Посейдон

Обмерла? Нет. Обмереть — это когда ты, экспериментируя с автозагаром, забываешь о ступнях и они смотрятся, будто ты носки одела под шлепки с сарафаном.

Сбита с толку? О да. Именно так. Сбита с толку, что после того, как я на него наорала — да, да, теперь я помню, как кричала на него, — он все же нес меня на руках к медпункту и оставался рядом, пока не прибыла помощь. Ах да, он еще держал меня за руку и сидел рядом со мной.

Я зарываюсь лицом в свои ладони, представляя, как близка я была к тому, чтобы пойти в школу, даже не зная всего этого. Как я была близка к тому, чтобы подойти к Галену и сказать ему засунуть свое "покалывание" туда, где витали мысли всех девчонок с момента его появления. Я тяжело вздыхаю в свои руки.

— Я больше никогда не смогу с ним встретится, — проговариваю я мысли вслух.

К несчастью, мама решает, что я обращаюсь к ней.

— Почему? Он порвал с тобой?— она присаживается рядом со мной, убирая мои руки от лица. — Это из-за того, что ты отказалась с ним переспать?

— Мам! — я срываюсь на хриплый крик. — Нет!

Она убирает руку.

— Ты что хочешь сказать, что уже переспала с ним? — у нее дрожат губы.

Нет — этого просто быть не может.

— Мам, говорю же тебе, мы не встречаемся!

Переходить на крик — плохая идея. Пульс так и стучит у меня в висках.

— Вы даже не встречаетесь и ты с ним переспала? — всплескивает она руками. И вот-вот расплачется.

Одна Миссисипи... Две Миссисипи... Она что, серьезно?...Три Миссисипи... четыре Миссисипи... Клянусь, я готова уйти из дома... Пять Миссисипи... шесть Миссисипи... Могу даже пойти и переспать с ним, если меня все равно и так в этом обвиняют... Семь Миссисипи... восемь Миссисипи... Боже ты мой, я и правда только что так подумала?.... Девять Миссисипи... десять Миссисипи.... Поговорить с мамой — сейчас же.

Я стараюсь говорить как можно вежливее:

— Мам, я никогда не спала с Галеном. Не учитывая того случая, когда я лежала без сознания, а он сидел рядом со мной в медпункте. И мы не встречаемся. Мы никогда не встречались. Поэтому и устраивать сцены расставания со мной ему незачем. Я что-нибудь пропустила?

— Тогда о чем вы там спорили в холле?

— А я и не помню. Все, что я знаю, — я была очень зла на него. Поверь мне, я разберусь. Но сейчас я опаздываю в школу, — я встаю со стула и тянусь за рюкзаком. Отлынивать — это даже глупее, чем кричать. О Господи, моя голова, да отвались ты уже наконец!

—Так ты не помнишь, о чем вы говорили? Тебе точно нужно остаться дома и отдохнуть как следует. Эмма? Эмма, не смей уходить вот так от меня, юная леди!

Она не последовала за мной, а это значит — разговор окончен.

* * *

Я заезжаю на свое место на парковке и проверяю макияж в зеркале заднего вида. Да, светлый тональный крем скрывает мой румянец с тем же успехом, что и увеличительное стекло. Думаю, будет только хуже, если я наткнусь на Галена. Делая глубокий вдох, я открываю дверь машины одновременно со звонком на урок.

Кабинет администрации пахнет свежей краской, бумагой и кофе. Я записываю свое имя в список опоздавших без причины и просто жду своей очереди. Миссис Поинтдекстер, милая старушка, что проработала здесь с тех самых пор, как еще была молоденькой девчонкой, достает блокнот из ящика и что-то записывает. Ее с легкостью можно узнать на всех фотографиях по прическе, — она все еще начесывает свои белые волосы в высокий улей, заливая их таким количеством лака для волос, что могла бы с легкостью попасть во внимание общества защиты природы. Ах да, и ее декольте может позавидовать любое платье для выпускного.

— Мы так рады что вам уже лучше, мисс Макинтош. Но, все же, шишка на лбу у вас приличная, — говорит она своим тонким, практически детским, голоском.

Так как шишки на лбу у меня нет, мне становится слегка обидно, но я решаю не обращать на это никакого внимания.

— Спасибо, миссис Поинтдекстер. Выглядит намного хуже, чем на самом деле. Просто слегка побаливает.

— Ну да, двери досталось куда больше, — доносится сзади. Гален записывает свое имя под моим в списке опоздавших. Когда он задевает меня рукой, я чувствую, как у меня закипает кровь.

Я поворачиваюсь к нему. Да, мои мечты и близко не стояли. Длинные черные ресницы, безупречная оливковая кожа, массивная челюсть, как у итальянской модели, губы, — сплошные достоинства. Расслабься. Он просто смеется над тобой. Я скрещиваю руки и задираю подбородок.

— Ну да, тебе ли не знать.

Он ухмыляется, стягивает мой рюкзак и выходит за двери. Дверь закрывается, и я пытаюсь игнорировать волну его запаха, переводя взгляд на миссис Поинтдекстер, — она хихикает, пожимает плечами и делает вид, что перебирает какие-то документы. Намек красноречивее некуда: может, он и твоя головная боль, но какая же замечательная. Гален что, очаровал здесь весь персонал до беспамятства? Если бы он вздумал трусить карманные деньги на обед со школьников, они бы также хихикали? Я рычу сквозь стиснутые зубы и выхожу из кабинета.

Гален ждет меня за дверью и я практически врезаюсь в него. Он посмеиваясь, подхватывая меня за руку.

— Мне кажется, это входит у тебя в привычку.

После того, как я твердо стою на ногах, — ну, не без помощи Галена, — я тыкаю пальцем ему в грудь, отталкивая к стене, от чего он лыбится еще шире.

— Ты... меня... раздражаешь... — говорю ему я.

— Да я заметил. Исправлюсь.

— Может, для начала, вернешь мне мой рюкзак?

— Нет.

— Нет?

— Так и есть — нет. Я понесу его. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Ну и оспорить это я не могу, не так ли? — я пытаюсь достать рюкзак, но он поворачивается и блокирует меня.

— Гален, я не хочу, чтобы ты его нес. Давай заканчивать это. Я на урок опаздываю.

— Помнишь, что я вообще-то тоже на него опаздываю?

Ох, ну да. Я позволила ему отвлечь меня от моей основной задачи.

— Вообще-то, мне нужно вернуться в канцелярию.

— Без проблем. Я подожду тебе здесь и затем проведу на занятия.

Я гордо задираю нос.

— В том-то и дело. Я меняю расписание занятий. Мы не будем больше в одном классе, так что тебе стоит идти. Ты конкретно нарушаешь правило "нумеро уно".

Он скрещивает руки.

— Зачем ты собралась менять расписание? Из-за меня?

— Нет

— Лгунья.

— Вроде того.

— Эмма...

— Слушай, не хочу, чтобы ты принимал это на свой счет. Но просто...со мной все время происходит что-то плохое, когда я рядом с тобой.

Он поднимает бровь.

— Ты уверена, что дело во мне? Знаешь, с моего ракурса выглядело, что виной всему твои вьетнамки.

— О чем вообще мы спорили? Мы же спорили, верно?

— Ты... ты не помнишь?