Посланница Богов

После завтрака Ярослав раздал всем рабочие задания. Малышня отправилась со мной на сбор трав для будущих чаёв, а взрослым предстояло трудиться на заготовке корма для коров. Сейчас был сенокос в самом разгаре. Необходимо было ворошить сено, чтобы оно равномерно сохло и не прело. Этим предстояло заняться девчонкам. Парни же, должны были грузить уже утрамбованные тюки на телеги. И пользу принесут, и подкачаются заодно.

Все были жутко недовольны тем, что им предстояло работать, но деваться было некуда. Есть-то хочется. Кстати, кормили у нас отменно. Вся молочка с местного завода. Сыры из цельного высококачественного молока, без химических примесей и сомнительных порошков, йогурты, творог, сметана, масло. Овощи, фрукты, ягоды и грибы тоже местные. Кстати, лесные дары мне нередко сама кикимора приносила. Ягоды крупные, сочные из самых непроходимых мест. Грибочки, все как на подбор.

В Сосновке было не принято готовить мясные и рыбные блюда. Мы были против убийства животных, да и вера наша этого не одобряла. Мы уже не раз сталкивались с ошибочным осуждением, связанным с язычеством. Мол, мы молимся странным Богам и приносим им жертвы. Дремучие, страшные люди.

Я уже устала всем объяснять, что наши Боги не приемлют кровавых жертв. Это заблуждение. Язычество – это не жестокость и мракобесие. По крайней мере, относительно славянских традиций. Мы благодарим Богов. Не просим, не трясёмся перед ними в страхе, а идём рука об руку. Наша вера – это красота и щедрость природы. Мы кланяемся земле в благодарность, что она нас кормит. Макошь – наша матушка. Поём хвальбы солнышку. Что в этом плохого или постыдного? Богам мы подносим дары – требы, куда входят только: каша, хлеб, яйца, молочные продукты, фрукты, овощи и цветы.

Славянская вера и её Боги против любого убийства. И только Моране приносили в жертву животных и то не повсеместно. Например, в года великих эпидемий.

Обычно же, даже Богине смерти несли в подношение каши, хлеб, вино да букеты сухих цветов.

Иногда наши постояльцы жаловались, конечно, на отсутствие мяса в рационе, но бывало это нечасто, так как столы и без того были изобильны и разнообразны: крем-супы, запеканки, вареники, пироги. Наши повара готовили великолепно!

Мы с детишками зашли в хозяйственный склад и взяли большие корзины и ножницы для трав. Потом сходили на кухню, где разжились пирожками и компотом, чтобы в обед перекусить прямо в лесу и отправились на промысел.

Сначала мы обследовали территорию, примыкающую к лесу. По опушке, то там, то тут, выглядывали из густой травы небесные глазки васильков. Мы аккуратно отщипывали одни соцветия, заполняя корзинки до краев. Чуть в стороне – на широком лугу, раскинулся ковёр лекарственной ромашки, тысячелистника и шалфея. Пряный травяной дух кружил голову. Я закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула терпкий аромат.

Вокруг суетились пчёлы и деловито сновали шмели. Дети с восторгом наблюдали, как над цветами порхают разноцветные мотыльки. Они не пытались их поймать и как-то навредить хрупким созданиям природы. Просто с восхищением в глазах рассматривали ярких прелестных насекомых. А как они радовались, когда бабочка садилась к ним на плечо или на руку! Признаюсь, здесь я немного приложила усилий. Совсем чуть-чуть помагичила, чтобы насекомые без опаски относились к малышне.

К обеду постаралась увести ребят в лес. Не хотелось нарваться на полуденницу. Я бы с ней договорилась, но зачем лишний раз злить нечисть? Яр тоже строго следил за тем, чтобы в обед никто в поле не работал. Тем более, когда меня рядом нет. Интересно, как там новенькие? Не устроили забастовку?

По мере того, как мы углублялись в лес, ребятня вела себя всё тише. Я их об этом не просила и не давала особых наказов. Просто дети сами чувствовали, что не стоит шуметь в храме природы. Они ещё не вышли из того возраста, когда особо тонко чувствуется окружающий мир.

Под сенью молодого смешанного леса в изобилии рос зверобой. Его горько-медовый аромат заполнял всю округу, привлекая тучи диких лесных пчёл. Дети уже знали, как правильно его собирать. Они деловито нарезали соцветия, связывая их в небольшие пучки.

Я видела, как из тёмных еловых зарослей за нами наблюдает Леший. Улыбнулась старому знакомому и пообещала, что мы будем очень аккуратно себя вести. Он мигнул своими огромными совиными глазами и скрылся в чаще. А на меня вдруг накатило чувство беспричинного страха. Я заозиралась по сторонам и поёжилась. Никого из нечисти поблизости не ощущала, поэтому не могла понять, что вызвало у меня внезапную тревогу. Неподалеку на ветку сел огромный чёрный ворон и громко каркнул, будто укрепляя мои страхи.

– Беду накликаешь, – буркнула под нос.

Во мне крепло желание поскорее уйти отсюда. Никогда такого не было. Будучи ведьмой природницей, я привыкла прислушиваться к своим ощущениям, поэтому быстро собрала детей, и мы отправились обратно в Сосновку.

Пока не вышли из леса, меня не покидало чувство взгляда в спину, от которого хотелось бежать сломя голову, но я боялась напугать детей, поэтому усиленно гасила в себе этот порыв. Шла намеренно небыстрым шагом и весело щебетала, рассказывая об обитателях леса. Но то и дело оборачивалась, чтобы проверить, не идёт ли за нами кто-нибудь по пятам. И только на выгоне, ближе к краю деревни, тревога немного отпустила.

Глава 5

Только мы шагнули на дорожку жилого комплекса, как передо мной материализовался Никитос.

– «Твой Алёшенька там концы отдает», – совершенно спокойным тоном известил меня домовик.

– Как? Что случилось?

– «Сначала он на работу идти отказался, устроил забастовку ещё с парочкой ребят, а потом те, что с ним тут куковать остались, прибежали к твоей маме и сообщили, что он в обморок грохнулся. Сейчас Алексей в лазарете. Зря ты его приняла. Одни проблемы»… – проворчал домовой.

– Поняла уже, – буркнула, внутренне соглашаясь с Никитой.

Попросила детей отнести собранные травы в хозяйственный отдел, сама же бросилась в лазарет.

Алексея обнаружила в одноместной палате, лежащим на кровати. Мамы уже не было, видимо, кризис благополучно миновал. Медсестра кивнула мне и взглядом попросила выйти в коридор.

– Лад, скажи, Алексей наркоман? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Вероника Андреевна.

Я лишь кивнула. Глупо обманывать опытного медработника.

– Почему маме ничего не сказала? – поинтересовалась женщина.

Я пожала плечами.

– Мама уже знает? – только лишь спросила.

– Нет. Я ей не сказала о своих подозрениях.

– Почему? – не поняла я.

– Решила, раз ты промолчала, значит, не хотела, чтобы об этом знали окружающие.

В очередной раз поразилась прозорливости нашей медсестры.