Пошаговая стратегия
Шрифт:
Сопровождавший Виноградову караульный быстрым, отработанным движением снял с нее наручники. Офицер скомандовал:
– Раздевайся!
Виноградова удивилась:
– Что?
Офицер спокойно повторил:
– Я сказал, раздевайся! Обыск и личный досмотр обязательны!
– Но тут мужчины!
Офицер с передником гаркнул:
– Тебе помочь! А ну скидывай тряпье шлюха!
Виноградова дрогнула, она вспомнила, что да при помещении в тюрьму личный досмотр обязателен и стала снимать одежду. Женщины принимали её и тщательно прощупывали каждый шов. Оставшись в одних трусиках, Винаградова засмущалась, но офицер гаркнул:
– И трусы снимай стерва! Обыск будет полный!
Оставшись перед нескольким мужчина совершено нагой(приведший её конвой стоял на месте, готовый в любой момент вступить в бой), девчонка смутилась и попробовала прикрыть руками.
Ту её крепко врезали дубинкой по ягодицам:
– Руки по швам сука!
Виноградова прохрипела, но стерпела. Когда ее одежду завершили прощупывать, а сапоги распороли, офицер скомандовал:
– А теперь проверьте ей саму!
Женщины-тюремщицы начали с головы. Они пальцами в перчатках растрепали прическу, затем заглянули в уши, даже использовали какую трубочку с фонариком. Уши оттягивали несколько раз, сгибая и разгибали. Затем посмотрели в ноздри:
– Покашляйте, пожалуйста! Вот так, сильнее!
Нос девчонке размяли. После чего последовал осмотр рта. Это было совсем неприятно, грубые руки давили язык, то и дело оттягивали его, затем дергали сильнее, даже чуть не оторвали.
Офицер подал голос:
– Тщательнее надо! Она может быть шпионкой!
Тюремщицы стали давить пальцами на зубы, проверяя нет пломб, в которых могла быть сокрыта важная информация. Виноградова чувствовала себя униженной и оплеванной её героя СССР обыскивали как шлюху, не пропуская ничего. Затем женские руки в перчатках принялись ощупывать голую грудь девушки. Они ей мяли, щупали буквально каждый миллиметр, просвечивали фонариком. Груди девчонки и предательски набухли, а тюремщицы давили все сильнее, после прохрипели:
– Нет! Тут она чистая!
Далее обследовали пупок и пальцы рук. Пупок оттягивали, тоже крутили, после чего да прокололи иглой. Не менее тщательно обследовали пальцы рук.
– А теперь гинекологический обыск!
– Приказал офицер.
Тюремщицы приказали:
– Наклонитесь
и раздвиньте ноги, пожалуйста!Далее последовало самое унизительное, когда рука тюремщицы в перчатке, довольно грубо вошла в лоно девушки. Виноградова застонала от боли и унижения. А рука жестко колупалась в пещере, где женщина хранит самое ценное свое сокровище, от чего было и больно, и щекотно. Девушка несколько дергалась, а офицер ехидно бурчал:
– Проверьте её как можно тщательнее! Ведь именно в интимных местах шпионки обычно и прячут документы, а ведь порой достаточно и маленькой записочки, чтобы узнать важную информацию.
Одну тюремщицу сменила другая, после чего обыск стал еще болезненнее и грубее. Виноградова поняла, что её просто хотят унизить, превратив обыск пытку.
Осмотр заднего прохода был не менее грубым, да еще использовалась кишка, и большая клизма. Видимо летчицу и в самом деле подозревали всерьез. После этого проверка пальцев, ног и ступней казалась мелочью.
На этом впрочем, не кончилось, офицер приказал:
– Теперь на рентген желудка! Мало что она могла проглотить!
Ну, это не так уж и больно. Здесь присутствовал врач, он все тщательно просвечивал, даже сердце и легкие. Наконец дал отмашку:
– Она чистая и совершено здоровая!
Офицер сердито буркнул:
– Жаль мы ее все равно расстреляем! Впрочем, пускай пока на рояле поиграет!
Летчица, оглушенная унижением, шагала покорно как автомат. Виноградовой вымазали руки краской и тщательно выдавили на бумагу. Затем последовали всякие измерения, фотографирование в профиль, в анфас. Довольно долго заставили стоять нагой, переписывая все приметы, шрамы и родинки на теле. После чего её сполоснули в холодном душе, что впрочем, привычно в СССР не только для заключенных их выдали тюремную робу.
– На одевайся стерва!
Роба была фактически рубищем, шитым из мешковины и вышитым тюремным номером. Обуви девушке не дали, видимо сочтя её для врагов народа излишней роскошью, и так едва прикрытую повели в камеру.
Только что прошли массовые аресты, тюрьма была переполнена и гудела. Ведьмакову бросили в тесную клетку, где уже находилось более сотни женщин в основном молодых девчат из числа военных и обслуги. Когда летчицу ввели в камеру, она не могла сделать и шагу, узница загромоздили весь пол. В камере было очень темно, окно забили досками, душно и сильно воняло, видимо давно не выносили парашу.
Девушки были полуголые, а некоторые вообще нагие, забрали одежду. Несколько из них бредили и просили пить. Виноградова остановилась спросив:
– Я не могу сделать и шагу! Куда мне идти!
– Где привели там и стой!
– Приказала из темноты, наверное старшая по камере.
– Тут нам места нету.
Ведьмакова понимая, что это глупо, все же спросила:
<