Посевы бури. Повесть о Яне Райнисе

«Ах ты, старая лиса, — подосадовал Волков, — опять ушел от прямого ответа! Что ты будешь с ним делать?»

— Я охотно подзаймусь тактическими упражнениями, ваше превосходительство. — Волков непреднамеренно собезьянничал неуловимо-наглую интонацию Петра Николаевича Дурново. — Но в данный момент меня привлекает менее широкий оперативный простор — город.

— Городской план, Юний Сергеевич, — проницательно усмехнулся Пашков, — у нас, разумеется, наличествует. Только что с того? Я ведь уже просил вас однажды избавить меня от подробностей, в которых никак не могу считать себя компетентным.

— Простите, что докучаю вам, — Волков в тихой ярости закусил губу, — но генерал уведомил меня, что распорядился раздать войскам боевые патроны. — Он затаил дыхание.

Пашков с равнодушной приветливостью ждал продолжения.

— Но полиция все еще неукоснительно следует вашим инструкциям, Михаил Алексеевич, — полковник ожесточенно разминал пальцы, — современным условиям, простите, не отвечающим.

— Разве я давал какие-то особые инструкции? Не припомню.

— Еще раз извините, ваше превосходительство, — бледный от гнева Волков вцепился в подлокотники, — но в тот день, когда случайным выстрелом был убит рабочий Тупен, вы достаточно определенно выразили свое неудовольствие, что было расценено как…

— Я не библейский пророк, — губернатор возвысился над столом, — и мои слова не нуждаются в талмудических комментариях. Что же касается инструкций полиции, то повторяю, Юний Сергеевич, что не давал их ни в какой форме. Да-с! Повторяю и вновь готов повторить, что не одобряю безответственной стрельбы, после которой следуют антиправительственные манифестации с красными флагами. Надо, господин полковник, накипь снимать своевременно, тогда и кипяток не побежит через край. Найдите закоперщиков, упрячьте за решетку главных смутьянов, и тогда не токмо войск, но и полиции не понадобится. Стадо без вожаков разбредется. Но ведь так не делается! Напротив, какой-нибудь трусливый недоумок палит в толпу! Я устал повторять одно и то же…

— На сей раз мы своевременно предупреждены о готовящейся демонстрации, превосходящей, возможно, по своим масштабам и организации памятные беспорядки в столице. — Волков дал губернатору время осмыслить неприкрытую угрозу. — Надобно достойно ответить, — тихо и со значением досказал он.

— Срочно свяжитесь с Петербургом, Юний Сергеевич.

— Уже сделано. Рекомендовано подавить всеми возможными средствами.

— Каких же особых инструкций ожидают тогда от меня?

— Главное — не допустить чернь к центру.

— Маршрут известен?

— Не в подробностях. — Ощущая собственное бессилие и мучась сознанием, что Пашков в который раз обвел его вокруг пальца, Юний Сергеевич тоже неторопливо поднялся и подошел к губернатору вплотную. — У нас не Санкт-Петербург, ваше превосходительство, — произнес он скорее просительным, нежели угрожающим тоном. — Войск недостаточно, и они не слишком надежны. Полиция тоже не ощущает должной уверенности. Если вы самолично не призовете дать смутьянам достойный урок, я не поручусь за исход нынешнего дня. Прошу вас, Михаил Алексеевич, умоляю!

— Незачем просить меня, дражайший Юний Сергеевич, незачем. Двух мнений быть не может. Я не то что соглашаюсь на решительные действия, но даже прямо требую их от вас, от армии и полиции. Это наш долг! Пусть войска покидают казармы и занимают позиции, а полиция перекрывает ключевые улицы! Что за вопрос?

— Как? — Волков совершенно запутался. «Рейнеке-Лису», как он прозвал губернатора, оказалось уже недостаточным оставить в дураках его, мальчика для битья. Нет, теперь превосходительству самому было угодно разыгрывать роль рыжего на манеже.

— Вы еще чего-то ждете от меня, Юний Сергеевич? — участливо осведомился Пашков.

— Михаил Алексеевич, отец родной! — Полковник только что не плакал.

