Послание к коринфянам

– Эмм...
– господин феодал корпорации, укушенный цербером коррекционной школы, ошеломленно встряхивает головой.
– Да. Действительно. Извините, Алваро. Просто от вас я такого творения не ожидал. Считайте это комплиментом, что ли?.. Договорились, да?
– Из левого глаза льются потоки страдания, раскаяния и жажды немедленного прощения. Правого не видно за челкой. К-комедианты...

– Если только комплиментом, гос...
– о нет, сейчас начнется же.
– Франческо.
– Называть господина феодала по имени по-прежнему неловко. Феодал же кивает, поощряя достижение. Зачем ему это нужно?..
– И каких же простых вещей я не заметил?

– Алваро, вот смотрите. Сначала папское государство, а если точнее, полководец церкви, попробовал съесть все вокруг, да? Силой. И достаточно неплохо это получалось. Так прошло несколько лет, потом папа умер - и в результате ненавистное вам чудовище потерпело полное поражение на политическом фронте... В то время считалось, что силой обстоятельств, но, в принципе это бы случилось рано или поздно - идея церковного государства была совершенно бесперспективной, что у вас опять-таки не отражено, а ведь это была настоящая большая ошибка, пожалуй, единственная. Но нам сейчас важно не это. Негодяй, убийца и мясник низвергнут. Алваро, скажите, а что думали об этом завоеванные им города? Это ведь очень хорошо известно.

Алваро под грозным взглядом цербера укладывается, как велено докторами, на живот, проводит пальцем по сенсорному дисплею. Он лежит, а гости стоят, хотя в комнате есть два кресла. Вот вечно они ухитряются так расположиться, что думаешь не о деле, а о всякой ерунде. И... кажется, один из гостей не только задал вопрос, но и рассказал кое-что интересное о себе. А обдумать времени нет.

– Примерно то, что возопит половина Флориды и вообще страны.

– М-м... не думаю, что половина Флориды и вообще страны будет готова ради этого воевать, так что с интенсивностью вы ошиблись.

– За кого здесь только не воевали, - усмехается Алваро.
– Это не значит, что они были приличными людьми.

– Здесь воюют те, у кого нет иного выхода, - сказал цербер. Причины отсутствия выхода он объяснять не станет. Скажет, что Алваро не маленький и видел достаточно.

– Ага, как же. Амнистию кто угодно может получить, а у нас же дефицит рабочей силы, как говорят нам по телевидению. Здесь воюют...
– Юноша вспоминает ровесников, которых видел на базе. Смешно, год назад будущие бойцы "Черных Бригад" казались героями. Борцами за свободу. Настоящими людьми, в отличие от него самого, от городской тряпки. Очень многое просто не замечалось.
– А города... ну да, они восставали. Вы правда думаете, что из-за доброты и порядочности... временного правителя?

– Нет. Нет, Алваро, нет. Подумайте. Подумайте, почему потом готовы были драться за одно имя, а несколько лет спустя так охотно подписывали соглашения с Галлией, бывшим смертельным врагом. Под честное слово негодяя, убийцы и мясника. Который их сначала брал с боя.

– Потому что выгодно. Уменьшить налоги, показательно повесить пару притеснителей. Голову посреди площади поставить - а сначала приказ дать всех напугать. Ура, добрый правитель!

– Не желаете видеть. Что из вышеперечисленного не делали другие? Да тот же Его Святейшество Юлий?

– Не убирали с дороги всех подряд. И не врали на каждом шагу.

– Не убирали? Молодой человек, вы заставляете меня поверить, что вы просто не читали ни единого источника... А если читали, вам должно быть стыдно.

– Почему я обязан верить всем этим источникам? Они точно так же трактуют события. Такая красивая картинка - герой, провозвестник объединения Европы, и коварные враги. Даже для пропаганды слишком глупо.

– Первоисточники, молодой человек. Первоисточники.

– Это кто именно?

– Я о современниках. И не о том, как они кого оценивали, но о том, что они описывали. О фактах.

– Я этих фактов набрал куда больше, чем хотел.
– Школьная зарубежная история, описывавшая все это на страничку в хвалебных словах, нравилась Алваро куда больше. Ну да, красиво, объединители полуострова... Жалко, что тему нельзя было выбирать самому.
– Да одной осады Фаэнцы хватит, чтобы все понять.

– Да, вы выбрали практически идеальный пример. Его хватит, чтобы все понять. И что же вы поняли?

– Что вашего героя-объединителя ничего, кроме выпендрежа... простите, славы никогда не интересовало. И делал он ее из чего угодно, по любой цене. Одни красивые жесты. Два раза можно было легко взять город - и что? Вот перебежчик к нему пришел, предложил открыть тайный ход - так что он? Из крутизны своей советом не воспользовался, перебежчика повесил. А что люди в городе голодают, ну разве сиятельные герцоги их считают?

– Алваро, - Рауль уже открыто смеется, - это была единственная осада того времени, о которой вы читали?

– Нет.
– Не надо считать меня бестолочью, господин директор школы.
– О других осадах и штурмах, в том числе под командованием того же самого господина Корво, я тоже читал.
– И местами это было весьма неприятно. Слишком легко себе представить.
– Форли, Капуя, Пергола...
– улыбается Алваро. Собственное объяснение господина Корво, дескать, он не желал резни и разграбления города, было бы безупречно, если бы прочие города, которые не собирались сдаваться, не брали приступом без особой деликатности.

– А об осадах и штурмах... под другим командованием? За вычетом двух или трех фамилий?

– Заставить город сдаться - значит, сэкономить свою армию, вот и все.
– То ли и впрямь такие наивные люди, то ли издеваются.

– Алваро, вы помните, как тогда обычно при осадах поступали с людьми, пытавшимися покинуть осажденный город?

Ну да, тех, кто уходил из Фаэнцы, по приказу господина объединителя кормили и отпускали на все четыре стороны. Потом, когда город был взят, позволили вернуться. Имущество вообще не тронули, то, что бомбардировка не попортила. Контрибуцию не взыскивали. Только власть сменили.

– Да у нас тут одна сволочь, Пелаэс звали, вообще компенсации за разрушенное выплачивала!
– Этот разговор невозможно вести, когда лежишь и выворачиваешь голову, чтобы увидеть обоих собеседников.

И вообще невозможно вести. Извергов не переспоришь. У них безупречная складная картинка. Им никогда не приходилось сидеть под непрерывным обстрелом, думая только об одном: скорее бы кончилось. Неважно, чья возьмет. Лишь бы стрелять перестали. Им никогда не приходилось чинить поломанное, таскать с улицы обломки чьей-то мебели - на дрова, и надеяться, что власть уже установилась, что стрелять больше не будут. Надеяться и заклеивать свежевымытые окна крест-накрест.