми газету у Мартинеса — у него есть. Пресса обозвала Блейка «единственным, кому удалось удрать». Интересно, как они пронюхали?

— Откуда мне знать?! — Джо подошел к столу Мартинеса, не выпуская из рук мобильник, и взял газету. — Вот дерьмо! Мы с тобой единственные, кто знал об этом. И всего несколько человек знали, что мы у него были: Ренчер, Мартинес, я, ты, Руфо.

— Ты не можешь просто повесить трубку? Потом скажешь, что связь сама прервалась…

— Да неплохо было бы…

— Или скажи, что слышишь, как ему кто-то звонит в дверь.

Джо засмеялся:

— Нет. Я сделаю кое-что получше…

— Что? Переключишь его на Руфо?

— Что-то в этом роде. Ладно, пока.

— Позвони мне потом.

Джо положил мобильник и снова взял трубку своего телефона:

— Прошу прощения, мистер Блейк. Дайте мне сперва прочитать эту статью, а потом продолжим, хорошо?

— Я сэкономлю вам время. Вот что там сказано: «Перед вами Престон Блейк в более благополучный период своей жизни…» Дальше идет фото улыбающегося Блейка. «…До того, как он стал жертвой нападения Посетителя и единственным, кому повезло выжить после чудовищного избиения». И далее: «Престон Блейк вел уединенную жизнь затворника в своем роскошном доме из красного песчаника в Бруклин-Хайтсе, где на него произошло страшное нападение полгода назад». Так, это пропустим, а вот еще: «Неизвестно, сколько длились истязания, которым его подверг Посетитель, и насколько серьезные увечья он ему нанес, но мистера Блейка уже посетил детектив Джо Лаккези из управления полиции Северного Манхэттена с целью заручиться содействием Блейка в расследовании этих преступлений. Детектив Джо Лаккези снова находится в центре внимания…» А потом идет кусок про твои собственные несчастья и страдания. Я тебе здорово сочувствую, и твоей жене, и сыну, но я все равно просто в ярости! Ты предал меня, выставил на всеобщее обозрение!

— Мистер Блейк, я вам тоже очень сочувствую. Правда, очень сочувствую. И я не имею никакого отношения к этой статье. Я дал вам слово, что буду уважать ваши желания на протяжении всего расследования. Может быть, вы хотите, чтобы мы установили охрану у вашего дома? Может, тогда вы будете чувствовать себя в большей безопасности?

— Нет! — Он помолчал. — Я не принимаю визитеров. Я месяцами сижу один, взаперти и совершенно счастлив. И вот появляешься ты, и начинаются эти журналистские дела. Ко мне лезет в душу вся эта газетная сволота!