— Что за неуместная мелодрама, господин полковник? — рассердился Пашков.

— Распорядитесь, ваше превосходительство, как следует пугнуть чернь!

— Я протелефонирую начальнику гарнизона и поинтересуюсь его мнением, — с нотками нетерпения в голосе перебил Пашков. — Если он своей властью распорядится выкатить на улицы пушки — господь ему судья. Мне подобного приказа никто не отдавал, и я в свою очередь воздержусь от такой крайности. Прошу ясно меня понять, господин полковник. — Он задохнулся на миг. — Если беспорядки приобретут опасный характер, стрелять необходимо! Вы слушаете меня? Не-об-хо-димо! Сперва, конечно, надлежит дать предупредительный залп. Сами события покажут, насколько оправданным будет применение оружия. Вы понимаете? Но во избежание кровопролития и ради предотвращения еще более серьезного развития беспорядков приказ открыть огонь не может быть отдан заранее. Не могу-с выдать индульгенцию к бессмысленному убийству. А посему господ полицмейстеров, приставов и военное командование попрошу держать меня в курсе событий. В случае крайней необходимости я не токмо дозволю, но прямо потребую применить оружие.

— Это прекрасно, ваше превосходительство, однако почти невыполнимо. Вы не сможете быть во всех местах одновременно, а порой секунды решают успех дела.

— Телефонные аппараты установлены в каждой части, Юний Сергеевич, так что будем сохранять выдержку и хладнокровие. Лучше постарайтесь, пока есть еще время, обезглавить демонстрацию. Арестуйте побольше вожаков. Потом, когда напряжение схлынет, мы выпустим их с извинениями, если, конечно, не сможем привлечь к суду.

— Сожалею, но подобная мера едва ли возможна в нынешней-то ситуации. Рабочие настороже и спешно вооружаются. Ни на заводах, ни в слободках уже не удастся провести аресты беспрепятственно.

— Вот как? Ну, тогда полагаюсь на ваше компетентное мнение, Юний Сергеевич, вам виднее. — Пашков развел руками: — Вам виднее…

Когда за полковником сомкнулись дверные створки, Михаил Алексеевич приблизился к аппарату, покрутил ручку и попросил барышню вызвать его превосходительство генерала фон Папена.

— Генерал объезжает войска! — отрапортовал адъютант. — У аппарата штабс-капитан Пенкин.

— Вот как? — Губернатор опять пожевал губами. Старческая эта привычка была верным предвестьем очередного приступа. — Разве части уже выведены из казарм? — Левой свободной рукой он начал медленно вкруговую массировать бок.

— Точно так, ваше превосходительство! — весело ответил молодой штабс-капитан. — С самым рассветом.

— И пушки?

— Уже на набережной, ваше превосходительство!

— А я, губернатор, не в курсе. — Михаил Алексеевич болезненно сморщился. — У вас все по-военному: раз, раз, и готово!.. Следовало бы поставить в известность, голубчик.

— Виноват, ваше превосходительство! По-видимому, генерал не желал беспокоить вас ночью.

— А что, скажите, голубчик, пушки — это обязательно? Чай, не во времена Иоанна Грозного живем, чтобы свои же города артиллерией воевать. — По мере того как усиливалась сосущая резь в печени, тон Пашкова становился все более нерешительным, почти робким. — Когда сам-то ожидается?

— Не ранее полудня, ваше превосходительство… Если дело спешное, можно послать дежурного офицера.

— Чего уж теперь, братец, посылать, когда все сделано, — проворчал губернатор. — Не увозить же орудия… М-да, поторопились вы, господа, явно поторопились. — Он повернулся к городскому плану на боковой стене и зорко прищурился.

— Подробно доложить обстановку сможет лишь сам господин командующий, — после некоторой паузы ответствовал штабс-капитан. — Могу лишь заверить ваше превосходительство в том, что все ключевые артерии города контролируются войсками и полицией. Охрана мостов и железных дорог возложена на унтер-офицерский батальон. — И добавил успокоительно: — Смею уверить, что подходы к Замку закрыты наглухо.